Гордость и предубеждение - Джейн Остин

Возвращение мистера Коллинза в Хартфордшир не могло больше радовать миссис Беннет. Напротив, теперь у нее было не меньше причин к неудовольствию по случаю приезда нежеланного гостя, чем у ее мужа. Намерение Коллинза остановиться не в Лукас Лодже, а в Лонгборне казалось достаточно странным и было сопряжено с множеством неудобств и беспокойств. При плохом самочувствии всегда трудно оказывать гостеприимство кому бы то ни было, а влюбленные молодые люди особенно несносны. Таковы были непрерывные сетования миссис Беннет, разнообразившиеся только вспышками еще большего раздражения по поводу длительного отсутствия мистера Бингли.

Джейн и Элизабет были также встревожены этим обстоятельством. День проходил за днем, не принося от Бингли никаких вестей, если не считать распространившегося по Меритону слуха о том, что он вообще не приедет в Незерфилд в течение всей зимы. Слух этот вызывал у миссис Беннет крайнее возмущение, и она не пропускала случая его опровергнуть, называя его скандальной выдумкой.

Даже Элизабет начала опасаться — не равнодушия мистера Бингли, нет, — но того, как бы его сестрам и вправду не удалось задержать его в Лондоне. Она всячески старалась отогнать от себя эту мысль, столь гибельную для счастья Джейн и подвергающую сомнению стойкость ее избранника. Но мысль эта невольно снова и снова приходила ей в голову. И Элизабет в самом деле стала бояться, что совместные действия его враждебно настроенных сестер и его властного друга, усиленные чарами мисс Дарси и столичными развлечениями, окажутся чересчур сильными для его привязанности.

Что касается самой Джейн, то неизвестность мучила ее, конечно, еще сильнее, чем Элизабет. Но какие бы чувства ей ни приходилось испытывать, она всячески их скрывала, так что тема эта никогда больше не поднималась в разговорах между сестрами. Миссис Беннет, напротив, не отличалась подобной деликатностью, и редкий час проходил без того, чтобы она не заговорила о Бингли, выражая нетерпение по поводу его задержки, или даже требуя, чтобы Джейн подтвердила, как жестоко она будет обманута, если он вообще не вернется. Только безмерная кротость Джейн позволяла ей выносить эти нападки, сохраняя внешнее спокойствие.

Мистер Коллинз возвратился в понедельник, ровно через две недели после своего отъезда. Его приняли далеко не столь радушно, как при его первом появлении в Лонгборне. Однако он настолько был полон своими чувствами, что едва ли нуждался во внимании. Целиком занятый ухаживанием за Шарлот, он, ко всеобщему удовольствию, весьма редко обременял семью Беннет своим обществом. Бо́льшую часть дня он проводил в Лукас Лодже и нередко, возвратясь в Лонгборн, едва успевал принести извинения за свое долгое отсутствие, прежде чем все члены семейства расходились по своим спальням.

Миссис Беннет поистине пребывала в самом жалком состоянии. Малейшее упоминание о чем-нибудь, имеющем отношение к женитьбе мистера Коллинза, приводило ее чувства в величайшее расстройство, а вместе с тем, куда бы она ни пошла, всюду только и говорили, что об этой женитьбе. Самый вид мисс Лукас вызывал в ней отвращение. Достаточно было Шарлот заглянуть в Лонгборн, как бедной миссис Беннет начинало казаться, что она уже предвкушает тот час, когда сделается хозяйкой этого дома. И если Шарлот о чем-нибудь тихо беседовала с Коллинзом, то в воображении миссис Беннет разговор у них неизменно шел об их поместье и о выдворении из него хозяйки вместе со всеми ее дочерьми тотчас же после смерти ее мужа. На все это она горько жаловалась мистеру Беннету.

— Подумайте, мой дорогой, — говорила она, — как тяжело сознавать, что Шарлот Лукас когда-нибудь окажется здесь хозяйкой. А я увижу ее на своем месте и вынуждена буду убраться восвояси.

— Незачем давать волю столь мрачным мыслям, моя дорогая. Давайте лучше думать о чем-нибудь более приятном и позволим себе надеяться на то, что я переживу Коллинза.

Слова эти не успокоили миссис Беннет в достаточной мере, и вместо ответа она снова заговорила на ту же тему.

— Для меня невыносима мысль, что наше имение достанется этим людям. Если бы оно далось им не по праву наследования по мужской линии, я бы еще могла согласиться…

— С чем именно вы могли согласиться?

— Я бы могла согласиться с чем угодно!

— Возблагодарим же небо за то, что вы спасены от подобного состояния полной неопределенности.

— Я, мистер Беннет, никогда не смогу почувствовать благодарность за что-то, имеющее отношение к наследованию по мужской линии. Не могу понять, как только у людей хватает совести отнимать поместье у родных дочерей его владельца. И чтобы это делалось ради какого-то мистера Коллинза! Разве он чем-нибудь этого заслужил?

— Я предоставляю вам ответить на этот вопрос без моей помощи, — сказал мистер Беннет.

