Демонстрация силы - Михаил Нестеров

– Здравствуй, Саша, – первым поздоровался Волков, не подавая руки.

– Привет! – весело отозвался Абрамов. – Как и обещал – я здесь. – Он выставил ладонь, запрещая Завадскому присоединяться к разговору: «Оставайся на месте». Волков принял этот жест на свой счет и даже не обернулся на полноватого человека за стойкой бара.

– И я хочу спросить – зачем ты здесь? – напирал Волков. – У меня тут кое-какие дела, и я не хочу, чтобы ты мне помешал. – Он кивнул своим помощникам, потом подбородком указал на Джеба: – Вы знаете, что делать.

Пока Волков ограничился одним Блинковым. Абрамов отметил: контрразведчик действовал более чем осторожно.

– Одну минуту, – остановил его Абрамов. – Ты же не собираешься надевать наручники в присутствии старшего оперативного офицера военно-морской разведки?

– Зачем так длинно, Саша? – Волков фальшиво скривился. – Я и так знаю, кто ты. Я сто раз пожалел, что в один прекрасный момент обратился к тебе за помощью. Неважно, кто ты – старший офицер ВМФ, ГРУ или Кремля, но я арестую этого человека.

– Арестуешь моего человека?

– Как это… твоего?

– Присядь за столик, не привлекай внимания, – посоветовал Абрамов. – Я не хочу при всех называть его имя. Он входит в состав агентурно-боевой группы, созданной на базе двух военных разведок – ГРУ и «Амана». Если есть желание, я познакомлю тебя с представителем военной разведки Израиля. Я же являюсь непосредственным куратором боевой единицы. – Абрамов взял в руки конверт с более чем невинной надписью: «Департамент связи и информации» и иерусалимским адресом. – Вскрой и прочти, – потребовал Абрамов.

Волков последовал совету и вынул из конверта сертификат, подписанный директором Интерпола. Наверху этого сертификата стояла символика Интерпола, где главной составляющей было изображение земного шара. Она же, увеличенная в несколько раз, являлась неотъемлемой частью водяных знаков. Ниже символики шли заглавные буквы: CERTIFICATE. Еще ниже номер: YC-450. И собственно текст: «This certificate that Alexander M. Ab – ramov entered in 02802060 and graduated from the advanced Interpol Special Centre 12.09.2003…»

В приложении к сертификату следовало распоряжение – такой же хрустящий, как новенькая денежная купюра, документ.

Первым делом Волков обратил внимание на три подписи в самом низу проштампованного документа: генерала-майора Шимона Эйтана, начальника разведки флота адмирала Школьника и директора Интерпола. Фактически это был приказ, дающий право разведывательному отряду со статусом агентурно-боевой единицы на осуществление своих полномочий в трех странах: России, Израиле и Египте. Командиром группы значился сам Александр Абрамов, который согласно сертификату «окончил передовой Центр специального назначения Интерпола», а его заместителем – Евгений Блинков.

Глаза Сергея Волкова увлажнились и покраснели, словно налились кровью. Он тихо прошептал: «Сволочь!» – и пошел прочь.

Абрамов щелчком пальцев подозвал бея, чтобы расплатиться:

– Эль хисаб минфадлак. – И перевел взгляд на Блинкова.

Тот коротко покачал головой и еле слышно повторил:

– Агентурно-боевая единица?

– Слышал об ее статусе?

– Смертники, – коротко ответил Джеб.

Торговое судно, купленное Камилем Хакимом у Новороссийского пароходства (сделка была осуществлена через маклерскую судовую контору в Салониках), встречало своего хозяина идеальной чистотой. Запущенное многочисленными российскими командами трехостровное – по надстройкам – судно преобразилось. Машина сияла, гальюны могли соперничать с гостиничными ватерклозетами. Фальшборт был заменен на новый и облагорожен кедровым планширем. И много-много других трансформаций, изменивших судно. Теперь оно называлось «Кассандра».

Поднявшись по трапу, Камиль ответил на приветствие шкипера и за руку поздоровался с Лахманом, поджидающим хозяина на борту. Хаким был одет в спортивные штаны, майку с короткими рукавами и белые кроссовки «Найк». Он шел по палубе в сторону средней надстройки. Остановился перед металлической дверью и дождался, когда сопровождающий откроет ее. Однако он не сразу вошел в боковую каюту, оснащенную кондиционером, спальной кроватью и телевизором. Он обернулся и, не глядя на Лахмана, спросил:

– В этой каюте жил Фини?

– Да.

– Что с ним случилось?

– Он утонул.

– Груз не трогали?

– Нет, – Лахман указал рукой, – он в ящике.

– Хорошо. – Камиль вошел в каюту и остановился. На полу стоял ящик. Доски разбухли от воды, металлическая шинка не выдержала этого давления и лопнула в нескольких местах. В первую очередь Хаким обратил внимание на прибор для контроля грузового контейнера. «Navy» сделала его чертовски компактным, еще раз убедился египтянин, и показала товар лицом. Такая маленькая, размером с компьютерную мышь и даже формой напоминающая манипулятор, была способна молниеносно сообщить свои координаты. Удивительно жить в мире высоких технологий. С другой стороны – грустно. Потому что именно они угробят все человечество.

