Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Зима тридцать восьмого

Зима тридцать восьмого года.Декабрь.Большие холода…Отец,       вернувшийся с работыдомойпозднее, чем всегда.Сейчас он на окне отыщетбольшое блюдо холодца.Сейчас он скажет:«Вкуснотища!!.»

Но почему-то                  у отцавдруг ноги подкосились ватно.И, грузно            рухнув                     на кровать,он закричал:«Не виноваты-ы!Из них          никтоне виноват!!»О чем он,             мама?Что он,          мама?Отец – и плачет?!Отчего?Он —        сильный.Он такой громадный.Кто может быть                     сильней                                его?!А мама причитает:«Тише…»И повторяет:«Боже мой…Услышать могут…»Что     услышать?!.

Мне в том году                    пошел                            седьмой.Я большеничего не помню.Стирается             за следом след…Я этот крик отцовскийпонялне скоро.Через двадцать                    лет.

Мы – политики

Мы – политики.Да!Политики.Каждой мелочью.Всеми фибрами.И за будничными кефирами.И за праздничными пол-литрами.Собираемся мынечаянно, —дым табачный                   стелется низко…Каждый вечер —как чрезвычайноезаседаньеСовета Министров.Здесь становится близким —                                       дальнее.Здесь чужое становится —                                    личным!..«Как в Свердловске                          проблема питания?..»«Как в Игарке                  с вопросом жилищным?..»Презираемответы туманные!Но отмалчиваться                        не разрешаем.«Как там Франция?»«Как Германия?»И опять:«А что с урожаем?..»Интонацию вопросительнуюмы недаром                выбрали сами.Заседаем мыбез президиума,но зато —             с оживлением в зале!..

Деловито и непреклонновозникают над мирными чайникамидоморощенные                    Свердловы,заикающиеся                  Луначарские!Шаумяны             из Архитектурного!А еще Дзержинские                           с Горного…Наши споры порой —непродуманны.Наши мысли порой —рискованны!

Только я это слушаю с радостью!И рискованность такуюславлю! —Значит, в жизни мы                           разбираемся!Значит, сильные мы,                           а не слабые!

Значит, мы и вправду —                                 огромные,если житьне желаемощупью!Значит, все это наше!                             Кровное!Наше личное.Наше общее.Дипломаты мы пусть неважные.Не четаседым и прославленным…

Только хочется нам,                           товарищи,чтобы все на землебыло правильным!Справедливым.Гордым до зависти…

Брось, приятель,                      глухим казаться!Брось ты хмыкать:«Нас не касается…»Нет, касается!Ох как касается!!В этих спорах                   себя открыли мы…И над яростью                    наших беседв дымной комнатемашут крыльямиопоздавшие птицыгазет.

Зал ожидания

Мы в зале ожидания                           живем.Любой из насвсе время ждет чего-то…Начальника                у дома ждет шофер,поигрывая ключиком от «Волги»…Вот аккуратный старичок в пенсне.Он ждет.Он едет в Вологду за песнями.Старуха,что-то бормоча о пенсии,блаженно             улыбается во сне…Безропотного мужа                          ждет жена…Девчонка ждет любви.Ей очень боязно.А на девчонку                   смотрит старшина —

и у него есть целый часдо поезда…Ждет поворота лоцман —скоро        мель.Учитель ждет                  решения примеров.Ребята         ожидают перемены.Колхозы           ожидают перемен.Разбуженная,ждущая странаи целый мир,                  застывший в ожидании…За нами —               штормовая тишина!За нами —               нашей силы                               нарастание!Мы ждем открытий.Мы друзей зовем.Друг другу говорим                          слова несладкие…Мыв зале ожидания                      живем!Но рукив ожиданиине складываем!

