Клубника в горьком шоколаде - Светлана Борминская

— Поможешь?.. — чихнув, наконец, спросил Лев Тимофеевич.

— Давай, — согласился Грант Чудотворцев, отставляя пустую пиалу.

— Вот, посмотри-ка, — Лев Тимофеевич поочерёдно протянул лист бумаги с приметами пропавшей сотрудницы из агентства «Звездный слуга» Золотайкиной и стоматологическую карту Лили Калюновски. — Грантик, извини, ты ничего похожего не видел?..

Эксперт покосился на Рогаткина и вздохнул. У Гранта Чудотворцева глаза были необыкновенного синего цвета… Он не был красавцем в полном понимании этого слова, но глаза имел самые что ни на есть.

— Да, её вчера похоронили, ну… то есть забрали для похорон, — кивнул Грант, прочитав особые приметы пропавшей прислуги.

— Кто забрал?! — подскочил Рогаткин. — Ты ничего не путаешь?

— Спроси в санитарной службе, они все бумажки оформляют, — пожал плечами Чудотворцев.

— В каком она хотя бы боксе лежала?.. — не терял надежды Лев Тимофеевич.

— Бокс Д, стеллаж крайний слева, место, э-э-э, кажется, четвертое, — пожал плечами Чудотворцев. — А вот этой вот дамы не припомню, — пролистав стоматологическую карту Лили Калюновски, эксперт поспешно закурил. — Правда, зубы я почти не смотрю, ты же знаешь, но вот такой мостик на верхней челюсти я бы вспомнил… Не было, Лева, такого уродского мостика. Не было.

— Но…

— И не заикайся, — Чудотворцев повторил по слогам: — Не было.

— А что ты скажешь об отравленных?.. Тех, которых покормили в ресторанах и потом в виде трупов привезли сюда? — стараясь не заикаться, поинтересовался Лев Тимофеевич.

— Нецо? — переспросил эксперт.

— Ага, — кивнул следователь. — Оно самое.

— Яду им подсыпали в вино… Не в пищу, — Чудотворцев печально вздохнул и поморщился. — Странно другое.

— Что? — перебил Рогаткин. — Что, Грантик?..

— Понимаешь, если в прошлом году люди умирали на четвертый-пятый день, то в этом году умирают в эти же сутки после посещения ресторана.

— И что это может значить?! — насторожился Лев Тимофеевич.

Чудотворцев пожал плечами и отвернулся.

— Похоже, — наконец произнёс он, — что отравитель сыплет своим жертвам лошадиные дозы яда.

— Зачем же он так нехорошо поступает?! — вырвалось у следователя.

— Видимо, у него слишком много отравы, или он торопится, Лёва, — невесело усмехнулся эксперт.

— Или — обнаглел? — хлопнул по своим тощим коленкам Лев Тимофеевич.

— А может, потерял чувство страха и уверился в своей безнаказанности, — Чудотворцев поискал глазами пепельницу. — Скорей всего, он уже отравил всех, кого хотел, или почти всех, и скоро смотает удочки…

— Или заляжет на дно, — чихнув, закончил Лев Тимофеевич.

— Скорее, первое — он уедет, — вздохнул Чудотворцев. — Я б тоже уехал на его месте.

— Почему ты так думаешь?

— Нецо — яд очень редкий, и этот человек иностранец, Лёвушка.

— Русского происхождения?..

— Вполне возможно, — Чудотворцев разогнал рукой дым. — Русского, еврейского, литовского… Я в этом почти уверен, и его должны были запомнить официанты в ресторанах.

— Да, официанты — хорошие физиогномисты.

— И физиогномистки, — согласился Чудотворцев.

— Ага, — Лев Тимофеевич похлопал себя по карманам. — Сейчас пойду в санитарную службу и оттуда прямо в ресторан. Есть хочу!

— Счастливого пути, Лёва, — выдавил мимолётную пессимистическую улыбку эксперт.

— Не унывай, Грантик, — Лев Тимофеевич, быстро спустившись по лестнице, побежал к моргу, приговаривая: — Грантик-крантик!..

«Если Грант, который обладает феноменальной памятью и помнит все трупы, хранившиеся в Кунцевском морге, не вспомнил челюсти Лили Калюновски, которую вчера подвергли кремации, то кого же тогда мы привезли в морг с улицы Пичугина и хранили до вчерашних похорон под фамилией Калюновски?.. И где тогда сама Лиля Юльевна?.. И кремировали-то вчера, в таком случае — кого?» — внезапно споткнувшись, остановился он.

На пороге бокса Д сидел на корточках и курил, прислонившись спиной к окрашенной двери, знакомый Льву Тимофеевичу по раскрытию предыдущих дел санитар морга Анатолий. Фамилии Анатолия Лев Тимофеевич не знал, впрочем. как и отчества. Фамилии Анатолия не знал даже сам Анатолий, будучи человеком вельми пьющим. Впрочем, фамилию санитара знали в отделе кадров и в бухгалтерии, так что узнать её не составляло ни малейшего труда. Было бы желание.

Правый глаз Льва Тимофеевича встретился с левым глазом Анатолия и диалог начался.

