Рыцари креста - Том Харпер

Я вскочил на ноги и побежал к ним. Это были франкские крестьяне, одетые в такое тряпье, которым хороший хозяин не стал бы даже чистить лошадь. Противостоявший им человек в тюрбане, судя по всему, был турком, случайно забредшим на наши позиции. Они травили его, словно собаку, и вот-вот должны были либо выпустить ему внутренности, либо загнать его в реку.

— Что вы делаете? — крикнул я, подбежав поближе.

— Мы поймали шпиона! — Один из франков отскочил назад, увернувшись из-под удара турецкого клинка. — Господин Боэмунд даст за его труп хорошие денежки!

— Деметрий Аскиат? — Исмаилит с трудом отразил удар секача и посмотрел в мою сторону. Я неожиданно понял, что вижу перед собой не турка, а сарацинского оружейника Мушида. — Во имя твоего и моего Бога, отгони от меня этих псов!

— Оставьте его!

Я извлек из ножен меч, который в эти дни постоянно висел у меня на боку, и направил его на стоявшего возле меня франка.

Франк, костлявый и лысый крестьянин, плюнул мне под ноги.

— Он наш! Смотри, грек, как бы и тебе не досталось!

— Я не позволю франкским вилланам обижать человека, находящегося под моей защитой!

Я быстро размял запястья и, взмахнув мечом, выбил из рук франка занесенный для удара секач. Стоило другому крестьянину повернуться в мою сторону, как Мушид плашмя ударил клинком по костяшкам его рук, в которых тот держал тяжелый молот. Франк разжал пальцы и выронил свое орудие. Не успело оно упасть наземь, как третий крестьянин получил удар в живот и отлетел назад, я же тем временем взял свой меч за клинок и ударил еще одного противника набалдашником рукояти, разбив ему губу.

— Мы еще вернемся сюда, предатель! — предупредил меня сухопарый франк. Он бросил взгляд на лежавший у его ног секач, однако вид наших мечей предостерег его от опрометчивого поступка. — Я вернусь сюда со своими братьями и выпущу тебе все кишки, так что, когда я брошу тебя в реку, ты доплывешь до самого Святого Симеона!

Он заковылял прочь, уводя за собою побитых товарищей.

— А ты неплохо дерешься, хотя меч у тебя не из лучших.

Мушид отер свой клинок краем белого шерстяного халата, проверил, нет ли на нем трещин, и вернул его в ножны. При этом раздался еле слышный шипящий звук.

— Фехтованию меня учили варяги. Боюсь, что в скором времени мне придется сражаться уже не с крестьянами, вооруженными секачами.

Мушид поднял брови.

— Ты имеешь в виду Кербогу? — Заметив мое изумление, он рассмеялся. — Деметрий, ты забываешь, что мне приходится много путешествовать. Последние несколько недель повсюду говорят только о нем.

— И где он находится сейчас?

«Интересно, — подумал я, — какие еще слухи известны этому улыбчивому странствующему мастеру и кому он их рассказывает?»

— У Эдессы, — ответил Мушид. — Он рассчитывал сразу покорить этот город, но его защитники оказались крепче, чем он думал. Подозреваю, что скоро он уйдет оттуда и поспешит сюда, где его ждут более значительные битвы.

— И более легкие противники.

— Брось, Деметрий! Ты совсем неплохо управляешься с мечом. — Он посмотрел на небо. — Мне нужно торопиться. В этом мире без мечей воевать невозможно. Может быть, ты меня проводишь? Мне не хотелось бы пачкать клинок кровью простолюдинов.

Пока мы шли мимо норманнских линий обороны, мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Ты сказал, что тебе приходится много путешествовать. А в Персии ты когда-нибудь бывал?

— И не раз. Говорят, что один из моих мечей находится у самого исфаханского султана!

— Тогда ответь мне, доводилось ли тебе что-нибудь слышать о почитании персидского божества, именуемого Митрой?

Мой вопрос озадачил Мушида.

— Вот уже четыре столетия — с тех самых пор, как Пророк, хвала ему, открыл им глаза на истину, — персы не знают иного Бога, кроме Аллаха.

— Значит, ты никогда не слышал о Митре?

— Никогда. Но почему ты спрашиваешь?

Вместо ответа я задал очередной вопрос:

— Ты дружил с Дрого. Вы с ним когда-нибудь говорили о религии?

— Совсем немного. Подобные разговоры могли бы омрачить наши отношения. По-моему, он был очень набожным человеком. — Мушид наморщил лоб. — Сначала ты спросил меня о древних богах, затем о смерти Дрого. О чем ты хочешь узнать на самом деле?

— Я хватаюсь за любую ниточку. Убийца Дрого не найден и поныне.

— Это плохо. Чем меньше мы знаем о делах Сатаны, тем он сильнее.

