Сын дракона - Т. С. Джойс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне платят за сочувствие, Эммет. Они не животные. Они люди.
— Ц-ц-ц. Слишком сочувствующая для твоего же блага. Мы спасли тебе жизнь, убив этого демона. Ты должна быть благодарна нам. Это целых шесть месяцев работы…
— Ты имеешь в виду шесть месяцев пыток.
— Что, чёрт возьми, с тобой не так, Мерсер? — закричал Эммет. — Ты знала, что здесь будет. Бл*ть! Сегодня мы празднуем. Буквально, мы устраиваем вечеринку «Динь-дон-дракон-мёртв», и если ты нагадишь на наш парад, я донесу это до начальства. Тебе здесь не место. Вот где происходит настоящая работа. Заткнись, сука, и радуйся, что больше не нужно беспокоиться о пламени Вира. Вся наша жизнь стала намного проще.
— А его жизнь?
— Кончена. Хотя он один человек. Один. Он теперь легкая жертва.
Рия сглотнула желчь и попыталась успокоиться, когда Эммет нажал кнопку внутренней связи и сказал:
— В логове чисто. Впустите его.
— Поскольку дракон мертв, думаю, теперь у него должно быть больше привилегий.
— Боже мой, женщина, о чём ты говоришь? Это тюрьма, а не отель «Ритц».
— Точно, и все заключенные наверху вместе обедают и вместе проводят время во дворе. Они все время не одни. Он уже не может даже пошевелиться, верно? Посмотри на его лицо, Эммет. Действительно посмотри на него. Кто-то ударил его, и он не исцеляется.
— А что тебя смущает насчет «его жизнь кончена»? — Эммет смотрел на нее так, словно она сошла с ума. — Здесь будет авария. Вир не выберется. Упирался дальше и ты тоже не выберешься отсюда. Прямо сейчас ты ведёшь себя очень рискованно для новой программы IESA.
— Не угрожай мне. Я дала ту же клятву молчания, что и ты. Хотя мне разрешено задавать вопросы. Моя работа заключается в том, чтобы научить заключенных более безопасному мышлению, чтобы облегчить вашу работу. Это то, за что мне платят. Вир беспомощен, как ты и сказал, но программа всё ещё хочет его уничтожить.
— Потому что мы будем разоблачены в ту же секунду, когда он расскажет кому-нибудь, что здесь происходит! — рявкнул Эммет. — И на кону не только моя задница или Бьютта, или любого из этих охранников, или новой ИЭСА. Твоя задница тоже на кону. Ты понимаешь это, верно? Ты понимаешь, что была частью всего этого? Может быть, самой главной частью. Подумай об этом, Мерсер. Ты пришла и сразу бросилась к дракону, мы все это видели. Ты была чертовым заклинателем монстров, воткнула в него иглу, дала чудовищную дозу убийцы драконов, а потом Красный Дракон умер. Ты так же виновна, как и все мы, если не больше. Его глаза застыли? — Эммет ткнул пальцем в экран, где Вир всё ещё смотрел прямо в камеру. — Это твоя вина. Этот синяк под глазом не заживает? Твоя вина. Авария, которая произойдет? И это твоя вина. — Каждое обвинение ощущалось как удар хлыста по её сердцу. — Осторожнее здесь, принцесса. Повсюду наземные мины, и я самая большая из них. Больше никаких вопросов. Вир не получит особых привилегий. С ним покончено. Дай мне два дня, и мы выбросим его труп. И папа-дракон ни хрена не сможет с этим поделать, потому что именно он помог засунуть сюда Вира. Мы. Победили.
Мы победили? Новая IESA? Победа убийством. Омерзительно. Она смогла узнать у Эммета про «аварию». Она превратит его в пепел за секунду. Рия холодно улыбнулась.
— Как скажешь, босс.
— Офигенное отношение, — пробормотал Эммет, снова сосредоточившись на компьютере. — Вот почему я сказал им не нанимать сюда девушек. Сентиментальные дуры, все поголовно.
Она могла бы буквально оторвать ему голову, как виноградину прямо сейчас, и не потерять ни унции сна из-за него.
— Как бы мне ни хотелось это увидеть, я не хочу, чтобы ты перескакивала на темную сторону, задиристая принцесса.
Рия облегченно вздохнула и смирилась с головной болью. Эта боль означала, что она была не одна. Она будет терпеть головную боль всю оставшуюся жизнь, если это будет означать, что Вир в порядке. Что… судя по его виду, когда охранники привели его, в наручниках и цепях на лодыжках, сильно хромающего и с совершенно мертвым выражением лица, он не был в порядке, как он и сказал.
Она хотела мести. Она хотела справедливости. Она хотела наказать каждого охранника, который когда-либо прикасался к Виру, стрелял в него наркотиками или оперировал его. Скоро.
Прямо сейчас ей просто нужно было быть здесь ради Вира и вернуть его с пропасти. В какой-то момент между прошлой ночью и сегодня он полностью прекратил бороться. Она не знала, что произошло, но она узнает, если ей придется просмотреть каждый дюйм видеозаписей.
Её камера транслировалась прямо к технической команде Деймона, поэтому она взяла планшет с собой, когда вышла из комнаты наблюдения. У двери Эммет спросил:
— Куда ты идешь?
— Чтобы поприветствовать Вира в его логове. Она одарила его призрачной улыбкой. — Я сделаю его последние дни терпимыми.
— Зачем? — выпалил он.
— Потому что это правильно.
Рия позволила двери захлопнуться за собой и едва сопротивлялась желанию обрушить эту комнату наблюдения на Эммета.
Она прошла через два сканера карт и распахнула дверь в логово Вира.
Охранники, как раз уходили. Они дали друг другу пять. Она даже не задумывалась, в честь чего, потому что уже была очень близка к тому, чтобы сломаться. Даже она прямо сейчас чувствовала запах исходящей от неё магии.
Глаза Вира расширились, когда он увидел, как она приближается с планшетом, прижатым к груди.
«Рия, ты выглядишь чертовски горячей, но твои волосы развеваются, и здесь нет ветра».
Она закрыла глаза на счет три и сосредоточилась на сдерживании гнева. Проходя мимо металлического стула, на котором она давала интервью, она потащила его за собой, громко царапая им пол.
— Дай посмотреть, — пробормотала она. Она прислонила блокнот к ножке стула, села и потянулась к Виру.
Он вздрогнул.
«Я ненавижу, когда ты видишь меня таким».
— Аудио есть? — она спросила.
Вир моргнул серебряными драконьими глазами и пробормотал:
— Больше нет.
— Что случилось?
— Не имеет значения.
Его голос звучал глухо.
— Не отталкивай меня.
— Рия, так будет лучше. Я знаю, что грядёт. Я слышу их мысли так громко. И я устал. Я существовал тридцать лет, когда все думали, что я злой. Неважно, сколько усилий я приложил, чтобы защитить хороших людей. Я потерял дракона. Потерял большую часть себя, и теперь есть эта дыра. Она становится всё больше и больше, и теперь всё, что я чувствую, это…
— Что?
