Любовница снежного лорда - Елена Звездная

Мы прошли через десяток массивных дверей и лестничных переходов, свернули в малозаметный ход явно для прислуги, миновали еще несколько пролетов, после чего Охард открыл неприметную дверь, и мы оказались в спальне.

И мы там были не единственными. То есть даже не единственными помимо Юалии, которая спешно начала прикрываться подушкой. Говоря откровенно, от такого неожиданного поворота, даже Охард едва устоял на ногах, а я так вообще! Потому что в спальне сэльдины Зандарата неимоверным образом присутствовал в весьма малоодетом виде ДокЭрСатан Эмаркад Шаверский Топорович. Докерс в общем. Несколько шокированная происходящим, я потрясенно спросила:

— А что вы тут делаете?

Хотя, конечно, вопрос был риторическим. Но все оказалось не так прозаично, потому как Докерс мрачно сообщил:

— Договариваюсь.

— О чем? — Нет, и правда интересно.

— О контроппозиции, — смутился собственно оппозиционер.

— А поконкретнее? — вступил в разговор Охард.

— Дорогой, это не то, о чем ты подумал! — воскликнула Юалия.

— И заодно не то, что ты увидел, — хихикнула я.

А потом вдруг сопоставила — Докерс сейчас контролирует ртутные пути, и тут с Докерсом, скажем так, переговоры ведут.

— Так, — я сглотнула, — а о чем вы тут договариваетесь?!

Глава подгорного народца смутился, глаза отвел. Я, переходя на визг, вопросила:

— Вы им сдали под контроль ртутные пути?!

Юалия пискнула и прикрылась заодно второй подушкой. Охард нахмурился. Докерс повел плечом, да и ответил:

— Не то чтобы сдал, просто велено было задержать лорда Эйна, коли тот… ну вы ж понимаете.

Я поняла, что сейчас этого скально-бугристо-бородатого буду убивать лично!

— Да токмо он не воспользовался, — торопливо продолжил Докерс. — Ну мы ждали-ждали и решили договориться о большем и вот…

— Юалия, вы же из разных биологических видов! — не выдержал Охард.

— Кто бы говорил, — язвительно вставила я. — Катана где?

Жених молча указал пальцем на дверь из спальни.

Ну я и поспешила за катаной. Действительно, обнаружила ее висящей на стене в соседней комнате. Сняла, примерила — потяжелее будет начальниковой, и, видимо, за счет бриллиантов, которыми сияла рукоять. Сделала свое привычное «размахнись рука, разомнись плечо», поняла, что ничего так, справлюсь, и поспешила обратно в спальню.

А там Юалия визжала, сидя на постели, а Охард бил морду Докерсу со словами: «Будешь еще выходить из оппозиции? Будешь, а?» Докерс пытался вставить про: «Больше не буду».

— Драку прекратили, ДокЭрСатан Эмаркад Шаверский Топорович, срочно приведите себя в порядок, нас ждут великие дела.

Не, ну сам виноват, раз такой любвеобильный — будет мне прокладывать новый ртутный путь.

А этот, всклокоченный и помятый, явно ужаснувшись, спросил:

— Что, и с вами придется договариваться?!

После чего Охард вконец озверел и начал его бить уже с приговоркой: «Это моя невеста! Не сметь лезть к моей невесте!» Вот — настоящий мужик! Из-за меня еще никто никому морду не бил, приятно даже стало. Все испортила Юалия, взвыв уже поднадоевшее:

— Да вы из разных биологических видов!

— Ничего, зато у него есть два болота и одно лесное озеро, а такое богатство на дороге не валяется, — привычно ответила я.

Ну и упоминание о моей будущей собственности привело Охарда во вменяемость, поэтому он перестал бить Докерса, поднялся и прекратил меня задерживать. Потом мы оба помогли Докерсу привести себя в порядок, помахали на прощание Юалии катаной и пошли вершить справедливость.

Когда спустились с катаной и Докерсом, снежные в сером как-то напряглись, но ДокЭрСатан Эмаркад Шаверский Топорович выглядел гордо и невозмутимо, я так вообще держалась молодцом, а Охард гордо стирал с покоцанных кулаков зеленую кровь, так что всем стало ясно — только что имели место мужские разборки.

— А… — начал было один из охранников.

— Некогда нам разговоры разговаривать, — сурово заявил Докерс.

И мы шагнули в ближайшую лужу. Когда из нее вышли в практически чистом снежном поле, прошли и шагнули в следующую.

Вышли на рынке!

На рынке имелись фрукты, овощи, мясо разных цветов, рыба всяческого вида и розовые рабы. То есть все человеческой расы. И да — все женского малоодетого полу.