Камиль нахмурился. Что-то раздражало его. Он глянул под ноги и увидел, что стоит на мокром персидском ковре. Эти идиоты не удосужились убрать ковер, поставили на него мокрый ящик. Понимают все буквально. Ничего не трогать для них – значит, даже не согнать комара со лба, не почесать зудящее место. Впрочем…

Хаким ногой загнул край ковра и сел на кровать.

– Двум смертям не бывать, – сказал он Лахману. – Зови сюда столяра.

Вообще-то столяр был краснодеревщиком. Он заканчивал работы по отделке кают в кормовой надстройке. Едва тот вошел, хозяин спросил:

– У тебя еще много работы?

– Через два дня закончу, господин Хаким, – слегка поклонился рабочий.

– Сними заднюю стенку с этого ящика, – распорядился хозяин. – Хотя тебе лучше знать. Мне важно, чтобы ты не повредил лицевую сторону с замком и этой «мышкой». Может быть, выпилить этот участок?

– Я сделаю проще.

– Делай как знаешь.

Столяр вооружился стамеской. Он приподнимал металлическую ленту и пассатижами вынимал гвозди. Под конец взял ножовку по металлу и распилил петлю, в которую была просунута дужка замка. И смычка замок-навигатор оказалась в руках Камиля.

– Так просто… – сказал он и положил замок на кровать.

С этого момента он уже не отрывал взгляд от ловких рук столяра. Прошло всего две минуты, и перед взором египтянина предстал… Нет, пока еще не ядерный заряд ранцевого типа. Его скрывал еще один защитный слой из вощеной бумаги.

– Сними, – приказал он столяру.

Тот развернул бумагу, и Камиль увидел то, за чем гонялись многие террористы. Тот самый ядерный заряд под шифром «РА-115», предназначенный для совершения диверсий. На территории противника. В случае войны. Война была объявлена Хакиму пятнадцать лет назад. И он не видел ей конца. Каждый день – это бой, каждый час – поединок. Сегодня одними средствами, завтра другими.

«Это оружие, – спокойно подумал Хаким, глядя на сорокакилограммовый «ранец». – Всего лишь оружие».

Это было ровно три дня назад.

Блинков и Абрамов уединились в гостиничном номере «котика». Завадский отказался участвовать в беседе, где третий был действительно лишним. Капитан прихватил с собой бутылку коньяка и по дороге зашел в свой номер за кейсом. Они выпили по рюмке.

– Почему именно мы? – спросил Блинков, намеренно, как показалось Абрамову, шифруя в своем вопросе и имена бывших бойцов спецназа, и много других сопутствующих вопросов. Капитан подумал, что вряд ли это тактика «котика», просто сейчас стало принято говорить именно так, как бы экономя на словах, пряча за этим и косноязычие, и невежество, и нежелание что-то подолгу объяснять, а значит что-то вновь переживать, вспоминать, жалеть и так далее. Все, как говорит сейчас молодежь, по ходу оказалось более чем просто.

Абрамов немного помолчал, прежде чем ответить на этот непростой вопрос Блинкова. Он должен быть предельно открытым, иначе неискренность, интерес перекроют тяжелой тучей все прозвучавшие здесь слова. Помог сам Джеб, воспользовавшись паузой.

– Только не говори, что действительно хотел спасти нас. Фигня все это. У тебя чисто шкурный интерес в этом деле. Ты пару раз – не случайно, думаю, сказал, даже козырнул, что ты старший оперативный офицер военно-морской разведки. Вот и вся правда… Александр Михайлович.

Абрамов не дал ему продолжить, выставив в протестующем жесте ладонь.

– Ты правильно заметил – я несколько раз назвал себя офицером. Но дело в том, что я давно перестал ощущать себя офицером, моряком. Причина и в том, конечно, что я работаю в разведке, представляю интеллектуальную морскую элиту, а море как таковое только подразумеваю, просто купаюсь в нем; что сегодня оно плещется у моих ног, а завтра – у чужих. И это правда, – повторил Абрамов, принимая от Блинкова сигарету и кивая в знак благодарности. – Правда и в том, – продолжил он, прикурив, – что мне так легче работать. А работаю я в своем маленьком мире, живу своей жизнью. Честно могу сказать, что в определенных вопросах меня никто не заменит. Я расскажу тебе про свою жизнь. Где-то я – вольная птица. Встречаюсь с такими же, как я, закрытыми людьми. Но мы действуем и разговариваем по-простому, лишь иногда сбиваемся, когда нужно сказать при высшем чине или не очень компетентном человеке что-то политически грамотное, переходим на академический стиль и строим из себя людей, болеющих за судьбу государства, если хочешь. Но это далеко не так. Я сейчас скажу вещь, которая тебе может и не понравиться. Мне плевать на государство – в глобальном смысле слова. Оно не делает ничего конкретного, а собирает по крохам ту работу, которую выполняем я, ты, наши товарищи, и выдает ее за свою. И при этом может спросить с каждого за совершенные ошибки. Я, ты, твои товарищи – это кусочки дырявого щита нашей родины. Я урвал свой кусочек жизни и варюсь в нем. Когда решу расширить свои полномочия и захочу стать чуточку важнее, тут и начну кричать про родину. Я тебя к работе привлек не ради этих слов, не ради пафоса. Я увидел брешь и понял, как и кем ее можно залатать, не спрашивая на то ни у кого разрешения. Мы с тобой семечки, а государство – голубь, и ему плевать, чья рука бросила ему крохи.