Невеста ворона - Марьяна Мирная

— Извини меня, пожалуйста, — сказал он наконец. — Я не хотел слишком давить, Марта, клянусь. Нехорошо получилось.

— Ничего страшного. — Я попыталась улыбнуться, не знаю, получилось ли. — От недосыпа люди делают странные вещи, мой друг Павлик, например, однажды после ночной смены в баре вынес из соседнего супермаркета с десяток пачек кошачьего корма. Кошки у него нет и никогда не было — аллергия.

— Что такое супермаркет? — он нахмурился.

— Это как…

Меня прервало отчаянное карканье. Знаю, знаю, я испытываю сильные эмоцию из-за предстоящего разговора, у меня сердце стучит, как отбойный молоток, причём почему-то в ушах, а не там, где положено, но не обязательно же сообщать об этом всем вокруг. Так на моей голове расположился ворон, каркая и переступая лапками по прическе, над созданием которой две служанки трудились целый час. Ульсия — так звали рыжеволосую новенькую — волшебно умела управляться с волосами. Даже обидно, что нельзя её взять с собой домой вместе с платьями и каретами.

Было жарко. Юджин держал свой плащ в руке вместе с кристаллическим падом и щурил глаза от яркого солнца, бьющего ему прямо в лицо. Дайте мне силы кто-нибудь, пожалуйста.

— В данный момент мне очень некомфортно, мало того что на моей голове птица, так еще я теперь знаю, что она разговаривает, и я не понимаю ни слова, но я вообще-то хотела поговорить. И не о Павлике, конечно же.

— Да.

На лице Юджина появилось странное выражение, какой-то двойственности — он разрывался. Я хотела ему помочь, избавить от всех сомнений. Для этого нужно было уехать. Насовсем.

— Я собираюсь домой, — выдавила я из себя.

— Да… — он опустил голову, — да, конечно.

— Нет, ты не понимаешь. Я действительно хочу домой, Юджин. И как можно скорее.

— Неужели наше общество тебе настолько отвратительно?

Скрестив руки на груди, Юджин скривил губы, совсем как Рихард. Неприятно. Я никогда больше не хотела бы видеть этого выражения на его лице. Сквозь слёзы, вдруг почему-то застилающие глаза, я увидела, что к нам приближается Конрад. Юджин махнул ему рукой, чтобы не подходил, не мешал этой глупой сцене. Гидеон наконец прекратил терзать мою причёску и успокоился (подслушивал, гадкая птица!).

— Не в этом дело, — ответила я, облизывая пересохшие губы. В горле тоже было сухо, почти больно.

— А в чём же тогда?

— Мне здесь не место.

— Что за глупость?..

Он явно собирался сказать что-то ещё, но я перебила его.

— Я знаю про порталы. Они ведь есть у каждого бедняка, я бы хотела опросить людей, найти портал, ведущий в мой мир.

— Как тебе будет угодно, — сухо сказал Юджин, после чего церемонно поклонился и больше не смотрел в мою сторону.

Да, я считала, что будет лучше, если я уеду, но при этом я отчаянно хотела, чтобы он меня остановил, чтобы попросил остаться или хотя бы намекнул, что не хочет моего отъезда. В какой-то момент я перестала понимать сама себя. Но вместо того, чтобы хоть как-то обозначить свою позицию по вопросу моего отъезда, Юджин сделал знак Конраду, чтобы подошёл ближе, а сам направился в сторону Дворца.

Может быть, я совершила самую большую глупость в своей жизни, зато сохранила спокойствие в целом государстве.