ВТОРАЯ КНИГА

Глава I

От мисс Бингли было получено письмо, рассеявшее всякие сомнения. В первой же фразе сообщалось, что Бингли и его сестры обосновались в Лондоне на всю зиму. Их брат, говорилось далее, весьма сожалел, что перед отъездом ему не довелось засвидетельствовать свое почтение хартфордширским друзьям.

Никаких, решительно никаких надежд больше не оставалось. И когда Джейн смогла, наконец, дочитать письмо до конца, она не нашла в нем ничего, что могло бы ее порадовать, кроме неискренних выражений привязанности, высказанных ее подругой. В остальном письмо почти целиком было посвящено прославлению мисс Дарси. Снова подробнейшим образом перечислялись ее многочисленные достоинства. Кэролайн хвалилась возросшей близостью между ними и выражала надежду на осуществление своих чаяний, о которых уже упоминалось в предыдущем письме. С тем же удовольствием она сообщала, что брат ее стал в доме мистера Дарси своим человеком и добавляла несколько восторженных слов о намерении хозяина дома приобрести новую обстановку.

Элизабет, которой Джейн сразу же пересказала суть письма, выслушала сестру с молчаливым негодованием. Она в равной мере сочувствовала Джейн и сердилась на всех, кто был упомянут в этом письме. Сообщению Кэролайн, что ее брат неравнодушен к мисс Дарси, она не поверила. Его чувство к Джейн, как и раньше, казалось ей несомненным. Но хотя ей хотелось относиться к мистеру Бингли по-прежнему благожелательно, она не могла без гнева и даже без некоторого презрения думать о его безволии и нерешительности, превративших его в игрушку коварных друзей. В угоду их прихотям его заставляли жертвовать своим счастьем. Если бы речь шла только о его собственной судьбе, он имел бы право распоряжаться ею как ему заблагорассудится. Но ведь одновременно, — и он должен был это сознавать, — решалась и судьба ее сестры! Подобные мысли не выходили у нее из головы, не давая никакого успокоения. И сколько бы Элизабет ни думала о том, действительно ли Бингли охладел к Джейн или он поступается своей привязанностью под влиянием близких ему людей, сознает ли он, как глубоко полюбила его Джейн, или ее чувство осталось от него скрытым, все это могло изменить ее мнение о Бингли, но не смягчало участи бедной Джейн, сердцу которой в любом случае наносилась тяжелая рана.

Целых два дня у Джейн не хватало смелости заговорить с Элизабет о своих переживаниях. Но как-то раз, когда миссис Беннет после особенно пространных рассуждений о Незерфилде и его хозяине оставила их вдвоем, Джейн, не удержавшись, сказала:

— Как бы мне хотелось, чтобы наша дорогая мама умела лучше владеть собой! Ей и в голову не приходит, какую боль она причиняет мне своими непрерывными разговорами о мистере Бингли. Но я не должна впадать в отчаяние. Скоро с этим будет покончено. Он будет забыт, и мы заживем по-прежнему.

Элизабет недоверчиво посмотрела на сестру, но ничего не сказала.

— Ты мне не веришь! — воскликнула Джейн, слегка покраснев. — Но ты ошибаешься. Разве он не может сохраниться в моей памяти только как самый милый из знакомых мне молодых людей? Мне не на что надеяться, нечего опасаться и не в чем его упрекнуть. От этого страдания я, слава богу, избавлена. Пройдет лишь короткое время, и я почувствую себя лучше.

Вскоре она добавила более твердым тоном:

— Я утешаю себя по крайней мере тем, что все это было лишь игрой моего воображения и кроме меня никому не причинило вреда.

— Джейн, дорогая, — воскликнула Элизабет, — ты слишком добра! Это — доброта и самоотверженность ангела. Я не нахожу подходящих слов, но мне кажется, что я никогда тебя не ценила и не любила так, как ты этого заслуживаешь.

Мисс Беннет категорически отвергла подобное восхваление своих качеств, объяснив его родственным чувством своей сестры.

— Послушай, Джейн, — сказала Элизабет, — ведь это несправедливо. Ты готова хвалить решительно всех на свете и расстраиваешься, если я хоть о ком-нибудь выскажусь неодобрительно. А когда я всего-навсего назвала совершенством только одну мою бедную сестричку, ты сразу начала со мной спорить. Не бойся, это не распространится на многих и я не покушаюсь на твою исключительную привилегию смотреть на мир сквозь розовые очки. Этому не бывать — на свете слишком мало людей пользуется моей любовью. И еще меньше таких, которых я по-настоящему уважаю. Чем больше я наблюдаю мир, тем меньше он мне нравится. Каждый день подтверждает мне несовершенство человеческой натуры и невозможность полагаться на кажущиеся порядочность и здравый смысл. Два отличных урока я получила в последние дни. Об одном я не хочу говорить. А другой дала мне своим обручением Шарлот. Оно для меня до сих пор остается непостижимым, право, непостижимым, как бы я на него ни смотрела.