Грязная буйная штучка (СИ) - Калитина София

Я слишком ошеломлена, чтобы говорить, и поэтому просто продолжаю пытаться сглотнуть комок в горле; кажется, что сердце увеличилось в груди раз в десять.

Она кашлянула, заметив, что я долго молчу, и решает сменить тему.

– Кто тебе рассказал про Марину?

Я отпиваю воды и наконец отвечаю:

– Лера, но она ни в чем не виновата. Я все выпытала.

Настя кивает, делая еще один глоток пива. Кайл включил музыку погромче, но даже сейчас кажется, что мы находимся в своем маленьком мирке, хотя наши подруги сидят всего в метре от нас.

– Я узнала только ее имя и что она была тихоней, – признаюсь я. – Ты расскажешь о ней?

– А с чего это тебе вдруг стало интересно?

– Наверное, по той же причине, по которой ты спрашивала, облизывала ли меня Ксения Реутова.

Она поднимает на меня взгляд.

– Что ты хочешь знать?

– Она все еще живет рядом с тобой?

Она кивает.

– Мы вместе учились в старших классах и начали встречаться спустя пару месяцев после окончания. Ее семья владеет местной пекарней.

– Вы были влюблены друг в друга?

Настя пожимает плечами.

– Тогда я была совсем другой. Как только мы сошлись, я бросила универ и начала рыбачить с семьей, – вспомнив мой вопрос, она добавляет: – Да, я любила ее.

– И до сих пор любишь?

– Не-а. Хотя она, конечно, милая девушка.

Я понимаю, что спрошу, не зависимо от того, хочу ли знать ответ или нет.

– Милая девушка, с которой ты до сих пор спи…

– Нет, – спокойно перебивает она. Её взгляд возвращается ко мне, и она медленно осматривает мое лицо. – Мы с Мариной расстались пять лет назад, сейчас она замужем, с ребенком, – и, к моему удивлению, она бормочет: – Дома у меня никого нет, Полин, уверяю тебя.

Снова сглотнув, я киваю.

– И если ты помнишь, – продолжает она уже более сильным голосом, – именно ты переспала с другой телкой за день до того, как снова была со мной.

Черт.

– Ты хоть представляешь, как это меня бесит? – спрашивает она.

Если честно, даже боюсь представить. Она рассталась с Мариной пять лет назад, и кажется, мне хочется расцарапать ей лицо. Это просто нелепо. Я – нелепая.

– Я знаю, что между нами ничего нет, и мы просто друзья, – говорит она. – Но не потому что секс не был действительно хорош, Полина. До тебя в Вегасе прошло два года. И до тебя у меня было всего четыре женщины и никаких серьезных отношений, так что все это сейчас странно для меня. Я могу тебе обо всем рассказать, идет? Когда я знаю, каково это – отчаянно хотеть знать каждую мелочь, я готова все тебе рассказать. Только спроси меня, а не моих друзей. Мне хочется, чтобы мы все выяснили между собой.

Что это за безумная буря эмоций? Я на грани обморока, чувствую облегчение, вину, и потребность поцеловать её идеальный рот.

Я пожимаю плечами и говорю:

– Мне не хотелось, чтобы ты знала, что мне это интересно.

Настя смеется, подносит пиво к губам и говорит:

– Социопатка, – и делает большой глоток.

– И скольких ты связывала?

Она сглатывает и смотрит мне в глаза. Я замечаю, что после моего вопроса у неё на шее участился пульс. Я вижу, как он бьется. Её голос выходит более хриплым, нежели обычно, когда она признается:

– Всех.

Моя кровь превращается в ртуть, бурлящую и ядовитую.

– Всех?

– Да, Полин. Я… Мне это нравится, – она опускает голову и потирает заднюю часть шеи, глядя на меня сквозь ресницы. – И я уверена, многие на это соглашались, только чтобы быть со мной, а не потому что им самим нравилось.

– А кому-нибудь из них все же нравилось?

Она кивает.

– Может быть, моей первой.

– А как ее звали? – ничего не могу поделать. Вопросы так и сыплются из меня, до того как я соображаю, о чем спрашиваю.

Она немного отходит от стола, и я следую за ней.

– Эвелина.

– Но ты не уверена, что она это любила? – это так странно: сидеть с друзьями в баре у Фреда и вести с Настей наш самый интимный разговор.

