Витпанк - Клод Лалюмьер

Она проснулась снова лишь через два дня, заполненных странными невнятными сновидениями; как ей сказали, к этому времени последний кусочек большого пальца правой ноги Дженет уже исчез между ее лопатками, словно камень, брошенный в пруд.

Полу держали в лаборатории еще неделю, подвергая ее всем возможным тестам, которые только были когда-либо придуманы — ей делали рентгеноскопию, компьютерное сканирование, анализ крови. На ночь ей давали успокоительное, и во сне она видела большой палец ноги Дженет, уходящий под воду, торчащий над поверхностью наподобие верхушки айсберга, а сама Дженет, словно большая рыба, проплывала с потоком крови через ее сердце и исчезала вдали.

Пока она спала, ее исследовали с помощью лазерной хирургии, подвергая тщательному изучению различные части ее тела, но это ни на йоту не продвинуло их в понимании происшедшего. В конце концов ее отпустили домой. Еще несколько месяцев после этого Пола еженедельно навещала Энджи, но не было никаких признаков того, что случившееся как-то повлияло на нее. Энджи спрашивала ее: «Как ты себя чувствуешь?», и Пола отвечала: «Как обычно». Она встряхивала головой и вздыхала. К середине лета она уже даже могла немного смеяться. Она криво улыбалась Энджи и говорила: «Ну что же, по крайней мере, этот зуд прошел».

Уильям Сандерс

Кишение,

или

На берегу моря с Марвином и Памелой

Супруги Брэдшоу вернулись из отпуска в пятницу поздно вечером и сразу же обнаружили, что они в доме не одни.

Марвин Брэдшоу шел по дорожке к парадной двери — он ходил через дорогу, чтобы забрать у соседей скопившуюся за время их отсутствия почту, — когда услышал вопль жены. Он взбежал по ступенькам и ввалился в дом, ругаясь и проклиная себя за то, что не приложил побольше усилий, чтобы получить разрешение на ношение оружия. Но в доме не было никаких грабителей — лишь его жена, стоявшая посреди кухни с бледным лицом, дрожа с головы до пят и указывая в направлении раковины.

— Посмотри, — выговорила она.

Марвин посмотрел, не понимая, что от него требовалось там увидеть. Все было так, как оставалось на его памяти — впрочем, он никогда не обращал большого внимания на район кухни, которая, в конце концов, была не его епархией.

— Что там? — спросил он, и тут же увидел, как что-то маленькое и темное быстро пробежало по краю раковины. Теперь он заметил и еще одного, немного побольше размером, взбирающегося по стене за трубой.

— Вот черт! — выругался Марвин Брэдшоу. — Тараканы!

— Я пришла, чтобы налить себе воды, — голос Памелы Брэдшоу звучал почти шепотом, словно первый вопль исчерпал все ее вокальные ресурсы. — Включила свет, и… Марвин — они были везде! Они разбежались во все стороны. — Она содрогнулась. — Кажется, один пробежал мне по ноге.

Марвин Брэдшоу шагнул к раковине, но тараканы среагировали слишком быстро. Тот, что был в раковине, тут же нырнул с края, ударился об пол и ускользнул в едва заметную щелку под плинтусом. Тот, который сидел на стене, избежал шлепка ладонью и исчез внутри шкафчика над раковиной. Марвин смущенно выругался, одновременно чувствуя и некоторое облегчение: он не испытывал большого восторга при мысли о том, чтобы давить таракана голой рукой.

— Тараканы, — произнес он. — Замечательно! Целыми годами надрывать свою задницу, наконец-то убраться из города, подальше от грязи и цветных; раздобыть дом за три тысячи баксов в одном из лучших мест, какие только есть на побережье Лонг-Айленда — и все это для того, чтобы, уехав на пару недель, вернуться и обнаружить здесь тараканов! Господи Иисусе!

Он гневно воззрился на жену.

— И ты прекрасно знаешь, кто в этом виноват! Обязательно надо было нанимать эту чертову мексиканку!

— Инес не мексиканка, она из Гватемалы, — запротестовала Памела. — И мы еще не знаем…

— Мексиканка, гватемалка — какая к черту разница? — Марвин никогда не видел особого смысла копаться во всех этих идиотских различиях между людьми, которые говорят «si», когда хотят сказать «да». Может быть, еще стоило отличать друг от друга всяких япошек, китаез и прочих узкоглазых, поскольку в наши дни поневоле приходится вести дела с желтозадыми ублюдками — но латиносы есть латиносы, из какой бы растреклятой страны они ни были родом.

— Факт остается фактом, — сказал он. — У нас никогда не было в доме тараканов, пока два месяца назад ты не наняла ее, и вот теперь они есть. Говорю тебе, стоит только пустить этих людей на порог, и у тебя тут же будут тараканы. Зря, что ли, я управлял для твоего отца этими домами в испанском квартале еще до того, как мы поженились? Тараканы и пуэрториканцы — я по горло сыт ими обоими! Уж я-то их знаю.

