Худший друг (СИ) - Милтон МК

Расстояние к Яну было не малым: три эскалатора, один переход, восемь станций, два светофора, три поворота направо, один налево. Шесть домов, три этажа, тридцать ступенек, один звонок в дверь. А сколько ударов сердца? Безумно много. Безумно.

— Ты? — Ян приоткрыл дверь, в изумлении сдвигая брови.

Он же строго настрого приказал девчонке не показываться здесь. Что, если Ворон следит за ней?

— Хочу, — без всяких объяснений, Мира затолкала его обратно в прихожую, набрасываясь на него.

Такой родной, такой сильный. Ее. Ее.

Она стаскивала с него футболку, с таким сумасшествием, как наркоман распаковывает шприц. Скорее почувствовать себя нужной, желанной. Заполнить себя до остатка.

— Что-то случилось? Я же говорил, что только в особом случае… — Ян только на секунду отстранился от нее, когда она уже расстегнула ремень и отодвинула в сторону, полоску своих трусиков.

— Случилось. Хочу, что бы ты трахнул меня. Это особый случай?

Эти слова. Он бы с большим удовольствием уже подрезал ее язык, отшлепал по заднице. Б*ядь, она каждый раз ставила его в безвыходные ситуации. Прогнать — заставить затаить на себя обиду, получая бонусом ее ошибки, и детские попытки насолить. Как следует оттрахать — поощрить необдуманные поступки. Насытить. Отобрать себе весь этот голод, неуемную нужду.

Ян шумно выдохнул воздух, когда она в нетерпении уже опустилась на колени, сокращая его способность рассуждать. Она даже дверь не закрыла полностью, из подъезда тянуло прохладным воздухом, проникающим в щель, а ещё в отражении допотопного трюмо Ян видел все со стороны. Высокий сапог, тонкий каблук, светлое пальто, собранные в аккуратный пучок волосы. Такая элегантная, и одновременно чересчур порочная, с этими алыми разводами на губах и его члене.

Изящная, дорогая, молодая. И он слегка покоцанный, слегка небрежный, и слегка не юный.

Мира будила в нем, самые грязные фантазии.

— Никогда больше не делай так, — Ян запустил руку в её волосы, заставляя подняться.

Пальцы прошлись по длинной шее, угрожающе нежно, но она даже не отвела взгляд, скидывая вначале с одного плеча, а после с другого, кремовое пальто, прямо в пыль натоптанную ботинками. Так символично.

Ян первым прекратил гляделки, грубо проникая языком в её рот, разворачивая, вдавливая в стену. Плевать, если ударилась спиной слишком сильно, если из легких выбило воздух, он найдет что из нее высосать, даже когда внутри станет оглушительно пусто.

Его поцелуи больше походили на укусы, когда, пальцы безжалостно сминали влажную тонкую ткань, не хотелось думать, что для другого она так же самозабвенно кончает. Словно покидая тело, не способная вынести такое количество наслаждения сразу.

Ян развел ее ноги, привычно подхватывая, и сжимая пальцами твердую задницу. Она была хороша. Просто восхитительна. Ян бы с большим удовольствием оставил ее себе, если бы мог.

— Кофе хотел выпить, — проговорил он, рывком отодвигая чайник, и пара капель кипятка, неприятно попала на кожу.

— Потом попьешь, — Мира запрокинула голову, когда пальцы Яна, расстегнули пуговицы, и бюстгальтер, с застежкой, напоминающей звёздочку, в центре груди. Его язык был слишком горячим и шероховатым, для напряженных сосков, и объемные ладони, слишком по-собственнически сжимали ее грудь, заставляя сменить стоны на крики. Принуждая выгнуться ещё сильнее, распахнуть глаза, потому что под закрытыми веками не умещалось такое количество звезд.

Б*ядь, что он с ней делал? Что он с ней делал…

От одной только мысли о нем, внизу становилось влажно и жарко. Ян превратил ее в нимфоманку, готовую даже на секс с кем угодно, при условии, что после всего этого, он снова окажется внутри.

Нужна ли ему такая ее любовь? Захочет ли он когда-нибудь вляпаться во все это по уши?

Мира сжалась вся изнутри, когда он подтянул ближе к краю ее бедра.

