Неверная - Айаан Хирси Али

Мы сели на травку и стали говорить о семье Юсуфа, о Кисии, где жили его родители, и о доме его брата в Найроби, куда он приезжал по выходным. Он попросил называть его Кеном. Я все еще принимала это за шутку, не зная, что он кениец, но если бы и знала, для меня ничего бы не изменилось. Я была готова принять его таким, какой он есть.

– Как ты ко мне относишься? – спросил Кен.

– Ты мне очень нравишься, – ответила я, и мы поцеловались.

Это был мой первый поцелуй, долгий и волшебный. Вот и все; мы просто подержались за руки, поцеловались, сходили в кино, потом Кен проводил меня до автобусной остановки и ушел. И все равно по дороге домой у меня кружилась голова.

Мы с Кеном виделись нечасто: я только изредка могла ускользнуть из-под маминого надзора. И даже когда мне это удавалось, я знала, что любой прохожий-сомалиец может донести на нас, поэтому нам приходилось все время быть настороже. Но тот поцелуй был самым прекрасным ощущением в моей жизни. Я сказала Кену:

– Ты же знаешь, что я не смогу переспать с тобой.

– Я знаю, – ответил он. – Ты сомалийка, поэтому должна оставаться девственницей до свадьбы. Я очень люблю тебя и буду ждать. Мы поженимся.

Все было взаимно, совершенно невинно и просто замечательно. И в то же время я понимала, что это – зло. Тогда для меня существовало три уровня действительности: поцелуи с Кеннеди; честь клана; сестра Азиза и Аллах.

* * *

На уроке сестра Азиза перечисляла соблазны дьявола: желание быть красивой и привлекать мужчин, развлекаться, слушать музыку, читать вредные книги. Все это она знала по себе. Сестра Азиза была арабской кенийкой, с побережья. После школы она работала стюардессой и кассиром в банке. И там и там ей приходилось надевать европейские костюмы, туфли-лодочки и делать прическу.

Но такая жизнь была для нее слишком пуста. Она поняла, что по-настоящему хочет быть только хорошей мусульманкой, и поехала учиться в Саудовскую Аравию, в Медину. Ее вера стала глубже, ровнее, чище. Сестра Азиза отказалась от невежественных практик, таких как молитвы к святым, и вернулась к истокам истинного ислама. Вот почему она стала носить хиджаб, стараясь как можно больше угодить Господу.

Сестра Азиза объяснила, что женщины очень могущественны. Аллах создал нас такими. Наши волосы, ногти, пятки, шея, щиколотки, малейший изгиб тела вызывает возбуждение. Если женщина возбуждает кого-то, кроме своего мужа, то в глазах Господа она совершает двойной грех – сама замышляет недоброе и вводит мужчину в искушение. Только в одеждах жен Пророка Мухаммеда мы не будем выглядеть соблазнительно, а значит, в обществе не начнется фитна – смятение и хаос.

Сестра Азиза очень строго относилась к послушанию и гигиене. Чтобы быть чистыми, мы должны были каждый месяц брить подмышки и лобок, подмываться после месячных. Женское естество непреодолимо желанно, но и в высшей степени порочно, поэтому нужно совершать все эти процедуры, чтобы угодить Господу.

Еще сестра Азиза объяснила нам, что есть два вида борьбы во имя Аллаха, и первый из них – внутренний джихад. Мы должны хотеть слушаться родителей и сеять зерна добра, следовать своему долгу, должны думать о воле Аллаха во время любого повседневного дела и сознательно склоняться перед Его величием. Сестра Азиза не использовала учебники, по которым мы должны были готовиться к государственному экзамену. Как и учителя в Саудовской Аравии, она готовила нас к религиозной жизни, а не натаскивала по истории ислама.

Потом сестра Азиза рассказывала нам о евреях. Она описывала их так, что мне они представлялись чудовищами с рогами и огромными носами, похожими на клюв. Демоны и джинны буквально вылетали у них из головы, сбивая мусульман с пути и распространяя зло. Во всем, что случалось плохого, виноваты были евреи. Тиран Саддам Хусейн, пошедший против Исламской революции в Иране, был евреем. Американцев, которые давали Хусейну деньги, контролировали евреи. Они управляли миром, вот почему нам надо было оставаться чистыми – чтобы противостоять злодейскому влиянию. Ислам был под угрозой, и мы должны были выступить вперед и сразиться с евреями, потому что, только когда их не станет, в мусульманском мире наступит гармония.

Я начала экспериментировать с головным платком, надевать его так, чтобы не было видно очертаний шеи и плеч. Под школьной формой я носила штаны. Мне хотелось стать такой, как сестра Азиза – чистой, доброй, – и служить Аллаху. Я стала молиться по пять раз в день, стараясь собраться с мыслями во время этого долгого процесса. Мне хотелось понять, как жить именно той жизнью, которую мне уготовил бесконечно справедливый Аллах.

Я попросила у мамы денег, и портной сестры Азизы сшил для меня большое черное покрывало на молнии, с тремя узкими отверстиями для шеи и запястий. Оно доходило до носков туфель. Его я стала надевать поверх школьной формы, а голову и плечи заматывала платком.

Я была в восторге от хиджаба, он давал мне ощущение силы и значимости: под этим защитным слоем скрывалась вроде бы невинная, но потенциально опасная женственность. Мало кто в те дни ходил в таком виде по Найроби, так что я, как ни странно, чувствовала себя уникальной личностью. Хиджаб посылал сигналы превосходства: я была единственной истинной мусульманкой, а все остальные девочки в маленьких белых платочках – всего лишь лицемерные дети. Я была звездой Господа. Когда я распахивала руки, то чувствовала, что могу взлететь.

Я первая в школе стала носить хиджаб. Некоторые девочки из Йемена надевали длинные платья на пуговицах, но они повторяли изгибы тела, а мое черное покрывало не позволяло увидеть ничего, кроме лица и кистей рук.

Придя в школу, я снимала хиджаб и складывала его под парту, а после уроков скромно вынимала, надевала – и сразу становилась интересной, загадочной, могущественной. Это читалось на лицах моих одноклассников. А как обрадовалась мама, увидев меня в этом облачении! Словно лучик солнца засиял в ее беспросветной жизни. Наконец-то я что-то делала как надо.

* * *

Сестра Азиза объяснила нам, что наш долг – обратить одноклассниц-христианок в истинную веру, ведь это был единственный шанс избавить их от адских мучений. Я как могла старалась донести до них основы ислама, но они отвечали что-то вроде:

– А как бы ты отнеслась к тому, если бы тебя попытались обратить в христианство?

Девочки говорили, что их родители рассказывали им об Иисусе точно так же, как мои рассказывали мне о Пророке Мухаммеде, и я должна уважать их