Рабские ряды располагались между рыбными и фруктовыми, были отделены толстыми железными решетками, увлажнены горькими девчоночьими слезами, украшены розовыми атласными бантиками и совершенно безснежниковские.

— Ночь же, — объяснил мне Охард, — лорды ранее полудня рабынь не покупают.

— Повезло им, — совершенно серьезно сказала я.

— Это точно, — покосившись на нас с катаной, пробормотал Докерс.

Тут к нам бочком приблизился зеленомордый и, окинув меня оценивающим взглядом, поинтересовался:

— Сколько?

Зря он так, особенно если учесть, что:

— Кажется, я голодная, — заявила задумчиво.

Охард от меня отшатнулся, Докерс последовал его примеру, зеленомордый ничего не понял, а я… ну да, да — «размахнись рука, разомнись плечо»! Ох и разошлась же я.

Утром я, зеркало и шубка сидели на ступенях в ледяном зале с лужами и ждали шефа. Нервно ждали. В зеркале отражалась Кассиль, которая тоже ждала. А еще на связи ждали все секретари глав драконьих кланов, и драконицы тихо переговаривались между собой, обсуждая, у кого сколько дракончиков, предстоящее свадебное торжество в клане речных, какие-то болезни дракончиковых зубов и да — как лечить ушки у нововылупившихся. Я практически не слушала, потому что извелась вся от нетерпения — лорда Эйна все не было.

Положа руку на сердце, больше всего я переживала именно за него — жив ли, не отравился ли ядом, не попал ли в ловушку Харниса. Нет, шеф у меня молоток, настоящий воин и все такое, но он же благородный весь, честный такой, а Харнис змеюка еще та и на подлости очень даже горазд, а шеф он… он… Да где же он уже!

Хуже всего оказалось то, что, по словам Докерса, там, в Высоком гроте, находилось свыше пяти тысяч сторонников Харниса. Пять тысяч против одного моего шефа. И пусть начальник воин, пусть силен настолько, что льды практически назначили его следующим сэльдом, но он же совсем один… Нет, теоретически там еще боевые драконьи отряды, но что будет по факту…

Где-то что-то громыхнуло.

Это было не в ледяном зале, скорее снаружи.

Я подскочила. Дворецкий лорда Эйна, который, как оказалось, стоял в нише на верхнем пролете и беззастенчиво за мной приглядывал, замер на миг, а затем решительно пошел куда-то. Я, не теряясь, подскочила и ринулась за ним. Оказалось, что у замка начальника имелся еще и парадный вход, вот к нему и поспешил дворецкий. И к моему появлению из огромной сферической залы уже были распахнуты овальные двустворчатые двери, за которыми простиралась безграничная снежная степь и…

И в луже крови лежал мой шеф.

В какой-то потрясенно-застывший миг кто-то истошно закричал! Внезапно поняла, что ору я. Точнее как поняла — просто крик на миг прекратился, когда я, ломанувшаяся к шефу, поскользнулась и рухнула в снег. Тут же подскочила, помчалась снова, теряя зеркало, шубу, туфли.

Добежала до него, упала на колени, с трудом перевернула и завыла, увидев рваную рану на груди, проглядывавшую через развороченную клинком одежду снежного лорда. Взгляд скользнул на ножны Эйна — там имелся лишь обломок моей родной и любимой катаны… только обломок…

— Врача! — закричала я, обхватывая ладонями стремительно синеющее лицо шефа. — Врача, немедленно! И носилки!

Внезапно на мои плечи легла шуба. Вздрогнув, недоуменно обернулась — надо мной стоял Охард. Мой жених был необычно бледен, почему-то бросилось в глаза, что у дверей, не выходя наружу, мнется вся прислуга, застыл потрясенным изваянием дворецкий и никто ничего не делает.

— Виэль, — тихо произнес Охард, — Виэль, это все. Катана сломана. Он умирает. Точнее, умирает разумная часть. Сам лорд Эйн сейчас обернется бураном, уже даже без зачатков разума. Нужно вернуться в замок и спрятаться. И молиться, чтобы выдержали стены.

— Что? — начиная дрожать от холода, спросила я.

Охард присел рядом, взял меня за плечи и как маленькой начал объяснять:

— Смотри, кровь уже практически не идет. Он почти мертв. Все, Виэль, ему уже никто не поможет, сейчас его внутренняя суть порвет человеческую оболочку. Это конец, Виэль. Конец, понимаешь? Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать. Идем.

У меня как молотом в висках звучали слова «Он почти мертв… Это конец… Мы ничего не можем сделать…»

Я глянула на Охарда.

Потом на шефа… Он был синевато-белым, не двигался, и да, кровь практически перестала идти, но это и не удивительно — здесь, в вечном холоде, температура была к кровообращению не располагающая. И я внезапно тоже поняла, что это все!