— Стеллаж крайний слева, место, э-э-э, кажется, четвёртое, — к месту вспомнил ценную информацию следователь. — Анатолий, э-э-э…

— Есть такое и что теперь?.. — не сразу отозвался санитар, с натужным кряхтением становясь вертикально.

— А можно взглянуть? — Лев Тимофеевич бойко зашёл вслед за санитаром в бокс и огляделся.

— Не вопрос, — Анатолий открыл крайний левый стеллаж и, засунув туда голову, надолго замолчал. — Никого-с нет, — высунув голову наружу, задумчиво произнес он через полминуты. — А вы кого ищете?..

— Золотайкину Виолетту Константиновну, — сверив имя и фамилию пропавшей прислуги с записью, ответил Лев Тимофеевич. — А где она лежит в таком случае?.. Вы не перекладывали?

— Я? — удивился санитар. — Никогда в жизни!

— Неужели? — задумчиво спросил Рогаткин. — А давайте посмотрим по журналу поступления трупов?

— Да ради бога, — Анатолий взял с подоконника амбарную книгу в клеёнчатой обложке, и стал её листать. — Как-как-как?.. — на пятой минуте переспросил он.

— Золотайкина Виолетта Константиновна, — зевнул Лев Тимофеевич. — Дай я сам посмотрю…

— Таковой нет… Глядите, мне не жалко, — Анатолий отдал амбарную книгу. — Ну, если мне не верите.

— Действительно, нет, — через десять минут был вынужден согласиться следователь. — Анатолий, а кто лежал на пустом ныне крайнем слева стеллаже?.. Место, если память мне не изменяет, четвёртое.

— Кого увезли, тот и лежал, — флегматично зевнул Анатолий.

— Кого и куда увезли, Анатолий? — строго уточнил Рогаткин.

— В крематорий, куда же еще могут увезти из морга? — Анатолий задумался. — А вот кого, это как посмотреть…

Лев Тимофеевич думал недолго, потом вытащил из кармана брюк портмоне и, заглянув туда, достал пятьдесят рублей, подумав, достал еще пятьдесят и протянул санитару.

— Анатолий…

— Анатолий, — согласился тот и аккуратно убрал деньги в карман синего комбинезона с оранжевыми вставками. — За бабкой вчера приезжали…

— Ну и?.. — поторопил Лев Тимофеевич.

— За бабкой, ну, которая с элитной улицы тут три недели в холодильнике тухла, — Анатолий почесал затылок и сморщил нос. — Утром приехали с вещами — обрядить и косметикой обмазать из какой-то крутой конторы, с таким еще па-а-афосным гробом…

Лев Тимофеевич кивнул.

— Гроб, скажу, всем гробам гроб! — горячо заверил Анатолий и, помолчав, добавил: — Никогда у меня такого не будет!

— Чего не будет? — оторопел Рогаткин.

— Да, гроба, — потухшим голосом буркнул Анатолий. — Ну, полез я в холодильник, а там… — санитар сглотнул и застенчиво улыбнулся. — Никого на её полке-то нет, ну, прямо, как сегодня.

— Погоди, Анатолий, — закашлялся Лев Тимофеевич. — Разве там не лежала некая Лиля Юльевна Калюновски, умершая во время бури?..

— Ну, лежала-лежала, — санитар глубокомысленно пожевал губами и вгляделся во Льва Тимофеевича, словно только что того увидел. — А потом пропала… Я ведь чуть лужу от страха не напустил, когда обнаружил такой пассаж…

— Погоди, как это пропала, Анатолий? — не поверил Рогаткин.

— Ну, похоронили вместо кого-нибудь, — сбросил руку следователя со своего плеча Анатолий.

— А сама она не могла уйти? — на всякий случай спросил Лев Тимофеевич, держа свои руки подальше от санитара.

— Кто?!

— Бабка.

— Не-а, — Анатолий помотал головой. — Она ж потекла уже…

— Значит, Хазаров не похоронил вчера свою тещу? — хлопнул себя по коленкам Лев Тимофеевич, доставая из кармана телефон. — Эх, ма, тру-ля-ля…

— Почему это? — многозначительно улыбнулся Анатолий. — Похоронил. Гроб же не пустой мы отсюда отправили… Да, ладно, ладно, — на всякий случай отодвинулся от следователя Анатолий. — Не боимся мы вас!..

— Чего ладно-ладно?.. — шёпотом спросил Рогаткин. — Чего, Анатолий? Договаривай всё, как на духу…

— А то, — бодро сказал Анатолий. — Моя честность меня погубит!.. Ну, в общем, вложили мы вместо той, что исчезла, другую, похожую.

— Кого вложили?! — позеленел следователь.

— Относительно свежую бомжиху… пятидесяти лет! Между нами, мальчиками, говоря! — фыркнул Анатолий. — Всё тип-топ, её сразу в крематорий повезли в закрытом гробу, а кто там рассматривать-то будет?.. Никто вчера так и не возник, значит сожгли за милую душу… Вчера уже все закончилось!.. А ты сегодня лишь объявился… Где гулял?