Переезжает роща

С ума сошла                 роща.Переезжает               роща.Деревья взволнованы,они кричат:«Едем!Со всеми манатками,с гусеницами мохнатыми,с росою           позванивающей,с жуком-короедом,с божьими коровками,с паутинной проседью…Давайте в кузове машинприсядем по традиции…А потом           подымемся.А потом           тронемся…Ну а как —               с птицами?Как же быть                с птицами?Прилетят птицыголубыми клиньями.Над землей забьетсяудивленный плеск…Покружат,             потужат,разведут крыльями.Внизу вместо рощи —голая плешь…»

А в коридоре поезда,в коридоре поездаслышно,           как колесаразговор ведут…Мы едем,мы едем,хотя нам тоже                  боязно:вдруг прилетят радостии насне найдут?

Назым

А у Назыма был голос протяжный.Руки добрыебыли у Назыма.У Назыма был характер                                бродяжий,а в глазах былавеселая сила.Что любил он?

Он любил час,                    в которыйможно лишь необъяснимо проснуться.И увидеть город —                          странный,                                        готовыйот мальчишеского солнцазадохнуться.Он с друзьями любил за стол усесться,смаковалвина грузинского терпкость.Говорил:«Пью за врачей!За то,       что се́рдца —пусть обычного —они не могутсделать…»Только разве он бы смог жить                                        с обычным?Нет!Конечно, не смог бы.Это ж ясно…Он любил погарцевать в тосте пышном.Он придумывал шуткии смеялся,как ребенок,                шоколадку нашедший,на два городатепло излучая…А еще он любил                      добрых женщин.(Правда,           злыеему тоже встречались…)Называли добряком его                               иные.Называли чудаком его                              нервным.

Я не буду спорить,но знаю поныне:добряком он                 не был.Чудаком —               не был.Человеком              и поэтом был.Всего лишь.Человеком              и поэтом.И только…Если он говорил о ком-то:                                   «Сволочь!» —значит, это была сволочь.Точно!..Говорят,           что были проводы щемящи.Невесомые цветы леглина плечи.И звучали похоронные марши.И текли заупокойные речи.Он не слушал.Он лежал.Смотрел на солнце.И не щурил глаз —                          наивных и дерзких.Было гулко.Было очень высо́ко.Так высо́ко,как бывает только в детстве!..Потеряла женщина                          мужа.Потеряла женщина                          сына…

Я не верю в эту смерть,потому что —как же может Земля                          без Назыма?

Дипломатам нашим

Ю.Воронцову

Дипломаты,дипломаты, —протокольная работа…

Где-тона земле громаднойвозле самого Тобола —

ве́тра       теплое движенье,тихий голос:«Сынку…            Сынку…»Сын —как в добровольной ссылке.Как в бою.Как в окруженье.Там не сладко.Там – опасно.Там протяжные туманы…Сын —          не без вести пропавший.Все о нем известно маме.Но приказ —                  суров и точен(небольшое утешенье) —сын     не может,сын     не долженвыходить из окруженья…На конверты смотрит мама, —буквы ровные – нелепы.А на заграничных маркахкороли и королевы.Пишет сын,                что все нормально,жаль —          погода утомила…

Дипломаты,дипломаты —на переднем крае                       мира!Дни —то медленно,                 то быстро,только никогда не праздно.Как легко вам ошибиться!Как вам ошибиться                          страшно!Это стоит многих жизней.Есть невидимые нити, —вы ошиблись —и ошибсядоменщик с Большой Магнитки.И ошибся академик.И скрипач              смычка не тронул.У шахтера —                  день потерян.У хирурга —                 скальпель дрогнул.Вмиг спокойствия лишилисьлюдисамых разных званий.И уже странаошиблась!Вся!Которая за вами!

Будет флаг багровый битьсяи под ветром не сгибаться…Как легко вамошибиться!Как нельзя вамошибаться…Светятся окошки в МИДе.Телетайп стрекочет важно…

Что-то завтра будетв мире,нервном,как работа              ваша.

Оптимисты