Волшебники. Книга 1 - Лев Гроссман

— Не будь ослом, — ответил Квентин. Он не мог быть выше этой ситуации. В конце концов, Пенни что, снова организует ему сотрясение мозга? — Ты вообще знаешь, как ты выглядишь в глазах остальных? Ты ведёшь себя как последняя скотина и ждёшь, что к тебе прибегут, умоляя о твоём обществе?

Теперь Пенни сидел.

— Той ночью, — начал он, — когда вы с Элис ушли вместе. Ты не извинился, не спросил меня, не попрощался, ты просто ушёл. А потом, потом, — триумфально закончил он, — ты сдал? А я провалился? Это справедливо? Разве это справедливо? Какого поступка ты от меня ожидал?

Так вот оно что.

— Отлично, Пенни, — сказал Квентин. — Ты определённо должен был мне врезать, потому что ты завалил тест. А почему бы тогда тебе и профессору Ван Дер Вей не врезать?

— Я не буду молча терпеть подобное, Квентин. — В пустом лазарете голос Пенни казался особенно громким. — Мне не нужны неприятности. Но если ты будешь доматываться до меня, то клянусь, я тебе отомщу. Вот так это работает. Ты думаешь, это твой личный мир фантазий? Думаешь, можешь творить все, что тебе вздумается? Не будешь считаться со мной, Квентин, пожалеешь!

Они так громко разговаривали, что Квентин даже не заметил, как открылась дверь лазарета, и зашёл Декан Фогг, одетый в изысканно вышитое шелковое кимоно и ночной колпак, как в рассказах Диккенса. На секунду Кентину показалось, что он держит свечу, но потом он осознал, что это мягкое свечение излучал поднятый указательный палец Фогга.

— Довольно, — тихо сказал он.

— Декан Фогг, — начал было Пенни, словно взывая к голосу разума.

— Я сказал, довольно. — Квентин никогда не слышал, чтобы Фогг повышал голос. И сейчас этого не произошло. В дневное время Фогг всегда был слегка нелепой фигурой, но сейчас, ночью, облачённый в кимоно, в чужеродных границах лазарета, он выглядел как из другого мира, властным и мощным. Волшебным. — Ты будешь молчать, пока не понадобится отвечать на мои вопросы. Это ясно?

Это был вопрос? На всякий случай Квентин кивнул. От этого голова заболела только сильнее.

— Да, сэр, — ответил Пенни.

— Я уже услышал достаточно. Кто спровоцировал это ужасный инцидент?

— Я, — мгновенно отозвался Пенни. — Сэр, Квентин тут ни при чём.

Квентин ничего не сказал. У Пенни была забавная особенность. Он был безумным, но он всегда оставался верным своим безумным принципам.

— И ещё, — произнёс Фогг, — каким-то образом твой нос столкнулся со лбом Квентина. Надеюсь этого не повториться?

— Нет, сэр.

— Нет.

— Хорошо.

Квентин услышал, как прогнулись пружины кровати, на которую сел Декан. Он не смотрел в его сторону.

— Только одно меня сегодня обрадовало, что вы не стали калечить друг друга магией. Вы ещё недостаточно опытны, чтобы осознавать опасность, но со временем вы поймёте, что владение магией означает работать с невероятно сильной энергией. А чтобы её контролировать нужно спокойное и чистое сознание. Используете магию в гневе и покалечите себя, а не своего противника. Существуют заклинания… если потерять над собой контроль во время их произнесения, то они изменят вас. Поглотят вас. Превратят вас в нечто нечеловеческое, в ничто, в дух, полный сырой, неконтролируемой, магической энергии.

Взгляд Фогга был суровым и серьёзным. Очень эффектный. Квентин решил упорно разглядывать потолок медпункта. Сознание начало его покидать. Когда уже Пенни пообещает не быть таким козлом?

— Послушайте меня внимательно, — произнёс Декан, — Большинство людей не воспринимают магию. Они живут в чистом, пустом мире. Их жизни скучны, и исправить это они не в силах. Желания съедают их заживо, и они умирают задолго до физический смерти. Но вы живете в волшебном мире, и это великий дар. И если вы хотите, чтобы вас убили, то возможностей масса, и при этом не обязательно убивать друг друга.

Он поднялся, намереваясь уйти.

— Нас накажут, сэр? — спросил Пенни

Накажут? Он, должно быть, думает, что они ещё здесь учатся. Декан стоял в двери. Свет от его пальца уже почти потух.

— Да, Пенни, вас накажут. Шесть недель вы будете мыть посуду после обеда и ужина. А если подобное повторится, то вы будете исключены. Квентин, — на его имени декан остановился. — Научись себя контролировать. Я не хочу неприятностей.

За ним закрылась дверь. Квентин выдохнул. Он закрыл глаза, и комната медленно отдала швартовы и поплыла в открытое море. Ему было интересно, правда ли Пенни влюбился в Элис.

— Вау, — произнёс Пенни, которого, очевидно, никак не беспокоила перспектива провести ближайшие полтора месяца со сморщенными от воды кончиками пальцев. В этот момент он был похож на ребёнка. — Я хочу сказать, вау. Ты слышал, что он сказал? Про магию, способную поглотить человека? Я об этом не знал. А ты?

— Пенни, — проговорил Квентин. — Во-первых, у тебя дурацкая причёска. И, во-вторых, я не знаю, откуда ты, но если из-за тебя я отправлюсь обратно в Бруклин, то я не просто сломаю твой нос. Я тебя прикончу.

ГЛАВА 7. ФИЗКИДЫ

Спустя шесть месяцев, в сентябре, Квентин и Элис провели первый день своего третьего года в Брейкбиллс, сидя где-то в полумиле от Дома, у маленького флигеля в викторианском стиле. Это был образец архитектуры фолли: миниатюрный белый домик с серой крышей, окнами и фронтонами, который мог раньше быть домиком для слуг, или гостевым домиком, или большим садовым сараем.

На его крыше был установлен железный флюгер в виде поросенка, который всегда показывал не туда, куда дул ветер. Квентин не мог ничего разглядеть через окна, хотя ему показалось, что он слышал обрывки разговора, доносящиеся из него. Флигель был расположен на краю огромного луга.

Был полдень. Небо было голубым, а осеннее солнце стояло высоко над горизонтом. Воздух был тих и спокоен. Старая, заржавевшая машина для покоса утопала в высокой траве, которую когда-то и косила.

— Это чушь какая-то. Постучи еще раз.

— Ты стучи, — сказала Элис и судорожно чихнула — Я стучала уже двадцать… двадцать…

Она чихнула еще раз. У нее была аллергия на пыльцу.

— Будь здорова.

— Двадцать минут. Спасибо, — она высморкалась. — Они там, внутри, просто не открывают дверь.

— Что мы, по-твоему, должны сделать?

Квентин на минуту задумался.

— Не знаю, — сказал он. — Может, это какой-то тест?

В июне, после экзаменов, все двадцать второкурсников по одному проходили в класс по Практической Магии, где решалось, какую Специализацию они получат. Процедуры распределения были расписаны с двухчасовым интервалом, но некоторые все равно задерживались дольше. Весь процесс проходил на протяжении трех дней. Царила просто цирковая атмосфера. Большинство студентов, или даже весь Брейбиллс, понятия не имели, что такое Специализации. Они делили социально, их теоретические основы были слабыми, и в итоге оказывалось, что все изучали примерно одно и то же. В чем же тогда был смысл? Однако иметь Специализацию было давней традицией, и потому она была у каждого студента. Элис назвала это своей магической бар-мицвой.