Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

Глава 12

Невозможно было угадать, по какой дороге поедут корнуэльцы, зато сами они путь выбрали без труда, а именно — быстрейший. Так что от Крайг-Ариана они поскакали на юго-восток, чтобы переправиться через Уай по римскому мосту у Блестиума, а потом проехать через холмы до устья реки Северн и срезать путь где-то восточное Венты.

Как только отряд миновал Блестиум, небольшой городок с приличным постоялым двором, дорога увела в холмы, местами немногим отличаясь от ухабистой пастушьей тропки, но погода стояла ясная, и по сухой земле продвигались они быстро. Те, кого отряд преследовал, пока что не показались, а на каменистой тропе отпечатков копыт не оставалось, однако свежие кучки навоза тут и там свидетельствовали о том, что здесь не так давно проскакали всадники. До переправы через Северн оставалось не больше мили, когда сгустились сумерки и отряд остановился на прогалине у хижины дровосека, чтобы дать отдых лошадям и подкрепиться. Сама хижина оказалась заброшенной: с приходом хорошей погоды дровосеки углубились дальше в лес, но запах под крышей стоял не из лучших, так что, поскольку ночь выдалась сухая и ясная, путники расположились на ночлег на свежем воздухе. Увейн и Бранд оба знали дорогу и заверили Александра, что в первый раз перевозчик приплывет на рассвете, так что им нет никакого смысла являться туда заранее. Хижина лодочника стояла на дальнем берегу реки. Так что все трое отужинали привезенными припасами, и вскорости, под умиротворенное похрумкивание лошадей, пасущихся неподалеку, Александр завернулся в теплый плащ, спасаясь от ночной росы, и крепко заснул.

Утро настало ясное, предрассветный туман кольцами повисал на деревьях и покрывалом одевал вершины холмов. Отряд добрался до протяженного хребта, уводящего вниз, к переправе, когда солнце только-только всплывало над гребнями холмов, у подножия которых ложились длинные синие тени. Вдоль устья реки протянулись длинные пряди тумана, а между белесыми берегами поблескивала вода — недвижная, гладкая. Поднимался прилив, в воздухе с криками кружили морские птицы. Вдалеке маячил бурый парус; перевозчик проделал уже треть пути. Бранд рассказал спутникам про таверну неподалеку от южного конца переправы, и мысль о завтраке всем показалась отрадной.

— Если они здесь побывали, мы узнаем про них от перевозчика, — проговорил Увейн. — А если нет, ну, так значит, мы их обогнали и дождемся их на большой дороге, ведущей от Глеву-ма. В конце концов, вряд ли они станут гнать коней во весь опор. Они ведь не ждут погони.

В этом, по крайней мере, он не ошибся. Корнуэльцы и впрямь проскакали тем же путем, не особенно торопясь, ведь возвращаться домой с новостями им не слишком-то хотелось. Собственно говоря, Александра они не узнали, так что их единственная весть оказывалась недоброй: ведь погиб один из Марковых доверенных слуг. А Марк, как верно догадался Александр, был не из тех господ, что принимают дурные вести благодушно и кротко. Так что оставшиеся двое ехали не спеша и в результате пропустили последний перевоз и вынуждены были заночевать в полуразвалившейся хижине у края воды, где находил приют перевозчик, если по случайности либо из-за плохой погоды не успевал переправиться обратно в последний раз на дню.

Когда отряд Александра выехал из-под прикрытия деревьев и с топотом проскакал по усыпанной гравием дороге к пристани, двое корнуэльцев как раз выводили коней из-за хижины, глядя на парус, несомый приливной волною.

Заслышав цокот копыт, они обернулись, но ничуть не встревожились; мечи их по-прежнему покоились в ножнах. Герб, изображающий вепря, сиял белизною на их туниках.

И тут один из них, могучий здоровяк, ведший за узду чалого, внезапно предостерегающе крикнул, и что-то сверкнуло: меч словно сам собою скользнул в его руку.

— Это он! Это тот сопливый ублюдок, который убил Кинона!

И прежде чем Александр и его воины успели сообразить, что происходит, корнуэльцы уже были в седле и скакали на них с обнаженными мечами.

Напор и гнев нападающих не оставили времени ни для слов, ни даже для мыслей. Мечи, сталкиваясь, звенели, лошади кружили, их копыта высекали искры из камней. Некогда было кричать «Стойте!» или заводить переговоры; сын Бодуина не успел назвать себя и не узнал, на чьей стороне были корнуэльцы в той давней истории. Не знал Александр и того, что человек, которого он зарубил в роковой стычке, приходился братом тому корнуэльцу, что сейчас, превосходя юношу силой и умением, пытался в свою очередь убить Александра.

Впоследствии Александр так и не мог толком вспомнить, что же произошло. Здоровяк на чалом коне теснил защищающегося Александра шаг за шагом, лошадь юноши рвалась вперед, и ее сносило к канаве и дорожной насыпи. Это сражение ничем не походило на поединок с Киноном: здесь не было места ни страху, ни азарту боя. Время и тянулось, и летело сразу. Вокруг Александра раздавались звон оружия и крики, лошадь без всадника слепо толкнула в бок его противника, и в этот момент юноша почувствовал, что его клинок прошел сквозь защиту корнуэльца. Тот отбил меч, но кончик клинка был в крови.

Александр тяжело дышал, с хрипом втягивая воздух, оскалив зубы в гримасе нечеловеческого напряжения. Он яростно пришпорил своего коня, направляя его на чалого, но в это время корнуэлец напал снова, отбил меч Александра высоко в сторону и, бросившись под него, нанес последний — смертельный — удар.

Александр был на волосок от смерти, точнее — на толщину ремня, защищавшего плечо: удар меча разрубил покрытую металлом полоску кожи, но в этот момент лошадь Бранда оттолкнула лошадь Александра, меч Бранда, зазвенев металлом о металл, отбросил в сторону оружие корнуэльца и, скользнув по бармице, вошел в горло врага. Тот с грохотом рухнул на гравий дороги, а его лошадь, в ужасе заржав, развернулась и унеслась в лес, разбрызгивая по камням кровь.

— Вы ранены, господин?

Александр, который еще не успел отойти от горячки боя, изумленно покачал головой: он пытался убрать меч обратно в ножны, но руки плохо его слушались.

— Это его кровь — она так и хлынула. Я твой должник, Бранд. Если бы не ты, он бы меня убил. Он мертв, да?

— Да, господин. Оба корнуэльца мертвы. Мы больше ничего не успели сделать…

— Я понимаю. Ничего не поделаешь… Ты цел?

— Я — да, а вот Увейн ранен.

— Сильно?

Александр вытер пот со лба тыльной стороной измазанной в крови ладони. Солнце, только что поднявшись над холмами, висело вровень с его лицом, ослепляя своим сверканием.