Вампиры ночи - Кейдис Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У меня сбивается дыхание.
– Да. Пожалуйста.
Константин улыбается и разбрызгивает кровь по моей груди, окрашивая ее в малиновый цвет, и дыхание перехватывает от восторга.
Вздрагивая, мое тело резко поднимается, и я просыпаюсь.
ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА?!
Для меня нет ничего необычного в том, чтобы видеть странный похотливый сон, но настолько явный? Конечно, у тех, кто питается кровью Вампиров, иногда могут быть связанные с ними сны. Но эротические сцены? Может быть, это какой-то побочный эффект для Ведьм?
Мне не очень-то хочется видеть Константина в моих кошмарах, и уж точно не хочу видеть его в хороших снах. И определенно не хочу, чтобы он испачкал мою грудь своей кровью.
Откидывая голову на подушку, издаю жалобный стон. Я чуть не сломала лодыжку из-за Константина, а до этого мне приходилось видеть, как он так же легко ломает шею мужчине, но теперь все мои мысли лишь о вкусе его чертовски аппетитной крови.
Брр! Саския, возьми себя в руки! Волковым лучше держаться подальше от моих ночных привычек.
Кроме того, у меня жуткая мигрень. Я читала, что Вампирская кровь может оказать такой эффект и на Ведьму тоже. Снова стенаю от ужасной боли в голове, вызванной похмельем и перевозбуждением.
Понятия не имею, который час, потому что не вижу часы. На рассвете меня разбудил звук металлических ставен. Все окна в комнате были плотно закрыты. Я знала, что днем вампиры не спят в гробах, просто не могла понять, что вместо этого они делают в своих домах, похожих на гигантский темный ящик. Но опять же, не многие вампиры владеют состояние, как у Константина.
Если на светлой стороне ставни пока опущены, значит, все еще день. Следовательно, на работу мне сейчас не нужно.
Я растягиваюсь на своей роскошной двуспальной кровати и провожу пальцами по тонким простыням. Каждый раз, когда так делаю, в голове обычно звучит критикующий меня голос Джексона.
«Репортеры наблюдают, Саския. КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ РЕШИЛА ПЕРЕЕХАТЬ К ВАМПИРАМ-ГАНГСТЕРАМ?»
Из-за качества простыней, Джексон. Чего непонятного?
Если серьезно, то мое пренебрежение к собственной безопасности иногда пугает. С самого детства мама называла меня безрассудной, в то время как моя сестра для нее была благоразумной и мудрой. Довольно иронично, учитывая, что это моя благоразумная сестра исчезла, а не безрассудная младшая я.
Что-то среднее между голодом, осадком после неуместных снов прошлой ночи и дремлющей скорбью по сестре шевелится в моем животе. От этого странного чувства у меня еще сильнее раскалывается голова.
Я проверяю свой телефон, наличие которого мне удалось успешно скрывать все это время. В почте два электронных письма от Джексона и три сообщения. В последнем он спрашивает, мертва ли я.
«Жива и работаю с огоньком». – Мой ответ кажется расплывчатым, но в то же время ободряющим.
Сегодня утром этот огромный кот больше ничего от меня не получит. Голова так сильно гудит, что мне вовсе не хочется думать о том, как плохо я справляюсь с работой и о моем предстоящем увольнении. Оно будет меня ждать в Нью-Йорке, если я вернусь без написанной истории.
В отделанной мрамором ванной я беру шелковый халат и отправляюсь на поиски еды. По коридорам разносится эхо моих шагов. Чувствую себя словно Белль в замке Чудовища, что, к сожалению, кажется очень уместным, учитывая то, как вчера со мной обошелся Константин: сначала угрожал, а потом спасал. Этот вежливый ублюдок определенно из тех Вампиров, которые готовы построить девушке библиотеку. Лукка же, наоборот, из тех, кто вырвет страницы из хорошей книги ради нескольких косяков.
Словно очнувшись от сонных мыслей, я замечаю Лукку на кухне. Он склонился над раковиной, одной рукой чистит свои клыки, в другой держит бутылку шампанского «Вдова Клико».
Он делает глоток, полощет им рот и выплевывает в раковину.
Облокачиваюсь и скрещиваю руки на груди.
– Ты что, издеваешься?
Он оглядывается через плечо, хотя, уверена, вампирский слух уже оповестил его о моем появлении.
– Доброе утро, Ведьмочка. – Лукка улыбается мне ртом, полным зубной пастой. Вроде смешно, а вроде страшно. До сих пор не уверена, дурачок ли он или само зло… а, может, и то и другое. Если я чему-то и научилась, работая в «Кровавой хронике», так это тому, что глупые демоны самые опасные.
– Зачем ты полощешь рот шампанским? – Закатив глаза, открыто демонстрирую свое недовольство его выходками.
Он так долго меня рассматривает, что по подбородку начинает стекать струйка белой слюны.
– Ты должна понять нас, русских, – произносит Лукка. – Мы живем, будто под снежным куполом. Вчера у нас не было ничего, сегодня у нас больше, чем мы когда-либо желали или могли потратить. Завтра мы можем умереть.
Он отпивает шампанское и на этот раз глотает. Я вижу, как подпрыгивает его покрытое татуировками адамово яблоко.
– Итак… – Лукка обходит кухонный остров, направляясь в мою сторону. – На твой вопрос, почему я полощу рот шампанским, могу ответить только – почему нет?
Смотрю на его необычные молочные глаза и вспоминаю о металлических ставнях на окне, о том, как он перерезал глотки тем парням в ресторане, будто это пустяк. Будто для него каждая ночь как последняя.
– Ты правда думаешь, что можешь завтра умереть? – спрашиваю я.
Он поднимает голову:
– Всегда. Однажды уже умирал. Могу умереть и снова.
Ни единого звона лжи, что жутко пугает.
– Ты практически никогда не лжешь, – произношу я.
– Зачем мне лгать? – Его лицо озаряет широкая улыбка, обнажающая клыки. – Правда намного страшнее.
В ответ лишь хмурюсь. Он любит говорить загадками. Это начинает все больше раздражать.
– Я не лгу, Ведьмочка. Но не могу сказать того же о моем брате.
Лукка ставит бутылку в раковину и, хихикая себе под нос, неторопливо выходит с кухни. Он оставляет меня наедине с догадками о том, что значили его слова.
Хватая не до конца выпитую бутылку, я ее опустошаю. Мне следовало бы позавтракать или поужинать, но совместная жизнь с Вампирами уже сказалась на мне, и не в моих планах разбрасываться хорошим шампанским.
Я сижу на заднем сиденье в дорогом полноразмерном седане Константина, зажатая между ним и Луккой. Сзади достаточно места, чтобы сидеть свободно, но несмотря на это, плечо Лукки вплотную прижато к моему. С тех пор, как мы вышли из дома, Константин говорит по телефону с кем-то по имени Василий. Я пытаюсь вслушаться в их разговор, но все, что удается
