Помни об алиментах - Бетани Тру

Лукас застонал. Он работал над этим делом в качестве защитника обвиняемого сразу после окончания колледжа. Питерсон был богатым архитектором, который однажды застал свою жену с чистильщиком бассейнов. Он вышел из комнаты, прошел по коридору, взял бейсбольную биту и вернулся, размахивая ею. Он избил парня, студента колледжа, очень сильно, но единственным оставшимся у того повреждением был шрам над бровью и случающаяся иногда кратковременная потеря памяти. Парню повезло. Питерсону не так повезло. Обвинение получило неопровержимые доказательства неконтролируемой раздражительности Питерсона, и все они имели право быть принятыми в суде.

Лукас мог разыграть только одну карту: это была помощник окружного прокурора Кристин Николсон. Очень привлекательная, с рыжими волосами, на несколько лет старше Лукаса, Кристин не постеснялась дать ему понять, что хочет узнать его поближе. Они столкнулись однажды вечером в «Суде», заведении, названном так из-за близости к зданию суда. Пару часов она делала вид, что он ей не нравится, пока ее либидо не возобладало над здравым смыслом. Она пригласила Лукаса домой.

Встреча закончилась тем, что Кристин по уши влюбилась в него. Теперь исход процесса был в руках Лукаса. Ему было достаточно только взглянуть на Кристин, и ее мозг превращался в желатин. Ее допросы были лишены цели. Она совершенно забыла представить три чрезвычайно важные улики. Еще до того, как присяжные вернулись с вердиктом, она готова была предложить условный срок за нападение при отягчающих обстоятельствах. Лукас никому не рассказывал о ситуации, и, видит Бог, Кристин тоже, но сексуальное напряжение в зале суда было очевидным, и тот факт, что Лукас больше никогда (никогда!) не работал с женщиной-прокурором, был известен всем.

В это же время Лоренс был у Питерсона адвокатом по делу о разводе, и ему сразу понравился молодой юрист. Развод – это настоящее золотое дно, сказал он Лукасу. Лукас, уставший от бесперспективной работы, завидующий интересным делам Джуды и Ребекки, ухватился за предложение Лоренса. Он проработал с ним несколько лет, пока не понял, что не может больше терпеть отеческий диктат, и, словно ребенок, уезжающий от мамы и папы в большой город, пошел работать в ту же фирму, где работали Джуда и Ребекка.

– Это городская легенда, – солгал Лукас, разозленный тем, что его прошлое воспользовалось возможностью поднять свою уродливую голову. – Кроме того, я не стал бы так использовать Дилани.

– Тогда что ты делаешь с ней?

– Я и сам не знаю… Хорошо провожу время.

Джуда помедлил, обдумывая слова Лукаса.

– С женой своего клиента.

Лукас пожал плечами:

– Они почти разведены.

– Ты влюбился в эту девушку?

Лукас не ответил, что уже само по себе было ответом. Джуда мог читать Лукаса как книгу.

– Как это случилось? Идет спор о том, кто при разделе имущества получит тостер, ты поднимаешь глаза и влюбляешься? Так это было? – спросил Джуда.

– Во-первых, никто здесь не говорит о любви. Мы просто встречаемся и хорошо проводим время. Я познакомился с ней до того… до того, как узнал, кто она такая.

– Как? Когда?

Лукас тяжело вздохнул.

– Ты помнишь девушку, о которой я тебе рассказывал? Из «Фокси»?

– Это она девушка из «Фокси»? Она подрабатывает стриптизершей?

– Нет. Это был вечер непрофессионалов. Дилани даже не раздевалась. Она танцевала. И делала это только потому, что ей нужно было заплатить Лоренсу. Она победила. Я подошел поздравить ее, ну и потом одно за другое…

Джуда слишком хорошо знал Лукаса. У Лукаса всегда было «одно за другое». Лукас продолжил:

– Я и понятия не имел, кто она такая, до тех пор, пока в пятницу она не вошла в конференц-зал.

– Ну так сегодня воскресенье. Как случилось, что ты все еще встречаешься с женой своего клиента? Как только ты узнал, кто она такая, ты должен был оставить ее.

– Я знаю. Знаю. Но вчера она оказалась на свадьбе. Мы заговорили и…

– Одно за другое? – повторил за него Джуда.

Лукас кивнул.

– Я сам не знаю, что делаю, – признался он.

– Ты понимаешь, что поставлено на карту, приятель? Твоя работа. И даже больше, чем просто работа. Твоя карьера. Как ты собираешься оставаться объективным во время процесса, если ты спишь с женой своего клиента? Тебя могут привлечь к ответственности перед комитетом по этике. Могут даже лишить практики.

– По-твоему, я не думал обо всем этом? Думал. Но я просто не могу вырвать ее из своего организма. Когда я проснулся сегодня утром, я честно собирался выйти из ее дома и уйти из ее жизни. Гуд бай. Сайонара. Адиос. Алоха.

Джуда ухмыльнулся:

– Оговорка по Фрейду? Разве «алоха» не означает «здравствуй»?

Лукас поморщился.

– Это также означает «до свидания».

– Зависит от контекста. – Джуда кивнул в сторону их забытых корзин для пикника. – В таком контексте, я думаю, это определенно означает «здравствуй».

– Но я имел в виду «до свидания». Правда. Понимаешь, сегодня утром мы завтракали, и вдруг, совершенно неожиданно для себя, я попросил ее поехать на этот дурацкий пикник. Я не знаю, что происходит!

А Джуда знал. Он все прекрасно понимал. Как может понимать только женатый человек.

– Послушай, дело не только в твоей работе. Это может отразиться и на твоей жизни. Джей-Ди Дэниелз не из тех, с кем можно играть в игры. – Джуда покачал головой и бросил камешек в пруд.

– Он хвастун. Я его не боюсь. Меня только беспокоит, что это может повредить Дилани.

– Ты мой лучший друг. Я не хочу видеть, как ты пострадаешь из-за этого дела. Послушайся моего совета: отвези ее домой и уйди. Сейчас не время играть с огнем, Лукас!

Лицо Лукаса помрачнело.

– Послушай, сейчас мне наплевать на себя, я схожу с ума по Дилани. И не позволю ни Джей-Ди, ни кому бы то ни было еще причинить ей боль.

– Сходишь по ней с ума? Ты знаешь ее всего три дня! Не путай вожделение с чем-то настоящим. В последнее время ты слишком много работаешь, и эта женщина помогает тебе расслабиться, но не более того, Лукас! Помни об этом.

Лукас знал, что Джуда прав. Он даже не вникал в смысл слов, которые вырывались из его рта. Он почти ничего не знал о Дилани, кроме того, что с ней он испытывает в постели то, чего не испытывал никогда раньше. И все же это не меняло того, что он знаком с ней всего несколько дней.

Но ему казалось, что он знает Дилани всю жизнь.

– Значит, ты и Лукас, да? – спросила Ребекка, подталкивая Дилани локтем. Ребекка была хорошенькой брюнеткой. От природы золотисто-бронзовая кожа и угольно-черные глаза говорили о ее латиноамериканском происхождении.

Дилани кивнула.

– Как давно вы знаете друг друга?