— Стало быть, он силен сейчас как никогда.

Какое-то время мы шли молча, держа руки на рукоятях мечей, дабы обескуражить норманнов, бросавших на нас неприязненные взгляды. Первым молчание нарушил Мушид.

— Если бы жертвой убийц стал человек из нашей деревни, я бы искал преступников среди его друзей, любовниц, слуг или господ.

— Друзья Дрого в тот день находились возле моста и занимались строительством башни. К месту преступления нас привел его слуга. О его любовницах мне ничего не известно. — Я невольно вспомнил о Саре, которую видели многие, но никто не мог разыскать. — Что же касается его господина Боэмунда…

Только теперь я понял, где мы оказались. Не успел я произнести имя Боэмунда, как мы вышли на широкую площадь, посреди которой стоял его огромный шатер в красную полоску. Наверху висел стяг с вышитым на нем серебристым змеем.

— Здесь я должен тебя покинуть, — сказал Мушид.

— Так ты шел к Боэмунду? — Мне вновь вспомнился омерзительный грех Танкреда. — А известно ли тебе, как поступают норманны с такими же исмаилитами, как ты?

Мушид улыбнулся.

— Если речь идет о возможной выгоде, норманны готовы забыть о ненависти. Боэмунд ищет средство проникновения в город. Возможно, я смогу обеспечить его необходимым оружием. Спасибо, что проводил.

Он кивнул мне и нырнул в палатку. Никто не остановил его.

Двумя неделями позже, в конце мая, Сигурд, Анна и я сидели у костра и лакомились тушеной рыбой. После того как мы перебрались в лагерь Раймунда, проблемы с провиантом у нас практически исчезли, ибо дорога к морю находилась под контролем провансальцев. Впрочем, нас это не радовало. В те дни каждая трапеза могла быть последней перед приходом турок, и потому хлеб казался нам пеплом. Наступление лета также не улучшило нам настроения, поскольку в жару доспехи казались особенно тяжелыми, а мухи, роившиеся над прибрежными болотами, не оставляли нас в покое ни на минуту. Мы больше не голодали, однако теперь в тело нашего воинства вцепилась страшная костлявая рука болезней и мора. И все-таки более всего мы страшились появления Кербоги. Его воинство, по слухам, могло появиться у стен города всего через несколько дней.

— Подумать только, прошел целый год с тех пор, как мы покинули Константинополь, — сказал Сигурд.

Он выловил в котелке кусок рыбы и принялся есть ее прямо с ножа. — К тому времени, когда ты сможешь увидеть своего внука, у него самого уже будут дети.

— Если я доживу до этого, то готов подождать.

Если все шло хорошо, Елена уже должна была разрешиться от бремени. Каждую ночь я молил Бога о даровании здоровья ей и ребенку и просил свою покойную жену Марию молиться о них в загробном мире. Мы так и не получили от них ни единой весточки.

Мне казалось, что мрачная тень смерти нависла над всеми близкими моему сердцу людьми.

— Я буду счастлива, если нам удастся дожить до начала следующего месяца, — заявила Анна. — Кербога совсем рядом, а франки никак не выяснят отношений.

— Не говори так! — одернул ее я. — Мойры слишком часто прислушиваются к нашим глупым надеждам и позволяют им сбыться. Стоит пожелать прожить месяц — и они выполнят твое желание с убийственной точностью.

— Все это пустые предрассудки, — усмехнулась Анна. — Ты меня поразил… Что это?

Она указала за костер, заметив в темноте какое-то движение. Через несколько мгновений возле костра появился мальчишка ростом мне примерно по пояс. Волосы и одежда его торчали клочьями, лицо покрывала грязь, однако глаза ярко горели в свете костра, а голос был чист, как родник.

— Кто из вас Деметрий Аскиат?

Я изумленно протер глаза. Дым образовывал за головой мальчишки некое подобие нимба, а лицо его горело огнем, словно это был какой-то кудесник, от которого исходило чудесное сияние, казавшееся особенно ярким в ночной темноте.

— Деметрий — это я. — Я дотронулся до лежащего рядом камня, надеясь, что его грубое естество позволит мне сохранить связь с этим миром. — Зачем я тебе?

Видение наморщило чело, силясь вспомнить нужные слова.

— Ты желал говорить с моей госпожой.

— В самом деле? — Грубый голос Сигурда тут же обратил мои иллюзии в ничто, и я увидел стоявшего возле костра маленького оборванца. — Деметрий, ты мне ничего не говорил об этом!

Я не обратил внимания ни на него, ни на сердитый взгляд Анны.

— Кто твоя госпожа?

— Ее зовут Сарой. Ты должен пойти к ней один, — добавил он, заметив, что Анна и Сигурд поднимаются на ноги.