Побеленный потолок, привязанная с одной стороны на гвоздь, а с другой на батарею бельевая веревка. Гирлянда из сохнущей одежды. Почему это все сейчас круче высокого потолка лофта? Мира зацепилась глазами за свой бюстгальтер. Что он здесь делал? Разум уже плыл, в преддверии очередного оргазма. Так уж вышло, что Яну одного было недостаточно, но чертовы поролоновые чашечки, бирюзовый бантик, и кружевная полоска, не давали ей покоя. Он точно принадлежал ей, Был куплен Яном, в один из походов в торговый центр, но она не помнила, чтобы…

Мира почувствовала, как ее одновременно обдало и жаром и холодом. Она даже на мгновение потеряла ориентацию, глядя на Яна с нескрываемой паникой. Ниже пояса все словно онемело, а саму ее, словно поместили под воду задыхаться, и отрешенно наблюдать, как ее тело зачем-то т*ахают.

Она сама не поняла как ее ногти вонзились в лицо Яна, как что-то липкое испачкало пальцы, как она нашла в себе силы его оттолкнуть и забиться в угол. Воя, потому что плач свойственен людям, а человека в ней только что убили.

— Не подходи ко мне! — закричала Мира, трясущимися руками хватая с кухонного стола нож, и выставляя его перед собой, пока свободная рука, пыталась справится с застёжкой-звездочкой, и застегнуть остальные пуговки.

— Если тебя перевербовали, ты рано открыла карты, — проговорил Ян, проводя пальцами по вздыбленной на щеке полоске, плавными, но уверенными шагами, скрываясь в коридоре. Мира слышала как щелкнул дверной замок, а потом к ее шумному всхлипыванию, добавился ещё один щелчок, слегка глуховатый.

— Что он тебе пообещал? — Ян вернулся в кухню, сжимая пистолет, и Мира почувствовала, как от ее лица отлила кровь. — Я предполагал, что это вероятно, но не думал, что так скоро. Через сколько они приедут?

Мира лишь бесшумно моргала, боясь даже дышать.

— Через сколько, мать твою, они приедут?! — заорал он, и нож самим собой выпал из дрожащих пальцев. Ян оттолкнул его ногой, заставляя девушку окончательно забиться в угол.

— Ответь лучше сама, иначе ты пожалеешь. Поверь мне, я сделаю так, что ты будешь жалеть.

Ян провел пальцем по губам, которые только что целовал. Они были горькими, пропитанными ядом, но он хотел ее не меньше, даже сейчас. Может правда оставить ее себе? Если проделать во лбу аккуратную дырочку, внешний вид почти не испортится.

— Он всегда повторял, что незаменимых людей нет, — проговорил Ян, демонстрируя бездну в своих зрачках. — Но даже не мог догадаться, что кому-то это не понравится. Кому-то, у кого слишком завышено чувство собственной важности, — Ян хрипло рассмеялся, — предвкушая твой вопрос, отвечу сразу: это я не о себе. Есть другие более обидчивые люди. И эти люди, как и упомянутый ранее Митя знают, что Лис всегда выполняет свои обещания. Знаешь, что я ему пообещал?

— Ян тряхнул Миру за плечи, заставляя смотреть в страшные от черноты глаза.

— Я пообещал, что беда придёт в его дом, и у нее будет мое лицо. Поэтому, я последний раз спрашиваю, когда они придут?

— Ты ее трахал, — рыдания пробили плотную стену, выливаясь наружу.

— Что?! — усмехнулся Ян, слегка обескураженный.

— Ты. Её. — голос Миры дрожал, дыхание вообще сбилось. — Алину.

Он перевел взгляд в угол кухни, туда где висел бюстгальтер который он купил Мире, и который, какого-то хрена, оказался на ее подружке.

Стало смешно. Чертовски смешно. Привычка думать о людях хуже чем они есть на самом деле, впервые вышла боком.

Он действительно думал, что сейчас ее пристрелит. Действительно поверил в то, что она поменяла лагерь. В этом случае, Ян спустил бы курок без сожалений.

Практически.

Ну если только немного.

Господи, как это было давно, он уже совсем забыл эти ощущения. Ревность была какой-то выпавшей и закатившейся за плинтус деталью, без которой все и так исправно работало. Ревность это не предательство. Это еще ничего. Но вот что делать со всем тем, что он вывалил на свет Божий? В его ситуации, свои планы раскрывают только смертники.

Ян чувствовал безысходность, и то, как с каждой неловкой ситуацией, он все теснее переплетается с этой девчонкой.