Муж, жена, любовница - Олег Рой

– Это люди, которых я очень ценю, важные для фирмы, для моего дела и для будущего наших детей. Пожалуйста, сделай все достойно и прилично, но без всякого выпендрежа. Учти, что дети должны быть с нами. Ясно?

– Ясно. Давай подробности. На сколько персон, сколько мужчин, сколько женщин, какой возраст? Раз уж ты даешь мне задание, уточни детали, чтобы мне было удобнее все спланировать.

– Гостей – четыре человека; двое иностранцев, двое наших – Федор Рудак и... Светлана. И не возражай. Она мне нужна в качестве референта. Иностранцы – банкиры из Женевы, бывшие наши. Только чтобы все было по-русски, никакого консоме из страуса!

– Послушай, а нельзя без баб-с? Оставь девушку на потом. Я категорически против ее присутствия.

– Давай не будем выяснять отношения по телефону. Сделаю так, как сочту нужным. Все. До вечера.

Раньше Юлия очень любила принимать гостей. Собственно, ей и теперь это нравилось, но делать хорошую мину при плохой игре становилось все труднее и труднее. И все-таки надо выдержать и это мероприятие... Она начала обдумывать, какой сделать стол, какую сервировку, и конкретные дела, как всегда, отвлекли ее от грустных мыслей. В чиверевском доме для приема гостей все было устроено идеально. В гостиной стоял большой овальный ореховый стол, двенадцать прекрасных стульев; специально для таких случаев закуплены были льняные скатерти, превосходная посуда, изысканные приборы, даже яркие свечи в тон штор.

Прием в тот вечер удался на славу. Видимо, хорошо подумав, Алексей решил все же не накалять в доме обстановку, и вместо Светланы в гости к Земцовым пришла Тамара Рудак. Хозяева включили огромную новую люстру, которую особые мастера в свое время долго и старательно монтировали под четырнадцатиметровым куполом; галогенные огоньки заблистали под высоким потолком, и комната приобрела нарядный и праздничный вид. Юлия приготовила традиционный русский ужин – с икрой двух видов, с обильными закусками под водку, с телячьими отбивными. Кулинаркой она была отменной, и в этот раз, как и всегда, меню ужина оказалось на высоте.

Иностранные гости, как выяснилось, были весьма симпатичными молодыми ребятами, и она подумала, что именно таким, пожалуй, хотела бы видеть Павла в будущем. Сначала за столом активно обсуждались подробности совместных банковских дел всех присутствующих, а затем Алексей перевел разговор на тему семьи. Он представил сына в качестве молодого бизнесмена, который начинает новое дело – продажу сотовых телефонов. Павел стал договариваться о поездке в Женеву, о возможных деловых контактах. Потом Алексей «вывел на сцену» Ксению как будущую звезду российского модельного бизнеса. Заговорили о будущем детей вообще. И тут в беседу осторожно вступил Федор Рудак:

– Иногда мы, родители, желая блага нашим детям, по незнанию или из-за какого-то ложного честолюбия заводим их в такие сферы, которые, во-первых, плохо знакомы нам самим, а во-вторых, просто опасны для их жизни... Вот тот же шоу-бизнес. Да, это денежно, да, престижно, модно, ярко. Но какую цену за все это платят люди, которые там работают? Что мы знаем об этих девчонках, которые ради успеха иногда вынуждены спать с кем попало? Что мы вообще знаем об этой среде? Там совершенно не проработана юридическая система защиты прав модели. А норма поведения – «хочешь контракта – будь подстилкой». Мы же туда толкаем детей. Алексей, ты об этом хоть думал?

Все замолчали, глядя на хозяина дома.

– Да это все чувства, сантименты, – сердито отмахнулся тот. – Они мешают идти к цели. Хочешь чего-то добиться в этой жизни – живи по ее законам. А законы эти таковы, что некогда размышлять: морально – аморально, гуманно – негуманно... Дело делать надо, вот и все. И идти к цели любыми путями.

– Тебе хорошо говорить, ты уже всего достиг, о чем можно мечтать... – но Алексей не дал Рудаку договорить:

– Вот потому и достиг, друг ты мой Федор, что умел в молодости поступиться чем-то дорогим мне ради карьеры. Ты этого что, не помнишь? Или ты этого не знал? Не подозревал? Не догадывался? Да ради этого самого успеха, ради денег мне пришлось отказаться от того, что было действительно мое, настоящее...

В комнате воцарилось молчание. Рудак, кажется, и сам был уже не рад, что затеял этот разговор, и попытался «вырулить» на безопасное место:

– Да ну тебя, Алексей, что ты завелся? Я говорю только о том, что шоу-бизнес – трудное дело. И надо иметь особый склад характера, чтобы там продвинуться. Ты не согласен?

