Ивы зимой - Уильям Хорвуд

— Настроение есть… — задумчиво произнес Крот и замолчал.

— Признаюсь, я очень беспокоился о тебе, — продолжал Рэт. — Река — штука опасная. Мало кто из зверей — даже я сам — выжил бы, доведись ему провалиться под лед.

— Ну да. Я думаю, вряд ли они выплыли бы… — так же задумчиво глядя в огонь, кивнул Крот.

— Но ты сумел. Ты выплыл, выжил и вернулся домой. И нет никого на свете, кто радовался бы этому больше меня.

— Да, — снова кивнул Крот, не отводя взгляда от огня.

— Ну так?.. — Рэт оборвал себя на полуслове и запыхтел трубкой.

Крот, помолчав, ответил:

— Я не знаю, Рэтти, как мне удалось выжить. Честное слово — не знаю. Я мало что помню. Нет, сначала я спустился к реке и ступил на лед, стремясь побыстрее добраться до твоего дома. Глупо, конечно, с моей стороны. И самонадеянно. Еще глупее было не обратить внимание на предупреждение, когда лед собрался трескаться. А когда он действительно раскололся на куски, я уже мало что мог предпринять для спасения. Практически все, что я мог, — это схватиться за край льдины и висеть на ней. А потом я почувствовал, что эта страшная, черная, студеная вода… мне было не вздохнуть… совсем… я уже подумал… мне показалось… что мне суждено…

Бедному Кроту нелегко дались воспоминания об этих тяжких мгновениях. Рэт почувствовал: лучшее, что он может сделать, — это тихо сидеть, изредка охая, цокая языком, понимающе покашливая и время от времени кивая головой в знак внимания. Когда же Крот, казалось, вот-вот разрыдается под грузом тяжелых переживаний, Рэт отложил трубку, подошел к нему и все так же молча обнял его за плечи в знак сочувствия и солидарности.

— Я… я ведь…

— Не торопись, дружище. Времени у нас достаточно, — успокаивающе сказал Рэт. — Не пытайся вспомнить и пережить все сразу. Все успеется: я же никуда не уйду, пока ты не попросишь меня…

— Нет, нет, не уходи! — не совсем поняв его, воскликнул Крот. — Мне бы хотелось, чтобы ты побыл со мной. Очень бы хотелось.

Вновь воцарилось молчание. Вскоре Крот чуть успокоился, и Рэт, вернувшись в свое кресло, взялся за трубку.

— Сейчас, когда все уже позади, когда все сказано и все сделано, — произнес Крот, — я могу сказать, что я не знаю, как мне удалось выжить. Все это как-то непонятно и странно. Очень странно.

— Но ведь хоть что-то ты запомнил? — переспросил Рэт, которого, конечно, распирало любопытство.

— Я? Я запомнил…

Рэт Водяная Крыса немало удивился, увидев, как изменился в этот момент Крот: он выпрямился в кресле и не мигая смотрел в огонь, словно увидел в языках пламени и горячих алых углях что-то очень важное и значительное. Сидя неподвижно и так же неподвижно глядя в камин, напряженно нахмурив лоб и сдвинув брови, Крот негромко продолжал:

— Я помню, как скользил и погружался в темную глубину — темнее и глубже, чем я мог себе представить. Намного дольше и глубже, чем к речному дну, в этом я уверен. Было холодно, очень холодно, но в том холодном забытьи, в которое я погружался, были покой и мир. И я хотел попасть в этот покой, я стремился к этой мирной тишине и пустоте, клянусь тебе, Рэтти! Я почувствовал, что не могу, да и не хочу больше бороться с быстрым течением, с несущимся по реке льдом, со всепроникающим холодом… Да, все это я помню. А потом… потом…

Крот наклонился, потянулся к огню, а за ним и Рэт приблизил свою мордочку к языкам пламени, словно вдвоем они быстрее могли бы обрести подсказку, ключ к ускользающим воспоминаниям Крота.

— Рэтти, — тряхнув головой, Крот оглянулся, словно желая убедиться, что его друг по-прежнему рядом и внимательно слушает. — Рэтти, помнишь, мы ведь всегда говорили, что знаем, что существует большой Бе лый Свет и Дальние Края и что-то еще более далекое, хотя мы никогда не были там, никогда не будем и даже не можем толком представить себе, что это такое.

— Да, — кивнул Рэт, очень удивленный и даже несколько испуганный.

— Так вот, я скользил, сползал к тому, что я назвал бы вечным сном, и у меня было странное чувство, почти реальное ощущение, что как есть Дальние Края, как есть Далеко, так есть и До и Перед. И как только во мне всплыли какие-то неясные воспоминания о До и Перед, что-то случилось: я почувствовал, или мне показалось, будто я почувствовал, что там был Некто.

Рэт молча ждал, пока Крот снова заговорит. И долго еще в маленькой гостиной единственным звуком, нарушавшим тишину, было негромкое потрескивание дров в камине.

