Время разбрасывать камни - Дмитрий Викторович Распопов

- Никуда не выходи, сейчас пришлю машину, - сказал он, - что-то ещё?

- Да, в ней ещё пятьдесят тысяч рублей и немного драгоценностей, - спокойно ответил я, решив пожертвовать частью, чтобы спасти большее.

- Сколько? – его голос был очень удивлённым.

Мне пришлось повторить.

- Это всё нужно описать и передать в дело, как улики. Ты ведь понимаешь, что мы не можем оставить эти деньги Ире?

- Товарищ Белый, если бы я хотел их присвоить, я бы наверно не стал говорить о них, - мой голос похолодел, и он это почувствовал, сменив риторику, - мне 50 тысяч сейчас, ну вообще нелишние.

- Вань, ну что ты сразу обижаться, - осторожно ответил он, - я всё прекрасно понимаю. Вези всё и не свети по дороге, машина уже выехала.

- Скоро буду.

Повесив трубку, я почему-то только сейчас отчётливо подумал, что квартиру обыщут после моего отъезда. Не то, чтобы мне не доверяли, всё же я хотел сдать огромную сумму денег, но чисто для порядка наверно это сделают. Идея со сдачей улик и денег, мгновенно перестала быть хорошей, поэтому я заметался по дому, ища место, куда можно спрятать чуть похудевшую сумку, костеря себя разными словами за то, что поспешил со звонком. Все поиски оказались напрасны, люди в КГБ не идиоты, чтобы не найти в простой квартире тайник.

- «Так, а зачем я саму сумку то прячу, и переложил ценности в рюкзак Иры? – внезапно я остановил сам себя, чтобы прервать надвигающуюся панику, - ведь я сам сказал, что Пень выкинул из машины сумки!».

Чертыхаясь, я стал менять всё местами. Сдаваемые ценности опять поместились в сумку Пня, к папкам из картотеки, а то, что я хотел оставить переместилось в рюкзак Иры. Закончив, я стал более спокоен, так что и идея, куда спрятать рюкзак также пришла ко мне, после минутного раздумья. Метнувшись из квартиры, я побежал на последний технический этаж, где был выход на крышу, закрытый на висячий замок. Увидев который сразу покрылся холодным потом, поскольку времени оставалось мало, но затем увидел, что решётка, на которой висел это замок, весьма ветхая и ржавая, а также внизу один из металлических прутьев даже отошёл от металлического уголка. Адреналин шибанул мне в кровь, я схватился сначала за него, затем за остальные прутья и приложив усилия, выгнул их внутрь, получил достаточное расстояние, чтобы туда пролезть. Схватив рюкзак, я протолкнул его туда, затем извиваясь словно змей, царапая и рвя одежду о торчащие прутья, пролез в дырку и рванул в дальний угол крыши, на счастье оказавшейся крытой шифером, а на плиты был насыпан шлак и керамзит, чтобы её утеплить. Наступая на трупы крыс и голубей по пути и попадая лицом в паутину, я быстро закопал рюкзак в противоположном углу от входа и быстро вернулся назад, вернув прутья как мог, согнув их обратно. Если не присматриваться, то было и незаметно, что вся нижняя часть теперь не приварена к уголку решётки.

Больше времени у меня не было, поэтому я сдерживая дыхание спокойно пошёл вниз, успел умыться и снять порванную майку, когда в дверь позвонили. Нацепив налицо маску спокойствия, я пошёл открывать, хотя сердце у самого, едва не выпрыгивало из груди.

Стоявший за дверью лейтенант в форме КГБ с синими петлицами представился, показал удостоверение. Я вручил ему сумку с папками на детей, в которую недавно доложил часть денег и треть драгоценностей с виду не сильно дорогих. Закрывая дверь на ключ, я незаметно оставил синюю нитку от своей порванной куртки в дверном косяке, а затем, как ни в чём не бывало, стал спускаться вниз вслед за офицером.

В машине мы ехали молча, а на Лубянке, всё привезённое стали описывать, фотографировать и документировать. Причём я точно был там не нужен, поскольку рассказал, что не трогал ничего из этого с момента привоза вещей домой, а сегодня решил посмотреть, только потому, что Иру скоро выписывают и её нужна одежда в которой ехать домой. Ключа от её квартиры у меня нет, так что я и решил посмотреть сумки, с которыми привёз её на свою съёмную квартиру. Всё звучало крайне убедительно, ведь состояло на девяносто процентов из правды, остальные десять я просто не упоминал. Да и деньги, огромная сумма по нынешним временам, удивлявшая комитетчиков, вот она лежала на столе, как и серебряные с золотыми изделиями с драгоценными камнями.

Когда всё было закончено, вещи унесены, мы остались в кабинете начальника Третьего главного управления одни.

- Да и ещё кое-что товарищ Белый, - я не спешил уходить, поскольку меня явно хотели здесь задержать подольше, и я решил дать им такой шанс, - пауки зашевелились в банке. Исчезновение такой фигуры – как Пень, не прошло бесследно.

- На тебя вышел Щёлоков? – глаза его расширились.

- Через Игоря, я сообщил ему всё что знаю, для того, чтобы они прониклись ко мне доверием.

- Хорошо, очень хорошо, - задумался он, - Мортин тоже развил активность, куча запросов на проверки покидающих страну, а также усиление постов на вокзалах. Он под таким колпаком у нас, что знаем каждый шаг, хотя гад стал очень осторожен, словно чувствует что-то.

- Ну и да, я вам ещё один подарок принёс, - хмыкнул я, сцепляя руки и кладя на них голову.

- Ты сегодня прямо как дед Мороз, - рассмеялся он, - слушаю.

- Когда я встречался с Аней, то не сильно придавал значению людям, что были рядом с её отцом, мне не до них было.

- Ага, а теперь зная всё, стал раскручивать воспоминания? – понял он.

- Да, на той злополучной встрече, где меня заметила Брежнева, Мортин о чём-то долго разговаривал с ещё одним генералом, имя которого мне тогда было не знакомо.

- Уже горячо, - улыбнулся комитетчик, - и кто же это был?

- Подождите, не спешите товарищ Белый, - улыбнулся я, - хочу посмаковать все подробности.

- Хорошо Пинкертон, давай, - хмыкнул он.

- Я встретил его сегодня здесь на Лубянке и представляете, какое было моё удивление, когда я узнал его фамилию и имя. Помните наш разговор про «удочерение и пошла по стопам отца»?

- Цинёв?! – ахнул комитетчик, схватившись за голову.

Он бросился к телефону и быстро набрал номер, срочно запросил дело на