Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша - Григорий Кроних

– Ты чего?! – парень даже в седле качнулся от неожиданности.

– А чтоб бдительность, как другие, не терять, – спокойно пояснила девушка, убирая оружие в кобуру.

– Правильно, – кивнул Данька. – Где еще двое? Раненые есть?

– Епанчинцева зацепило, товарищ командир, – доложил Летягин.

Данька сел в седло, и маленький отряд вернулся на дорогу.

– Дай посмотрю, – подъехала к раненому Ксанка.

Рана оказалась легкой. Разорвав гимнастерку, девушка забинтовала плечо.

– Кость вроде не задета, – сообщила она.

– Пулемет возьмем с собой. Васин, ты доставишь Епанчинцева на хутор, – приказал Данька. – И пусть с утра местные мертвого бурнаша похоронят. На обратном пути мы вас заберем… Остальные – рысью за мной, марш!

4

Весна нынче теплая, как лето. И это хорошо, потому что ему приходится много ездить. Лучше колесить по пыли, чем по грязи, в которой как-то пришлось сутки просидеть с телегой. Да к тому же все приборы отсырели и ржой взялись. Николай Иванович разлюбил воду давно. И не плавает больше и даже не пьет. Была бы его воля – может, в пустыню бы уехал. А что? Знакомцев у него в тех краях нет, а профессия – по всей стране нужная. Он теперь радиотехник. Механиком по паровым машинам быть не хотел, ну и освоил. Только вместе с профессией надо было и республику сменить, а не застревать на Украине. Ездит он теперь по станицам, антенны настраивает, приемники детекторные по сельсоветам устанавливает. Встречают всюду как дорогого гостя, горилки наливают, сала в дорогу еще дают. Вот только постоянные разъезды его и подвели. Наткнулся-таки Николай Иванович на старых знакомых – по 20-му еще году и все – завис, как рыба на кукане. От них скроешься – так ВЧК разыщет.

Поначалу сильно боялся Николай Иванович, но потом понял, что если с умом дело вести, то никто до него еще сто лет не докопается. Документы – надежные, профессия – новой власти нужная, а лицо после ранения и сам с трудом узнает. Однако, несмотря на все разумные доводы, опаска осталась, раз он снова об этом думает.

– Тпр-ру!

Николай Иванович натянул вожжи и остановил телегу прямо перед воротами. Зашел, отомкнув калитку, внутрь и оттуда распахнул ворота. Под их надежность ему и разрешает губкомовское начальство держать государственный транспорт на своем дворе. Хотя знавал он цыган, которые и из-под такого замка увели бы лошадь. Да что о том вспоминать! А его каурую кобылу не сведут – ей только телегу и таскать. Вот у Бурнаша когда-то были кони, так кони, хоть и запрягал он их в автомобиль-ландо, выстланный коврами. Такого ландо по сю пору в Юзовке не увидишь. И у Сидора Лютого был знатный конь… Но нет коня, нет давно и Сидора.

Хозяин запер ворота, а калитку не стал. Посмотрел на серебряную луковицу карманных часов. Полдевятого. Николай Иванович специально к этому времени ехал, поскольку в девять ровно должен пожаловать долгожданный гость. Он распряг кобылу, дал ей сена и убрал с телеги железки и инструмент. Если какой беспризорник вдруг калитку дернет, то ничего интересного в пустом дворе не найдет. Хозяин прошел в дом, разжег печь и поставил вариться картошку в мундире. Потом уселся на крыльце и, свернув из крепчайшего самосада козью ножку, стал ждать.

Когда уже в третий раз Николай Иванович начал теребить из кармана цепочку часов, калитка открылась, и на ее пороге показался человек. Рост выше среднего, манеры уверенные, голос приятный, костюм отличный.

– Добрый вечер.

– Здравствуйте.

– Вы будете Николай Иванович Сапрыкин, радиотехник?

– Да, проходите.

– Я от Леопольда Алексеевича вам привет привез, – приблизившись к крыльцу, сказал гость.

– Спасибо, но я еще посылку жду с… индукционными катушками.

Кивнув, посетитель полез во внутренний карман.

– Пожалуйста, – пакет и правда мог содержать радиодетали, но Сапрыкин надеялся совсем на другую начинку.

– Пойдемте в дом, – сказал он.

Николай Иванович засветил керосиновую лампу, поскольку на улице стало темнеть, и разорвал пакет. Осмотрел содержимое, пробежал глазами вложенную внутрь записку и убрал пакет на комод.

– Прошу к столу.

Хозяин снял с печи уже подостывший чугунок, нарезал хлеб и колбасу, выставил с подпола бутылку горилки. Налил две стопки.

– За знакомство!

– Я не люблю пить.

– По русскому обычаю. Или вы нас не уважаете?

– Хорошо, – легко вздохнул гость, – выпьем.

– Как вас, кстати, звать?

– Зовите Александр Карлович.

– Как доехали, Александр Карлович? – старательно закусывая, спросил Сапрыкин.

– Хорошо доехал, – гость понюхал горбушку хлеба и положил обратно.

– А как Леопольд Алексеевич?

– Он остался.

– Шутите, господин хороший? – скривился Николай Иванович, снова берясь за бутылку. – Я имел в виду его настроение.

– А он разве не написал? Полковник ведь скорее ваш друг, чем мой.

– Теперь и ваш, – Сапрыкин поднял рюмку. – Он, кстати, пишет, что вы поступаете в мое полное распоряжение.

– Не врите. Покажите письмо!

– Не могу, там секретная информация.

– Я согласился помочь вам кое в чем, не более, – Александр Карлович легко опрокинул стопку и ущипнул черный мякиш.

– А говорили – не пьете, – напомнил Николай Иванович.

– Я говорил – не люблю, – уточнил собеседник, – потому что после рюмки человек хуже соображает, формулировки путает. А у нас ведь есть дело.

– Я сам знаю, что делать, и в указчиках не нуждаюсь.

– После третьей рюмки возникает агрессия…

Сапрыкин рассмеялся и откинулся на спинку стула.

– О деле: встречаться будем на скамейке в городском парке по воскресеньям. В два часа пополудни вас устроит?.. Там и нэпманы гуляют, и комсомолки, так что внимания мы не привлечем. Шифр у вас для записок есть. Сюда можно снова прийти только в случае крайней нужды. А еще лучше продумать такую связь под предлогом, что вы интересуетесь радиоделом, ну и нуждаетесь в помощи…

Александр Карлович согласно кивнул и достал из портсигара папиросу.

– Не понимаю, чего вы лезете в самое пекло? – неожиданно спросил Сапрыкин.

– А зачем вам понимать? – высокомерно приподняв бровь, сказал гость.

– А затем, что если я чего не понимаю, то опасаюсь, – ласково пояснил Николай Иванович. – Может, ты провокатор?

– Достаточно того, что мне доверяет Леопольд Алексеевич, – пуская колечко в потолок, сказал Александр Карлович, – но, в утешение вам, могу сообщить, что у меня есть свой параллельный и нтерес.

– Ну-ну, – проворчал Сапрыкин и налил себе горилки. – Только не ошибись, дорогой. Леопольд Алексеевич далеко, а батька Бурнаш – рядом.

– Бросьте угрожать, я ведь тоже знаю вашу настоящую фамилию.

– Откуда?!