По моей просьбе Юджин созвал тех из своих подданных, кто имел во владении исправный портал. Люди тянулись к Дворцу активным ручейком, с энтузиазмом рассказывая всё, что бы мы с Вадимом не спросили. Он, кстати, был благодарен мне за помощь с порталами и вёл себя почти что как нормальный человек. Иногда к нам присоединилась Кайла с горящим обручем на голове, скорее от скуки нежели по другой причине. Она думала, что я налаживаю дипломатические отношения с другим миром, а не сбегаю от её брата. Некоторые парни приходили поглазеть на принцессу, простояв в очереди и промямлив что-то нелепое перед нами, они признавались, что портала у них нет. Тогда Кайла хитро улыбалась, задирала вверх острый подбородок и уходила, махнув напоследок длинным шлейфом. Кроме неё иногда приходили Конрад с Серджиусом, обычно по отдельности. Первый приветливо встречал горожан, беседовал с ними, отвечал на бытовые вопросы, приносил обеды и воду всем желающим. Серджиус обычно стоял у меня за спиной и молчал, изредка задавая пару вопросов особо подозрительным личностям. Его расследование никуда не двигалось, как я понимаю, поэтому он использовал неожиданно предоставившуюся ему возможность просмотреть и прослушать большую часть горожан. На мой взгляд никто из тех, кто пришёл к нам с порталами, не знал ничего об убийствах, многие даже не были в курсе, что кого-то убивают. Их вообще проблема революционного движения волновала только в том свете, что агитационные речи раздражают их и вызывают изжогу.

Из тронного зала на время убрали трон, зато поставили кресла для нас и парты для горожан, из-за чего помещение превратилось в студенческую аудиторию. К счастью, мне не пришлось ни учиться, ни учить кого бы то ни было, это явно не моя стезя.

В общем и целом это было утомительно. Как и говорил Вадим, догадаться, куда ведёт портал было практически невозможно. Особенно не обладая отличным знанием географии. Стоит ли уточнять, что я ими не обладаю? Журналисты знают всего понемногу, и географии я знаю совсем-совсем немного, то есть в курсе, что Париж — город, а Франция — страна, но не более того.

Для придания происходящему хоть какой-нибудь упорядоченности, каждый день мы с Вадимом отбирали по нескольку человек, в рассказах которых проскальзывало что-то знакомое. Обычно это были описания мегаполиса с кучей народа и шумными улицами, но это вполне могло быть как Токио, так и Нью-Йорк. Иногда люди говорили то, что по их мнению мы хотели услышать. В один прекрасный день, например, состоялся вот такой диалог с одной симпатичной, но туповатой поварихой:

«Я: Вы случайно не видели бегущего по фиолетовой траве коня с рогом между ушей в упряжке с бородатым толстяком в красном костюме?

Повариха: Именно это и видела, леди Марта. Жизнью клянусь.

Вадим: Сие действо не сопровождалось ли радугой?

Повариха: Вот вы прямо как говорите, так и есть.

Вадим: Маленькие зелёные…

Я: Хватит».

О чём думала эта женщина? Если бы из-за её портала будущая королева провалилась бы в какой-то непонятный мир, ей бы пришлось несладко. К тому же эту дикость услышал Серджиус, который тут же вышел из зала, не сказав ни слова. Никогда ещё в своей жизни я не видела, чтобы брови человека находились так высоко на лбу, а лицо выражало такую глубокую разочарованность во всём человеческом роде.

В день, когда мы наткнулись на Рейл-ло, Вадим уже впал в то состояние, когда глаза стекленеют и не слышишь ничего из того бреда, что тебе пытаются впарить, а у меня наоборот случился прилив. Нам сказочно повезло, что наши ритмы не совпадали. Перед нами сидел зажиточный мужчина, круглый, загорелый и румяный, с тонкими светлыми волосами, через которые просвечивал розовый череп, в длинном фиолетово-бордовом плаще-халате, с золотыми застёжками. Абсолютно невозмутимый, сонно-довольный он держал пухлые руки, унизанные кольцами, на животе. Хитрый кот, выжравший всю сметану в доме и чрезвычайно довольный собой, вот кого он мне напоминал. При всей своей толстоте и детском румянце он был достаточно привлекателен, как и все жители Эйа. «Господин Рейл-ло», — сказал нам маленький человечек, с подобострастным видом усаживающий своего хозяина на место. Где-то я уже слышала это имя.