Зараза. Трилогия (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

— Ааааа, хобиты проклятые! — мужика понесло. — Ха, преффуха, видел, как я его! У меня еще и граната ефть.

— Какая, нахер граната, дверь ломай, — я, наконец, подцепил последнего бегуна, но оставалось еще как минимум двое, пирующих на конвоирах, начал перезаряжаться.

— Не вижу дверь, фато вот, что в рафгруфке нашел, — Вадик продемонстрировал в руке старую добрую «Эфку» с уже отогнанными усиками, выдернул чеку и широким взмахом отправил гранату в сторону чавкающей шпаны.

Я проскочил мимо Вадика и с лету ударил ногой в стенку у него за спиной, в место, где проглядывалась ржавая замочная скважина. Прогул, но все-таки выбил хлипкую дверку, пихнул туда своего безумного напарника и рыбкой нырнул в темноту. Частично упал на Вадика, но и проломил какой-то ящик, а потом, ввинчиваясь в пыль и мусор, прикрыл голову руками.

На улице рвануло.

Там метров пятнадцать не больше — осколки засвистели, рикошетя по баракам и пробивая ржавые стальные листы. По крыше забарабанил звонкий дождь вперемешку с чавкающими звуками, будто тряпку мокрую уронили. В комнатушке, куда мы ввалились стало светлее, что-то чиркнуло по каске, а под боком, проглотив матерное слово, крякнул Вадик.

Не успел я высказать все, что о нем думаю, как в дверном проеме возникла еле живая тварь. Настолько дырявая, что практически не заслоняла свет. Одна рука отсутствует, вторая болтается на лоскутах кожи, череп скальпирован, но один целый глаз пылает красным, и тварь ревет, распахнув клыкастую челюсть. Прыгнуть зомби не смог, не хватило сил переступить через порог, просто упал и клацая зубами пополз к нам.

Я ударил ботинком по лбу, но с тем же успехом мог шар для боулинга пнуть. Ударил еще раз, чуть отпихнул, прицелился и выстрелил ровно в красный глаз. Откинулся на спину и, наконец, выдохнул.

А потом беззвучно выдал такую матерную тираду, что у Вадика бы уши покраснели. Потолок прогибался — мягко, без скрипа, кто-то или что-то медленно двигалось в сторону двери. Я шикнул напарнику и показал пальцем на крышу.

— У меня еще одна граната ефть, — прошептал Вадик и тихонько полез в карман разгрузки.

— Не вздумай, — я почти беззвучно, но очень четко проговаривая губами, ответил и покачал головой, — тихо, ждем.

Мы замерли и только водили по потолку стволами, там, где предположительно кто-то шел. Существо было одно, но передвигалось на четырех лапах. Оно подобралось к краю крыши, замерло, потом мягко, будто кошка, спрыгнуло на землю и двинулось к выбитой двери. Тело убитого шпаненка сначала медленно дернулось, а потом его рывком вынесло из комнаты. Через мгновение оно уже промелькнуло в проеме, уносясь вверх.

Крыша прогнулась чуть больше, послышалось клацанье зубами, звук отрываемого мяса и чавканье. Мимо двери пролетела рука и упала на пороге, крыша выгнулась, а существо, недовольно ворча, опять спрыгнуло на землю.

Я задержал дыхание, Вадик похоже тоже, но выбитые зубы, едва сипя, пропускали воздух. Максимально тихо, как только мог, медленно встал на колено, перевел «фал» в автоматический режим и направил его на проход.

Мне казалось, что я сквозь стенку чувствую, где находится зверь. И уже собрался стрелять, как услышал какой-то шум. Голоса со стороны пустыря.

Мимо двери пронесся луч фонарика, кто-то шарил издалека по проулку, в котором произошла бойня. Голоса стали ближе, кричали на каком-то жутко извращенном английском.

— Мози! Асита? Вура юа! Ю лайв? Мози? Асита!

Судя по звукам, кричавшие подошли со стороны отеля, остановились на границе бараков, но дальше не пошли. Зовут, похоже, наших конвоиров. Луч фонарика метнулся еще раз — и в этот момент мимо дверного проема прошмыгнуло существо. Крик на улице оборвался на полуслове и послышался топот убегающих ног. А я все лежал и не мог заставить себя опустить автомат — все время казалось, что это чудовище вернется.

