Живой Дали - Питер Мур

Меня не покидало чувство, что охранникам поручено не спускать с нас глаз. Мы вытянулись по струнке перед картиной и с большим удивлением обнаружили, что анонимный корреспондент говорил правду: на месте сердца Иисуса красовалось масляное пятно.

Взглянув на Дали, я понял, что в этот момент в его голове зарождается мысль о чуде. Признаться, и я думал о чем-то подобном. Возможно, я стал свидетелем внезапного проявления милости Божьей по отношению к художнику, каковую, по личному признанию Дали, он никогда не знал, но всегда надеялся на ее существование. Что может быть прекрасней, чем обретение веры, благодаря собственному творчеству? Или еще лучше: благодаря чуду - слезе, источившейся из сердца Христова, которое художник сделал живым...

Почувствовав, что бдительность конвоя немного ослабла, Дали проворно перемахнул через веревку, предупреждающую посетителей о необходимости держаться от произведения искусства на почтительном расстоянии. На какие-то мгновения он оказался прямо перед полотном, но охранники кинулись к нему и потребовали немедленно отойти.

Дали отреагировал на это не совсем дипломатично, в результате чего нас тут же выставили из музея.

Таким вот образом американские вышибалы оказались виновны в провале божественного чуда, благодаря которому город Вашингтон мог бы стать таким же знаменитым, как Перпиньян и особенно перпиньянский вокзал, казавшийся Дали и его бурному воображению в 1963 году центром мироздания.

Примечания

. Дали очень любил бывать в Перпиньяне и на вокзале этого французского города, который часто рисовал. В "Дневнике одного гения" он признавался, что не однажды испытывал на этом вокзале "приступ космогонического экстаза".

Булавка для галстука

Служащий нью-йоркского ювелирного дома Картье позвонил мне как-то и спросил, не интересует ли меня булавка для галстука, которую Альфонс XIII подарил своему слуге на смертном одре. Я рассказал Дали об этом предложении.

- Капитан должен купить булавку для галстука! - воскликнул художник. - Когда мы встретимся с нашим новым королем, Дали подарит ему булавку!

Я заметил, что булавка вообще-то будет принадлежать мне.

- Капитан должен купить булавку для галстука! - повторил он. - Дали отдаст вам взамен драгоценную коллекцию писем и эротические рисунки!

И я купил булавку. Она стоила около восемнадцати тысяч долларов и была упакована в симпатичную бархатную коробочку, украшенную последними словами короля, которые тот произнес перед смертью. Дали отдал мне письма и эротические рисунки.

Было видно, что булавка ему нравилась, он постоянно носил ее, цеплял даже к пижаме!

Когда я купил булавку, Франко был еще у власти, но Дали не сомневался, что вскоре молодой наследник, Хуан Карлос, станет королем Испании.

Приблизительно через год мы были приглашены в Вашингтон, на прием к наследнику престола в испанское посольство. Приглашены были все - Дали, Гала, оцелот и я. Хуану Карлосу, мне кажется, не нравилась Америка, и он порядком устал от той деятельности, которую вынужден был вести в этой стране. На всякий случай я сказал Дали, что ему представляется великолепная возможность преподнести булавку в подарок. В тот вечер Дали прикрепил булавку не поверх галстука, а с обратной стороны.

Посол принял нас радушно. Пока мы поднимались по лестнице, ведущей к покоям Хуана Карло-са, я заметил, что Дали снял булавку с галстука и положил ее в карман.

Меня удивило, что за весь вечер он ни разу не упомянул о булавке при Хуане Карлосе, которому вскоре предстояло стать Его Величеством Хуаном Карлосом I.

- Дали, - спросил я позже, - почему вы не подарили булавку наследнику?

Он посмотрел на булавку, которая в тот момент была приколота к его пиджаку:

- Она достанется королю после моей смерти.

Не сомневаюсь, что желание Дали было искренним, но после его смерти булавка, вместо того чтобы вернуться к королю, бесследно исчезла. Ее местонахождение неизвестно и по сей день.

Примечания

. Альфонс XIII (1886-1941) - король Испании из династии Бурбонов. Правил до 1931 года.

Миа Фэрроу

Миа Фэрроу, блистательная актриса, была безумно влюблена во Фрэнка Синатру. Певец в каком-то смысле отвечал ей взаимностью. Почти каждую неделю, по вторникам, юная актриса приходила к Дали на чашку чая в отель "Сент-Реджис". Однажды она призналась ему в своем глубоком чувстве к Синатре.

- Вы хотите выйти за него замуж? - спросил Дали.

Миа кивнула.

- Дали расскажет вам, что сделать, чтобы Синатра на вас женился.

Миа придвинулась поближе.

- С сегодняшнего дня, - сказал Дали торжественным голосом, - вы будете переодевать туфлю с правой ноги на левую, а с левой на правую!

- Но зачем? - удивилась Миа.

- Вам станет сложно ходить, и у вас начнут болеть ноги, - ответил Дали. - И именно поэтому Фрэнк Синатра немедленно влюбится в вас!

Через три недели Фрэнк Синатра сделал предложение мисс Фэрроу. В день свадьбы туфли на ней надеты были правильно

Риццоли

В пору, когда я жил в Риме, Анжело Риццоли был на коне. Итальянский вариант Уильяма Рэндольфа Херста. В его руках находились газеты, журналы, книжные магазины, типографии, издательские дома и даже одна кинокомпания. Человек, сделавший себя сам, как говорят американцы.

Вышедший из низов, этот миллионер умел быть своим в любой среде. Сегодня он играл в карты с руководителем христианско-демократической партии и заключал с ним сделку. На следующий день его видели уже с главой социалистов, а через день он вел переговоры с Ватиканом. Для него не существовало границ.

Я столкнулся с Риццоли при необычных обстоятельствах. Мне принадлежал дом в Риме в одном из наиболее престижных районов города, по адресу Форо Романо, 3. Дом был разрушен, но Муссолини дал разрешение на его восстановление одному весьма эксцентричному англичанину, лорду Бернерсу. Я купил дом, когда работал на сэра Александра Корда. Великолепная постройка, из окон открывался вид на Форум! Дом был слишком велик для человека, не имеющего огромного семейства, но я обожал его.

Однажды в Риме, в холле отеля "Эксельсиор", знаменитый продюсер Пепино Амато познакомил меня с Анжело Риццоли. Первое, что произнес Анжело, было:

- Я хочу купить ваш дом!

Я объяснил, что дом не продается.

Взаимопонимание между Корда, венгром огромных размеров, и Риццоли, маленьким итальянцем, было настолько глубоким, что вскоре Риццоли стал самым успешным в Италии продюсером фильмов.