– Честно говоря, – тихо начинает она, – я не знаю. Вернее, думаю, что нравилось, только мне бы хотелось знать, как она воспринимает эти ночи сейчас. Она переехала после окончания, но мы были вместе чуть больше года до этого, – она отворачивается. – Единственным местом, где мы могли уединиться, была старая весельная лодка отца на пристани. Мы тогда украли пиво у ее отца. Я просто баловалась с ней, с веревкой, и это было… – она молчит, но потом просто говорит: – М-да.

Я снова киваю, отпивая воду. И кажется, понимаю, о чем она хотела сказать. Она видела, как её девушке нравится, что её возбуждает, и это переросло в то, кем она стала. Но я действительно не хочу, чтобы она продолжала говорить об этом.

– Тем утром, когда я увидела тебя в Старбаксе… – начинает она. И я жду, что она продолжит, но она молчит.

– И? Что насчет того утра?

Она пожимает плечами и награждает меня «мне-что-правда-надо-объяснять?» взглядом.

– Я заметила, что ты выглядела растрепанной, но мне не показалось, что ты была расслабленной.

– А, ладно. Нас разбудила её мамочка, – говорю я. – Собственной персоной. Это был второй худший секс в моей жизни.

Она громко и радостно хохочет.

– А с кем был первый?

– С моим первым. Сейчас я понимаю, что он был крошечным, хотя было больно. Клянусь, оказалось, что меня лишили девственности маленькой морковкой.

– И о чем вы тут разговариваете? – появившись из ниоткуда и встав рядом со мной, интересуется Тася.

Настя едва может успокоить свой смех.

– Поверь, тебе лучше не знать.

– О маленьких морковках, – отвечаю я с понимающей улыбкой.

Тася кивает и улыбается ей.

– Прелесть, правда?

– А наша девочка настоящая поэтесса, – соглашается Настя.

Наша девочка. Это облегчает маленький болезненный укол, который я все еще ощущаю, когда вспоминаю, как Настя рассказывала мне о своем телешоу и по какой причине она не хотела делиться этим с близкими ей людьми.

Подходит Лера и присоединяется к нашей маленькой компании.

– И почему мы сегодня стоим? Обычно Полина любит сидеть и швырять вещи через весь стол.

Я смеюсь, потому что это правда.

– У тебя просто жуткие способности Крокодила Данди.

– Я ниндзя, – Лера поправляет свои съехавшие на нос очки, и мы все хохочем. – И ты знаешь, как сильно я люблю твои узкие познания об австралийской культуре.

– Я стараюсь.

За ней на диване все еще сидит Оля, пританцовывая на сиденье и пялясь на группу студенток на танцполе.

– Лер, тебе и Оле непременно нужно подкатить вон к тем дамам.

– А почему не с Настей? – с понимающей ухмылкой спрашивает Лера. – Она тоже холостая.

Я качаю головой.

– Конечно, холостая, но посмотри, как она сегодня нарядилась. Будет, как в фильме «Ночь в Роксбери», и все будут её стесняться. – Настя, конечно же, откажется танцевать, а если и нет, амазонка внутри меня решает, что она должна быть со мной и только со мной. По крайней мере, пока не уедет.

Внезапно я чувствую панику. Настя завтра уезжает? Она побывала на встрече в Л-А, значит, ей пора?

Смеясь, Лера смотрит на танцпол, но перед этим мельком оценивает реакцию Таси.

– Эти цыпочки маленькие.

– «Маленькие» – это молоденькие? – уточняю я и наклоняюсь, чтобы получше их разглядеть. Девушкам явно было больше двадцати лет. – Или низенькие?

– Очень низенькие.

– Но посмотри на себя, – говорит Тася. – В тебе больше 190 см. По статистике тебе положена девушка ростом в 160.

– Это сейчас убило всю мою логику, – с улыбкой отвечает ей Лера.

– Так, подруга, раз ты не танцуешь, неси мне еще пива, – заявляю я.

– Я бы пошла, но уверена, что парализована от пояса до пальцев ног.

Я шутя толкаю её.

– Тогда пусть Тася с тобой сходит. Ей надо еще выпить.

Тася начинает протестовать, что ей хватит, но все равно идет с ней, а я за ними наблюдаю. Она высокая, а Лера все равно возвышается над ней и наклоняется в ее сторону, когда они идут, словно примагниченные друг к другу. Интересно, а Лера в курсе, что, позволяя ей это делать, Тася считает её одной из своих. В этот частный закрытый клуб входим только я, Катя, папа Таси, мои родители, а теперь и Лера.