— Я поговорю с ней, когда она придет завтра.

— Черта с два ты поговоришь! — Он вытащил сложенный лист бумаги из пачки писем, которую держал в левой руке. — Я как раз собирался тебе сказать. Посмотри-ка, что оставила для нас твоя распрекрасная Инес!

Она взяла листок и развернула его. Послание было написано карандашом, большими корявыми печатными буквами:

НЕТ ХАЗЯИН ТАК НЕ ПАЙДЕТ ВЫ НЕ ПЛАТИЛ МНЕ ТИПЕРЬ 5 НИДЕЛЬ УЕХАЛ ЖИТЬ СЕСТРА АРИЗОНА ПАЖАЛУСТА ПРИШЛИТЬ МОИ ДЕНГИ МАРГАРИТА ФЛОРЕС 72281 ДЕЛЬ МОНТЕ ТУСОН АРИЗОНА 85707 ИНЕС

Марвин забрал записку обратно, скатал ее в шарик и швырнул в мусорное ведро, но промахнулся.

— Приходит сюда, превращает наш дом в тараканий мотель, сбегает, стоит нам повернуться к ней спиной, и еще ждет, что ей заплатят! Держи карман шире, жирная иммигрантская шлюха!

Памела вздохнула.

— И все равно мне будет ее не хватать. Знаешь, я ведь работала с ней, пыталась помочь ей вспомнить свои предыдущие воплощения. Мне кажется, она раньше была принцессой майя, и…

Марвин застонал.

— Ради бога, — произнес он, — только не сейчас, ладно?

У Марвина была не очень-то веселая жизнь в последние две недели. Ему совершенно не понравился Майами, где кишмя кишели низкорослые коричневые люди и где было совершенно нечего делать, кроме как плавать (что, с его точки зрения, стоило делать хотя бы лишь для того, чтобы не утонуть) или лежать на песке и загорать, если ты был таким придурком, что хотел походить на цветного. Обратный самолет снова и снова откладывали. Одним словом, сейчас был совсем не тот момент, чтобы выслушивать Памелу с этими ее новомодными бреднями.

— Ну ладно, — сказал он, — сейчас мы поедем куда-нибудь и поедим. В понедельник я вызову специалиста по уничтожению вредителей. Не возражаешь против Антонио? Я бы не отказался от даров моря.

Выруливая на шоссе, он думал о том, что в этой ситуации сеть по крайней мере одна хорошая сторона: обед в ресторане означал возможность поесть настоящей пищи вместо той экологически чистой кашицы, какую Памела имела обыкновение ставить на стол. Марвин подозревал, что забота о здоровье была всего лишь прикрытием для ее абсолютной неспособности что-либо приготовить. Нарезать большое количество сырых овощей — вот максимум, что она могла сделать на кухне.

— Марвин, — внезапно сказала Памела, — вот ты сказал: «специалист по уничтожению вредителей». Ты имеешь в виду, что кто-то придет и убьет этих тараканов?

Он взглянул на нее, не понимая, какого черта ей еще нужно.

— А что, тебя заботят химикаты, яды и все такое?

— И это тоже. — Памела помолчала, сдвинув брови. Марвин понял, что снабдил ее еще одним поводом проедать ему плешь.

— Но я что хочу сказать, — продолжала она, — разве нет какого-нибудь другого способа? Кроме того, чтобы убивать их?

— Боже мой! — Марвин заскрипел зубами. — То есть ты хочешь избавиться от тараканов, но так, чтобы этим бедненьким малюткам не было больно? Это что, снова какая-нибудь восточная дребедень? Что, тараканы тоже могут оказаться чьими-то перерождениями?

— Я бы хотела, чтобы ты не относился столь негативно к вопросу о перерождениях, — сухо произнесла она. — Конечно, я понимаю, что религия, в которой ты был воспитан, не разделяет подобных воззрений…

Собственно говоря, родители Марвина Брэдшоу никогда не выказывали вообще никакого интереса к какой бы то ни было религии, и он лишь следовал их примеру. Церковь была для него местом, куда люди приходят на похороны и свадьбы — и то лишь тогда, когда не могут этого избежать. Против вопроса о перерождениях он имел только то, что в них верили люди родом из Индии — такие, как тот парень, который стриг неплохие деньги за то, что сидел, завернувшись в простыню и изливал поток этого дерьма на Памелу и кучку других таких же безмозглых идиоток. А сами индусы в конечном счете были всего лишь еще одной разновидностью низкорослых коричневых ублюдков, которым следовало бы убраться обратно туда, откуда они явились. Марвин подозревал, что в случае вышеупомянутого Баба Лал Махавишну это должно было быть где-то в штате Нью-Джерси — но это уже особый разговор.