Вселенский неудачник - Дмитрий Емец

Я уныло кивнул:

– Хорошо, согласен. Надеюсь, ты не будешь проверять мою способность вариться в кипящем масле?

– Нет, это не обязательно,– не поняв иронии, ответил Всезнающий. – Испытание будет традиционным для нашего народа. В моей программе, составленной тремя Великими, заложена необходимость состязаться с каждым, кто прилетит сюда, в абсолютных знаниях. Даже за дверью вечности они хотят быть уверены в незыблемости достигнутого ими совершенства.

– А как будет проходить состязание? Есть какие-то правила? – спросил я.

– Самые простые. Я задам тебе один-единственный вопрос. Ответишь – свободен, нет – остаешься здесь.

– Значит, нечто вроде загадки Сфинкса?

– Абсолютно верно. Только в отличие от загадки, допускающей одновременно несколько толкований, мой вопрос будет вполне конкретным. Учитывая общий низкий уровень твоего развития, не стану касаться ни гуманитарных наук, ни биологии, ограничусь элементарной арифметикой. Задание, с которым у нас смог бы справиться далее полный дебил, закручивающий спирали галактик в другую сторону. Ну что, начинаем? Не говори потом, что прослушал. По нашим правилам вопрос звучит только раз. Ты готов?

Я сглотнул слюну и кивнул.

– Отлично. Сосчитай, сколько атомов во Вселенной?

Я в панике потянулся было к калькулятору, хотя не представлял, чем он может мне помочь, но калькулятор рассыпался прямо у меня в руках.

– Использование дополнительных устройств запрещается. Отвечай немедленно! Вопрос элементарный,– строго предупредил Всезнающий.

– А как насчет времени на раздумье? – в тревоге забормотал я.

– Времени на раздумье у тебя нет,– отрезал Всезнающий. – Ну же, отвечай!

– Ладно, – выпалил я. – Атомов во Вселенной много, очень много, колоссально много!

– Ответ не может быть засчитан, ибо он весьма приблизителен,– отрезал Всезнающий.

– Почему не может? Разве «очень много» это не ответ? – закричал я, хватаясь за соломинку. – И вообще, математика не моя область! Хочу вопрос из гуманитарных областей. Я требую! У вас же тоже была специализация!

– Ты хочешь гуманитарный вопрос? Пожалуйста! Как понимают высшую ценность жизни жители планеты Брабус в созвездии Возничего?

– Доброта, любовь, справедливость? – выпалил я наудачу, так как никогда не слышал о такой планете.

– Ответ неверен. Высшая ценность состоит в освещении звездными лучами каждого квадратного сантиметра их медузообразных тел и в сложных ассоциативных образах, которые образуются у жителей Брабуса, когда лучи преломляются сквозь их зрительную сетчатку. Все существование этой цивилизации есть непрерывная игра воображения. В своем воображении они кто угодно: красавцы, герои, рыцари, даже порой галактики и сверхновые звезды. Каждый из них живет в собственном придуманном мире, бесконечно прекрасном и многообразном, благоухающем вонятлами и занюхлым цветом, с зубчатыми стенами лесов и бездонными океанами, в которых звучат трубные призывы влюбленных плевунов. Если бы кто-то из них увидел на миг свое истинное рыхлое тело, лежащее на голых камнях, подпитывающееся звездной энергией и размножающееся вегетативными отростками, как куст щуплени, то не поверил бы, что это он, а поверив, умер бы от омерзения. Теперь убедился, что ты ничего не знаешь? Итак, какую смерть предпочтешь? Быструю и славную, или долгую старческую агонию?

– Я не согласен! – закричал я в панике. – Это была не моя область! Хочу вопрос из физики!

– Ты все еще надеешься на удачу? Так и быть, ничтожество. Если прошлого позора мало, то вот тебе еще вопрос. Какова предельная скорость движения куратрониума в отрицательном пространстве?

– Куратрониум? Что это такое? – обреченно воскликнул я.

– О, это одно из малых физических тел, настолько малое, что ваши ученые никогда не смогут его открыть, даже гипотетически! Максимальная скорость его движения в отрицательном пространстве составляет одну сотую долю миллиметра за период в пять триллиардов лет. Итак, ты проиграл, землянин, и никогда не покинешь этого кратера! Надеюсь, ты признаешь справедливость этого решения?

– Не признаю! Мы изначально были в неравном положении. Ты задавал мне вопросы, а я тебе нет! – запротестовал я.

Всезнающий расхохотался так громко, что в динамике Мозга лопнула мембрана и голос его стал звучать хрипло.

