Я живой! - Антон Зырянов

— Эта база — всего лишь маленький шаг, — ответил мутант после паузы. — Мы получили пищу и рабов. Скоро у меня будут новые пасынки, но этого мало. На этом нельзя останавливаться…

Вожак резко поднялся на ноги. Взгляд его больших хищных глаз перестал быть задумчивым, зрачки снова начали пульсировать. Крупное, покрытое черной паутиной вен лицо стало решительным, а жесты мутанта — резкими.

— Соберите молодых мужчин и женщин в одном здании, — распорядился он. — А стариков и зрелых — в другом. Детей, пока не трогайте. С ними я еще не определился. А мне пока нужно кое с кем побеседовать. Да, и распорядитесь, чтобы собрали все тела, пусть разделают убитых и заготовят мясо.

Лев Моисеевич Юдин. База «Оплот». Деловой человек устроится везде.

Жители Оплота за глаза называли Льва Моисеевича Бомжулей, за то, что когда-то он был бездомным бродягой, ошивавшимся у строительного рынка, который позже превратился в Базу. Бывший бомж как-то уж очень быстро выбился в люди, а таких успехов, как известно, простой народ не прощает. Его тихо ненавидели и завидовали, но сделать ему недоброжелатели ничего не могли. Поэтому, в отместку за несказанную удачу, Льва Моисеевича называли обидным прозвищем.

Оружейник сидел напротив странного существа и боялся пошевелиться. Пульсирующие зрачки монстра казались двумя прицелами, поймавшими и не отпускающими его душу. Немолодому уже мужчине было страшно, но он не мог отвести взгляд от монстра.

Время от времени, чудовище дергало широкими ноздрями. Совсем как дикий зверь, почуявший запах страха уже загнанной жертвы. Он хищно обнажал в жуткой улыбке длинные кривые зубы и, время от времени, довольно хмыкал. Собачья шкура, притороченная к изорванной одежде, добавляла звериному образу полноты.

— Не помнишь меня? — внезапно заговорил монстр. Голос у него был хриплый и низкий, больше похожий на рык. — Не помнишь… Да откуда тебе меня знать? Не в положняк тебе такие знакомства иметь, да?

— Я не… — начал было оправдываться Лев Моисеевич, но монстр так посмотрел на него, что Бомжуля зарекся когда либо его перебивать.

— От того, как ты сейчас ответишь, зависит твоя жизнь… А так же её продолжительность и… — существо задумчиво поскребло мощный подбородок длинным крепким когтем, как будто подбирая слова. — И качество. Ты понял?

Лев Моисеевич часто закивал. Монстр презрительно фыркнул, но продолжил:

— Тогда слушай меня внимательно: я помню, ты неплохой… технарь, сам делаешь патроны и… — монстр снова задумался. Старика осенило: «Да он же вспоминает слова», — модернируешь… нет, модернизируешь оружие. Так?

— Д-да, — неуверенно ответил Лев Моисеевич.

— Будешь делать то, что я прикажу. Будешь стараться. Будешь из шкуры лезть, чтобы угодить мне и тогда останешься жив.

Предводитель жутких существ ушел, приставив к старику уродливого детину со свирепой рожей, приказав не сводить с пленника глаз (страшный воин понял все буквально и смотрел на Бомжулю не моргая, контролируя каждое движение). Лев Моисеевич медленно, чтобы не провоцировать надсмотрщика на насильственные действия, достал из стола табак, набил им трубку, а затем долго её раскуривал. Все таки, умный человек всегда сможет устроиться, даже в тяжелых условиях… Причем иногда, вот как теперь, совсем к этому не стремясь и даже наоборот — против собственной воли.

Серега. База «Лаба». Исследовательский комплекс. Опять сюрприз. И снова — неприятный.

Я долго блуждал по лабиринтам комплекса, в тусклом свете фонаря (мощность на минимум, чтобы не светиться, пардон за каламбур) разглядывая надписи на дверях.

«Лаборатория ИИ», «Гемолитическая лаборатория», «ВЛ» — в этих названиях я не видел особого смысла (если честно, то вообще никакого), так что их взламывать я не спешил. Но, наткнувшись на бежевую дверь без надписи, на третьем этаже комплекса, я решил уделить ей чуть больше внимания. И на то были несколько причин.

Во-первых, там, где должна была быть табличка, имелись четыре отверстия — аккурат на том месте, где шурупы прикрепляют её к двери. Во-вторых, пространство, которое она должна была закрывать, было значительно чище, чем остальная поверхность двери. В-третьих, отверстия, в которых должны были быть шурупы раскурочены, как будто их вырвали.

Я сразу же, довольно-таки живо, представил себе, как Игнат подходит к двери и со злорадной ухмылкой (именно со злорадной, я в этом уверен) срывает табличку с фамилией и инициалами Дока.

С замком пришлось повозиться подольше — это же, предположительно, был кабинет лидера базы, так что я очень старался не оставлять следов взлома. Не зря захватил с собой набор отмычек (мне вернули все вещи, кроме огнестрельного оружия): замок оказался хитрее, чем на двери в котельную. Но, все равно, ничего сложного. Наверное, Док, а вслед за ним и Игнат, не думали, что в святая святых всея базы, личный кабинет солнцеподобного руководителя кто-то осмелится вломиться и шариться, аки хитрый мышь. А вот выкусите, самонадеянные вы мои! Просто на вашей базе искателей не было. А теперь вот он я, есть.

Поистине, спартанское убранство. Именно так я себе представлял рабочее место Дока, аскетичного ученого-фанатика: исписанная непонятными формулами доска с полочкой для мела и губки, допотопный, но добротный письменный стол на позеленевших бронзовых лапах, несколько крепких табуретов и кресло — вот и все скромное убранство первой комнаты раздвоенного кабинета. Вторая его часть оказалась не заперта — а зачем, если основная закрыта, а на всей базе нет (то есть, не было — до моего появления) наглеца, рискнувшего бы проникнуть на запретную территорию? Эх, все бы так думали, не пришлось бы в заброшенных квартирах Некрополя столько времени на взлом тратить.

Во второй комнате я обнаружил пульт управления — большую панель с кнопками разных цветов и подписями под ними, вроде «маг. дв.», «гр. связь», «осв. к.», а над ней три ЖК-монитора, диагональю дюймов по двадцать пять, может двадцать семь. На всех трех одна картинка, но с разных ракурсов. Я проглотил подступивший к горлу комок, снова увидев Катю. Девушка просто сидела на кровати, и я сначала не понял, что же меня так смутило.

Немного повозившись с панелью управления, я-таки разобрался с зумом и увеличил изображение.

Катино лицо покрывала темная паутинка вен. Казалось, что какой-то ненормальный художник разрисовал девушке лицо для участия в американском карнавале, в честь Хеллоуина. Но не это меня шокировало. Девушка блаженно улыбалась, невидяще гладя перед собой, и гладила… округлившийся живот.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});