Первый контакт - Мюррей Лейнстер

Естественно, я решил, что он преувеличивает серьезность положения.

— Я не бизнесмен, — повторил я. — И не смогу вам помочь. — Но, увидев ужас, появившийся в его глазах, добавил: — Я приехал сюда в поисках бабочек.

Он меня не понял и начал, заикаясь, умолять о помощи. Поэтому мне пришлось кое-что объяснить.

— Один богатый человек, — сухо произнес я, — хочет получить определенную бабочку. У меня есть картинка, на которой она изображена. Меня сюда прислали, чтобы я попытался ее найти. Мне разрешено заплатить за нее тысячу милреев. Но я не имею права заниматься другими делами, например покупать золото или домашний скот.

На лице Хосе появилось отчаянное выражение. Казалось, лишившись надежды, он перестал воспринимать окружающий мир. Поэтому, чтобы хоть как-то его развлечь, я показал ему цветную фотографию Morpho andiensis, которая находится в собрании Горио в Париже. Во время войны коллекционеры жуков были в отчаянии, они опасались, что нацистам удастся захватить их сокровище. И тут глаза Хосе загорелись.

— Сеньор! — вскричал он. — Может быть, мои… друзья смогут найти для вас такую бабочку! Вы готовы заплатить за нее скотом, купленным в Сан-Педро и отправленным сюда?

Не отдавая себе отчета в словах, я сказал, что готов, но… Оказалось, что я привожу доводы самому себе, поскольку Хосе пулей вылетел из номера, оставив мне мешок золота. Очень необычная ситуация.

Я бросился за ним, но он исчез. Поэтому я спрятал его сокровище на самое дно своего ящика для образцов. Несколько капель формальдегида, пролитых перед тем, как закрыть ящик с химикатами и насекомыми, очень эффективное средство против воров. Я довольно часто им пользуюсь.

На следующее утро я решил поинтересоваться по поводу Хосе, но все, к кому я обращался, лишь пожимали плечами в ответ. Он жил не в Милхао, а поселился с женой в нескольких милях вверх по реке на собственной ферме, которая построена на небольшом расчищенном участке. У них был ребенок. Хосе подозревали в самых разных преступлениях. Он покупал свиней и отвозил их домой, но никто не видел там никаких свиней! У него очень хорошенькая жена, и один перуанец отправился к ним на ферму, собираясь за ней поухаживать, но не вернулся.

Думаю, то, что в моем рассказе до сих пор ни разу не упоминались муравьи, само по себе удивительно. Бабочки — да, а вот муравьи — нет. В особенности soldados — бродячие муравьи. Должен заметить, это очень странно.

Мне не удалось узнать ничего полезного про Хосе, но я приехал в Милхао по делу и поэтому начал расспрашивать местных жителей о том, что меня интересовало. Я сказал, что мне нужна определенная бабочка и что я согласен выложить за нее тысячу милреев. Я был готов показать ее изображение любому, кто захочет посмотреть, а также объяснить, как сделать специальную сеть для ловли бабочек и как следует ею пользоваться. А также как обращаться с бабочками, чтобы ничего не повредить. Я настаивал, что мне требуется определенный вид, причем экземпляр, за который я заплачу, должен быть доставлен в целости и сохранности.

Обитатели Милхао пришли к счастливому выводу, что я не в своем уме, но собирались извлечь выгоду из моего безумия. Они хватали первых подвернувшихся под руку бабочек и тупо тащили мне. Я потратил целый день, объясняя людям с горящими глазами, что сходство с бабочкой, изображенной на моей картинке, не ограничивается одинаковым количеством лапок и крылышек. Но я много раз повторил, что заплачу тысячу милреев принесшему мне бабочку, как две капли воды похожую на ту, что я им показал. С финансовой точки зрения я чувствовал себя совершенно свободно. В последний раз, когда Morpho andiensis выставили на аукцион, ее купили за двадцать пять тысяч долларов. Я бы с удовольствием положил такие деньги в карман.

Хосе Рибейра вернулся. Он был так напряжен, что и представить себе невозможно. Он подергал меня за рукав и сказал:

— Сеньор.

Я схватил его и потащил в гостиницу, где достал из ящика его сокровище.

— Вот, — сердито проговорил я. — Это не мое! Заберите!

Он не обращал на меня никакого внимания. Его отчаянно трясло.

— Сеньор, — пролепетал он и с трудом сглотнул. — Мои друзья… мои друзья, думают, что не смогут поймать бабочку, которую вы ищете. Но если вы скажете им… — Он нахмурился. — Сеньор, прежде чем бабочка родится, она похожа на маленький мягкий орех с червячком внутри?

Это вполне могло сойти за описание кокона. Друзья Хосе — мне сказали, что у него нет никаких друзей, — отличались наблюдательностью. Хосе, похоже, ухватился за надежду, как за соломинку.

— Мои… друзья найдут вам орех, из которого получится бабочка, — сказал он взволнованно. — Если вы скажете, как он выглядит и что собой представляет.

Я заморгал. До сих пор, насколько мне было известно, удалось поймать только трех представителей Morpho andiensis. Все были взрослыми особями. Разумеется, никто не знал, как выглядит кокон. Любой натуралист мог бы назвать сотни видов взрослых особей, обитающих в одной долине Амазонки. Но кто станет охотиться за коконами в джунглях вокруг Милхао?

— Друг мой, — скептически проговорил я, — на свете существует тысячи самых разных коконов. Я куплю пять штук каждого вида, обнаруженного вами, и заплачу за них по одному милрею. Но только пять одинаковых, вы запомнили?

Естественно, я не думал, что он станет тратить силы на такие глупости, просто мне хотелось, чтобы парень забрал свое золото. Но он снова умчался прочь прежде, чем я успел его остановить. А еще мне показалось, что, когда я предложил ему эту работу, он так обрадовался, словно получил помилование после смертного приговора. В свете дальнейших событий, должен сказать, что это было очень близко к истине.

Я разозлился и решил, что на следующий день сам отвезу ему золото. Кроме того, человек — в особенности полукровка, — хладнокровно отказавшийся от пяти фунтов золота, не может не вызывать интерес. Я договорился, что меня доставят к его ферме на каноэ.

Конечно же, она находилась рядом с рекой. В джунглях бассейна Амазонки нет троп и дорог. Мимо Милхао течет глубокая река, шириной примерно в двести ярдов. Впрочем, она кажется не такой широкой из-за джунглей, обступивших ее берега и наводящих страх на любого нормального человека. Со стороны воды деревья, ползучие растения и лианы выглядят впечатляюще, но дело не только в этом. До путешественника долетают запахи, которым невозможно дать имя, и диковинные непонятные звуки. Ты словно врезаешься в зеленую стену, но ничего не видишь. Ты выбираешься на волю, но оказывается, что тебе так и не удалось ничего узнать. Ты не в силах на них хоть как-то воздействовать. Джунглям на тебя наплевать. В общем, у меня возникло ощущение собственной незначительности.