– Давайте все-таки и у матери спросим, – вмешалась в беседу молчавшая до сих пор Тамара Рудак. – Ты, Юлия, ты лично как думаешь: можно приличной девочке быть моделью? Ты согласна с выбором Ксении?

– Нет, я не согласна. Я категорически против.

Уже несколько минут Юлия сидела, нервно скручивая в руках нежно-желтую льняную салфетку, так заботливо подобранную ею к яркой оранжевой скатерти, и в голове ее бились, отдаваясь болью, слова Алексея: «Ради карьеры, ради денег я отказался от того, что было мне по-настоящему дорого...» Она почувствовала, как краска обиды заливает ее лицо, и тут вновь прозвучал голос мужа:

– Ничего удивительного, что она против. – Он пренебрежительно взглянул на жену и добавил: – Матери думают, что дети так и должны всю жизнь оставаться в детской песочнице. Что поделаешь, типичная психология «домашней курицы»...

Оба молодых бизнесмена с удивлением глядели на хозяев и их старых друзей. Уловив напряжение в их лицах и голосах, они благоразумно сочли, что вечер закончен, и начали прощаться.

– У вас необыкновенно красивый дом, редко встретишь в России такой интерьер, выдержанный в едином стиле, – говорили они Алексею.

– Вечер получился необычайно милым, и это благодаря хозяйке. Спасибо вам большое, – услышала Юлия, автоматически поднявшаяся, чтобы проводить гостей.

– Прости, подруга, мы с Федькой возникли некстати, – прошептала, целуя ее на прощание, Тамара Рудак.

Дом опустел. Юлия, чувствуя, что она словно отупела от унижения и горя, молча начала убирать со стола. Ксения взялась помогать ей. Действия их были согласованны, они проделывали это уже много раз. Мать и дочь быстро спрятали все съедобное в холодильник, загрузили посудомоечную машину, сложили скатерти и салфетки. Через пятнадцать минут гостиная обрела свой обычный вид, и о застолье напоминали только свечи в высоких бронзовых подсвечниках, оставленные на светлом дереве стола.

Алексей с Павлом уютно устроились в креслах у зажженного камина; закончив помогать матери, к ним присоединилась и Ксюша. Она села на пол, на ковер, возле отца, и все трое молча, завороженно, чуть лениво уставились на метавшиеся всполохи огня. Юлия пожелала всем спокойной ночи и пошла наверх, в свою спальню. Ей показалось, что дети и муж, почему-то объединившиеся против нее в единую силу, как будто ждали ее ухода. И, чуть помедлив на лестнице, она услышала, как Алексей внушает:

– Поймите, ваша мать, как все матери, – наседка. Именно поэтому она категорически против вашей самостоятельной жизни. Если хотите – слушайте ее и будьте паиньками, хорошими детками, знать не знающими, что такое злачные места. У вас будет спокойная жизнь. Но само к вам в руки ничего не свалится. Откуда взяться знакомствам, связям, капиталу? Неоткуда. Вы на всю жизнь останетесь нищими... И имейте в виду: взгляды вашей матери давно устарели. По происхождению она – «дочка – торговая точка». Хотя ваш дед и не торговал, но капитал у него был и деньги выше среднего тоже всегда были. Вашей матери все было дано от рождения, она ничего не сделала сама. Поэтому она не понимает, что такое борьба за успешную карьеру, за деньги, что такое работать и зарабатывать...

Юлия не могла больше такое слушать. Первым ее порывом было вернуться в гостиную и высказать то, что она обо всем этом думает. Но потом передумала. Спорить с Алексеем бесполезно. Это подло с его стороны – так говорить, но он этого даже не понимает и лишь посмеется над словами «подлость», «предательство», «неблагодарность»... А между тем ведь она ему очень помогала во всех его делах. И если бы не ее семья, значение которой в своей карьере он сейчас отрицает, что бы он делал? Торговал копченой рыбой, как все бывшие научные работники в его родном городке?.. Если бы не тесть, он, возможно, и не пропал, но никогда бы не взлетел так высоко. Но дело, впрочем, не в этом. А в том, что так отзываться о роли жены в его жизни, о ее способностях и характере, да еще и сообщать такую версию детям – это означает предать и Юлию, и память ее семьи.

И Юлия твердо решила организовать оборону.

Глава 8

Однако обороной заниматься было некогда. За стремительным бегом дел, повседневных и ежечасных, привычных для матери большого семейства, у нее не хватало ни сил, ни времени, ни желания всерьез думать о кошмарной ситуации, в которой она оказалась. Да и какая может быть оборона против любимых ею детей, против хотя уже и нелюбимого, неверного, но все-таки мужа?.. Все это было несерьезно, и хоть Юлия сама осознавала, что напрасно по-страусиному прячет голову в песок, напрасно старается вести себя так, будто ничего не случилось, заставить себя предпринять какие-то серьезные защитные действия она не смогла.