Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

— Что ты здесь делаешь, тупая свинья?

Тьиво не ответила. Она шла к нему с вытянутыми руками — Орбин решил, что она хочет показать ему что-то, и посмотрел на них. Но он не угадал ее намерений.

Он все еще кричал на нее и пытался понять, что она ему несет, когда Тьиво со всей силы толкнула его. Орбин был довольно крупным мужчиной, однако после долгих лет размеренной жизни не ждал удара, к тому же под ногами у него был лед. Несколько мгновений он  с воплем скользил и барахтался, размахивая руками, затем наклонился и рухнул в разверстую скальную пасть — совсем как труп его матери тремя месяцами ранее. Правда, в отличие от матери, Орбин кричал, пока падал. Но недолго.

Главная проблема с таким красивым ребенком — уберечь его от когтей публичного дома. Катемвал уже наловчился избегать их, равно как неуемных богачей и иных падальщиков, охочих до детей. На этот раз, чтобы избавиться от непрошеных претендентов, ему потребовалось некоторое время — но не больше, чем он потратил на бестолковую возню в Ли-Дис и других городках. С одной стороны, поездка в высокогорье принесла ему ребенка, но с другой, создала проблему — он задержался и не успел уехать до наступления штормов. А плохая погода влекла за собой новое промедление и еще худшую погоду впереди. Поверенный Катемвала в столице Иски описал ситуацию в следующих словах: «Они говорят, что никогда еще не было таких бурь. Здесь нет капитана, который рискнет выйти в море до весны».

— Ах, они не рискнут? Посмотрим, что скажет невеста, — решительно заявил Катемвал и отправился к самому южному порту. Но там выяснилось, что невесте нечего сказать. Взглянув на яростно беснующееся море своими глазами, Катемвал утратил всякое желание спорить.

Поэтому они остались зимовать в столице. Пришлось снять половину комнат на постоялом дворе и нанять женщин, которые занимались детьми. К тому же в столице было намного теплее.

Дети хорошо питались, даже когда сам охотник за рабами ел кое-как и отбивал пятки о бока скакуна, скитаясь по Иске. Окруженные заботой и получившие возможность есть и спать сколько угодно, маленькие рабы прямо-таки расцвели. Многие совсем забыли своих родных или отказались от них.

«Но не лидиец, — подумал Катемвал. — Он младше, чем остальные, и, скорее всего, скучает по матери». Правда, смерть отняла ее еще до того, как элисаарец забрал мальчика из дому, так что, возможно, ребенок соединил одну потерю с другой.

Охотник за рабами строго следил за собой, не позволяя этому особенному мальчику стать любимцем. Привязаться друг к другу очень просто, но потом неизбежная разлука ранит их обоих.

Наконец после долгих дней ожидания на утреннем небе появилось солнце, неистовый океан понемногу успокаивался. Обнаружив ребенка у верхнего окна детской комнаты, Катемвал показал ему корабль, стоящий на якоре в порту. После долгого зимнего отдыха, отремонтированное и ухоженное, судно выглядело очаровательной игрушкой.

— Смотри, на чем мы поплывем в Элисаар. Вот на этом корабле.

— Да, — кивнул мальчик.

— Скажи, Регер, кем ты собираешься стать в Элисааре? — спросил Катемвал. Он прекрасно знал, как должно звучать имя мальчика, но специально изменял его на элисаарский лад.

— Человеком славы, — ответил мальчик так, как учил его Катемвал. Торговец надеялся, что ребенок верит в сказанное.

— Всегда помни об этом, дорогой, — проговорил Катемвал. — Ты станешь львом, властителем, известным человеком. Твоя жизнь будет подобна сиянию солнца, а смерть — трагична и прекрасна… Что ты делаешь? — перебил он сам себя, заметив, что ребенок согнулся над чем-то. Мальчик проявлял явную склонность к искусству, находившую выражение в фигурках, которые он лепил из снега и грязи или вырезал кухонным ножом из дерева. Катемвал понятия не имел, сохранится ли в нем эта склонность и будет ли полезна в будущем. Но сейчас, даже зная об этом, он все равно был заинтригован.

Не упираясь и не пугаясь, мальчик разжал руку — левую, украшенную шрамом вокруг запястья. Увидев то, что лежало на маленькой ладони, Катемвал удивился — трехгранная сверкающая монета, практически из цельного золота, лишь с очень небольшим добавлением меди, чтобы укрепить металл.

— Где ты взял это, Регер? Неужели стащил?

— Нет. Мне дала это мать. А ей — мой отец.

Катемвал был озадачен. Однако если бы мальчик сам совершил кражу, торговец удивился бы не меньше.

— Где ты ее прячешь?

— Здесь, — мальчик поднес руку к шее и за шнурок вытянул из-под одежды мешочек из тонкой кожи, в каких обычно хранят бесполезные талисманы. Боги, стоимость этой монеты в десять раз превышала то, что он отдал за ребенка!

— Спрячь ее обратно, Регер, и не показывай никому. Кто-нибудь может захотеть забрать ее себе.

— Ты захотел? — спросил мальчик с прямым и невинным взглядом, снова стиснув монету в кулачке.

— Конечно же, нет, малыш! — Катемвал, добросердечный работорговец, рассмеялся, слегка задетый его словами. — Теперь она твоя. Вспоминай свою мать, глядя на нее.

— Да, — отозвался Регер. Он никогда не говорил о своей матери и, несомненно, не собирался поддерживать эту тему и сейчас.

Но, учитывая все обстоятельства, оно и к лучшему. Через пять дней они выйдут в море. А через месяц для Регера эм Ли-Дис, рожденного в хлеву, начнется настоящая жизнь.

Едва дожди ненадолго прекратились, прибыли трое жрецов, чтобы поговорить с Орном и Тьиво.

Жрецы редко ходили пешком. Пока лежал снег, они передвигались на собачьих упряжках. Теперь же храмовые слуги пронесли трое носилок по размытому тракту через всю долину и остановились во дворе фермы.

Подойдя к двери, Тьиво встала на колени прямо в весеннюю грязь и склонила голову.

Одни за другими носилки опустились на землю, и из них вылезли жрецы, сверкая желто-красными одеяниями, латунью и бусинами. 

 — Встань, женщина. Где твои мужчины?

Тьиво встала.

— Мой муж Орн в доме, — ответила она, по-прежнему не поднимая головы. — Мне позвать его?

— Где брат твоего мужа? — спросил тот же жрец.

— Не знаю, жрец-хозяин. Разрешите сказать?

— Разрешаю.

— Несколько дней назад Орбин-хозяин отправился в Ли, чтобы сделать подношение Ках. Сюда он не вернулся. Он взял деньги и мог задержаться. Он говорил, что хочет пополнить запасы, ведь Орн потерял в холода двух коров.

— И никто не искал Орбина?

— Мой муж не приказывал мне. Без его разрешения я не могу. Я только походила поблизости, посмотрела, но там Орбина не было.

— Довольно, — изрек жрец. — Я скажу тебе, где он.