Это был лев. Только мертвый. Как в замедленном кино перед глазами включился повтор того, что ускакало в темноту, детально въедаясь в память. Дыра вместо носа, рваная гнойная рана в провале, где когда-то был глаз, ободранная кожа на клыках и короткая грива, слипшаяся от крови. Как на картинках в кабинете ветеринара, когда мы с Катькой водили туда нашего пса, четко виднелись кости — острые штыри вдоль позвоночника и треснутые ребра на тощем боку. От хвоста и вовсе остался какой-то обрубок.

— Покурить бы, — я произнес минут через пять, когда все вокруг окончательно стихло.

— Фопу бы вытереть, — отозвался Вадик, — это что такое было?

— Тебе научно или философски?

— Давай по человечефки, хочетфя хоть чего-то нормального, а то крыша едет уфе.

— Я тот еще знаток, хотя в школе увлекался, — я говорил негромко, сам при этом прошелся до двери и выглянул по сторонам, — но предположу, что это сенегальский, он же западноафриканский лев. И на самом деле, хорошо, что дохлый был, иначе крыша бы не выдержала, они кило под двести, когда в расцвете сил. Мы бы тут недолго в кошки-мышки играли. Такой ответ устраивает?

— Вполне, наших как фпафать будем?

— Утром решим, сейчас уже светает, а там на ушах все, — я еще раз высунулся, вглядываясь в небольшую воронку и окружающее месиво, устроенные «фенюшей». — После того, что ты устроил, нас они точно не ждут, но гранату-то лучше отдай.

***

Остатка сил хватило только на то, чтобы крадучись пересечь квартал с бараками, перебежать дорогу и на несколько домов углубиться по улице, выходящей к морю. Пару раз натыкались на обычных, даже полусонных мертвяков. Дограбили парочку магазинов и одну кафешку — много не добыли, но найденным арахисом и веткой подгнивших бананов хоть немного утолили голод.

Потом выбрали небольшой, но с виду крепкий, двухэтажный домик. Вломились, устранили зомбака, привязанного к кровати. Вадик предположил, что родственники пытались так лечить, когда бешенство началось. Промелькнула мысль, так и оставить его, только кровать передвинуть к двери, чтобы работал, как сигнализация, но шум, который он издавал при виде нас, наоборот бы всю округу собрал. Пришлось упокоить.

На втором этаже нашлись спальня, детская и душевая. На окнах решетки и узкий балкон по периметру. Присмотрели возможные пути отхода, забаррикадировали первый этаж и, наконец, смогли вздохнуть спокойно.

Пока я закрывал окна и сооружал баррикады у двери, Вадик повторно обыскал дом и в кладовке возле маленькой кухоньки нашел полупустой мешок с каким-то растением, похожим на крупную длинную картошку. Довольный, будто пиратский клад откопал, пытался мне что-то объяснить, но: «Фмотри, это фе каффава!» только запутали. Сырым Вадик есть это запретил и умчался на кухню, искать, в чем бы это сварить.

Я же нашел аптечку и пошел приводить себя в порядок. Лицо болело, но терпимо, бывало и хуже. Голова вела себя странно, ее то пронзала пульсирующая боль, то, наоборот, будто свежий ветерок холодил.

Вообще Вадик оказался толковым парнем. Действительно раньше работал на пляже, предпочитая иностранные дорогие курорты, где развлекал богатых скучающих жен, больше красуясь красными шортами и кубиками на прессе, нежели реально за кем-то бросался в пучину волн. И прекрасно жил, купался в женском внимании, много путешествовал, в том числе и по Африке, катался на серфинге, пока не попал на очень ревнивого и крайне обидчивого мужа.

Пришлось бежать домой, а потом еще дальше, а служба в МЧС с первой командировкой на Дальний восток оказалась идеальным вариантом. А потом втянулся.

В Сьерра-Леоне он раньше не был, но изучал, планируя один из афротрипов в молодости. Евротрип он совершил сразу, как получил высшее образование, а амертрип и айзатрип (как он это все называл), наоборот, отложил на пенсию. Я слушал вполуха, отмечая только потенциально важное для нашей ситуации, и ловя себя на мысли, что начинаю привыкать к его смешной бубнежке. Действует расслабляюще.