— Я почувствовал… почувствовал, как Его руки подхватывают меня и выносят наверх — из черной ледяной воды. Они опустили меня где-то, где было тепло, тихо и сухо. Там я мог спокойно спать, зная, что, проснувшись, окажусь там, где река теряется в голубой дали, где синеет гладь моря, где возвышаются горы, освещенные солнцем, и где… Рэтти, ты понимаешь, о чем я говорю?

Рэт медленно кивнул, отводя задумчивые глаза от огня и понимающе глядя на друга. Почувствовав это понимание, Крот продолжал:

— И пока я думал об этом, познавал это, пока я догадывался, я не смел говорить. А потом я, кажется, сказал или подумал: «Оставайся со мной, не уходи». А он, этот Кто-то, он сказал… Что же он сказал мне? Ничего не могу вспомнить! Все плывет, меняется, ускользает, как подводные течения в реке, которые берутся неизвестно откуда и уносятся неведомо куда. Нет, нет, подожди, я вспомнил. Этот Кто-то ответил мне: «Твои друзья здесь, Крот. Они тебя ждут и ищут. И будут искать и ждать. Твое время еще не пришло. Ни твое, ни время твоих друзей».

Крот снова замолчал; он сидел неподвижно, даже не замечая, что по его рыльцу стекают одна за другой крупные слезы.

— Рэтти, я не знаю точно, что он хотел сказать этими словами, но стоило им прозвучать, как я тотчас же вспомнил всех вас: Барсука, Тоуда, моего Племянника, Выдру с Портли и тебя, а заодно и всех обитателей Берега Реки и Дремучего Леса. Я вспомнил всех их, всех вас, всех нас, вспомнил наши места, которые я так люблю, — и уже совсем другой сон окутал меня. Теперь я спал, зная и помня, что вы где-то рядом, ждете меня, ищете меня по всем окрестностям. И еще я четко понял, что то место, которое я, как мне кажется, видел…

— Далеко-далеко, — пробормотал Рэт, — за Дальними Краями.

— Да, Далеко, за Дальними Краями, — подхватил Крот, — оно ждет нас, оно никуда не денется, никогда не исчезнет. И когда придет время и мы будем готовы, оно встретит нас…

Больше Крот почти ничего не говорил. Утомленный, даже измученный воспоминаниями и переживаниями, он уснул прямо в кресле. Рэт подкинул дров в угасавший камин и укутал друга теплым пледом: за окном разгулялся ветер и из-под двери тянуло холодным сквозняком. Крот не хотел, чтобы Рэт уходил, да и сам Рэт не собирался покидать его, видя, что другу нужна поддержка и помощь. Крот спал беспокойно: порой он что-то бормотал про себя, порой всхлипывал, вздрагивал или начинал двигать лапками, словно вновь пытаясь выбраться из ледяной воды, вновь вырываясь из холодных объятий бесконечной темноты, едва не поглотившей его.

— Нет! Нет! — несколько раз восклицал он во сне, не соглашаясь с чем-то. — Нет, я не могу! — А потом, вдруг обмякнув, соглашался с неведомым собеседником: — Да. Да, хорошо. Конечно…

Все это немало удивило и даже обеспокоило Рэта, что, впрочем, не помешало ему в конце концов уснуть и проснуться от того, что над ним стоял Крот и обращался к нему самым озабоченным тоном:

— Рэтти, Рэтти! Что с тобой? Ты так разволновался во сне, так кричал. Я даже проснулся.

— Кричал? Я кричал во сне? — удивился Рэт. — Да, похоже, я и впрямь задремал…

— Заснул как сурок, а не задремал, — хитро прищурившись, уточнил Крот, который, Рэт это сразу заметил, уже куда больше походил на себя прежнего. — Слушай, я тут приготовил чайку с мятой да хлебца поджарил. Может, перекусим, раз уж проснулись?

Вдвоем они с удовольствием налегли на тосты и чай и быстро управились со всем, что было на столе, оставшись при этом весьма довольны собой и жизнью.

Отдышавшись после еды, Крот сказал:

— Слушай, обо мне мы уже достаточно поговорили. Давай-ка теперь ты — твоя очередь рассказывать. Что тут у вас произошло с тех пор, как я исчез? Надеюсь, никаких неприятных сюрпризов? Никаких неожиданностей?

— Ну как тебе сказать, — осторожно начал Рэт. — Не то чтобы очень приятные и не то чтобы очень уж неожиданные, но сюрпризы были. Сам понимаешь, какая уж тут неожиданность, если все понимали, что рано или поздно Тоуд опять возьмется за свое. Понимали и ждали, когда это случится. Вот и дождались. Так что — никаких тебе сюрпризов.

— Тоуд?! — не поверив своим ушам, воскликнул всепрощающий, терпеливый и всегда-видящий-во-всех-только-лучшее Крот. — Но разве он не изменился окончательно и бесповоротно? Разве он не исправился решительно — раз и навсегда? Он так долго вел себя самым достойным образом, так долго работал над собой, и я был бы немало удивлен, узнав, что он снова оступился.