– Что? О чем ты, глупец, можешь спросить меня, знающего абсолютно все во Вселенной? Ну что ж, попытайся! Испытай меня! Что, интересно, это будет за вопрос? Тайна бессмертия? Число звезд во Вселенной? Последовательность растасовки фонем в языке виожийцев? Правила игры в шахматы? Температура ядра какой-нибудь крошечной планеты с точностью до миллионной доли градуса? Количество волосинок в гриве у картезианского жирафа?

– Нет, Всезнающий, я хочу спросить тебя не об этом. Мой вопрос будет совсем иным. Возможно, внешне он звучит простовато, но кто знает, не в простоте ли следует искать глубинный смысл? – сказал я.

– Не разглагольствуй, глупец! Задавай свой вопрос!– нетерпеливо потребовал Всезнающий.

– Хорошо. Как моя бабушка называла моего дедушку, когда на него злилась? – зажмурившись, лихорадочно выкрикнул я, зная, что в этот миг моя судьба повисает на волоске.

– Что-что?– ошарашенно переспросил Всезнающий.

– Ваши правила, кажется, запрещают повторять. Но так и быть, не буду придираться. Я спрашиваю, как моя бабушка называла моего дедушку, когда он вконец доставал ее своими выпивонами?

– Эта информация не является важной,– после некоторого раздумья откликнулся Всезнающей.

– Напротив, – возразил я, – чтобы утверждать, что ты знаешь все, нужно знать действительно все. ВСЕ ДО МЕЛОЧЕЙ! Не деля знания на важные и неважные, стоящие и нестоящие. Никто не ведает, какая действительная связь существует между различными явлениями во Вселенной. Ну что, признаешь, что тебе это неизвестно?

– Не зли меня! Я знаю все, что происходит во Вселенной! Жди! Я тебе отвечу!– взревел Всезнающий.

Он замолчал, и вдруг я ощутил, как пол ракеты завибрировал. Внутри искусственного астероида начало что-то потрескивать. Я догадался, что Всезнающий роется в своей огромной памяти, перерывая триллионы байт всевозможной информации в поисках единственно правильного слова. Его нетерпение выдать ответ было столь велико, что астероид трясся, как в белой горячке. Система трещала, гудела, лопалась, скрежетала, а из вентиляционных отверстий валил густой черный дым.

Ракета ходила ходуном. Предметы падали со своих мест, а одна незакрепленная кастрюля, сорвавшись с кухонной полки, так огрела меня по затылку, что я рухнул как подкошенный. Попытался встать, но не тут-то было. Я уже не мог устоять на ногах и повис – на кресле, перевалившись животом через его подлокотник. Повернув шею, я увидел в иллюминатор, как рассыпаются от тряски инопланетные корабли.

– Она называла его молодцом, голубчиком, солнышком, красавцем? Отвечай: да или нет?– страшным голосом выкрикнул Всезнающий.

– Нет! Ответ неверный! – упрямо заявил я.

Невдалеке, всего метрах в тридцати от моей ракеты, грянул глубинный взрыв и, вырвавшись из-под поверхности астероида, в небо полетели какие-то колеса и детали. Механизм не выдерживал огромных нагрузок и разваливался на ходу.

– Чудовищем? Приживальщиком? Гадким типом? Алкашом? Иродом царя небесного? Говорила, что он испортил ей жизнь?– буквально стонал Всезнающий. Голос у него прыгал, как на старой пластинке.

– Нет! – отрицал я.

– Неужели не то? Тогда дураком, идиотом, болваном, хамом? Отвечай, так или нет?

– Похоже, все же придется признать, что ты чего-то не знаешь, – заявил я.

– Нет! Не могу не знать! Не имею права! Если я чего-то не знаю, пускай даже мелочи, дряни – значит, я несовершенен!

Всезнающий издал высокий звук, похожий на рыдание. Затем на несколько секунд тряска прекратилась, зато внутри астероида стал нарастать грозный низкий гул.

– Убирайся отсюда! Вон! Пошел прочь, или я распылю тебя на атомы!– крикнул вдруг Всезнающий.

Словно отброшенный могучей рукой, «Блин» сорвался с места и, бестолково вращаясь, отлетел на несколько тысяч километров. Я не был готов к такому резкому старту, поэтому описал в воздухе полукруг и со всего размаху впечатался носом в иллюминатор. Взвыв от боли, я увидел яркое белое пламя, которое, разом прорвавшись в нескольких местах, охватило только что покинутый астероид и слилось в мгновенную вспышку, ослепившую меня. Когда вспышка погасла, астероид исчез, и лишь град искореженных деталей забарабанил по бортам «Блина».

Смывая над раковиной кровь из разбитого носа, я вздохнул. Всезнающий уничтожил себя, не пережив позора незнания, столь исчерпывающе доказавшего ему собственное несовершенство.