Социалистическая традиция в литературе США - Борис Александрович Гиленсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рабочие на «Эс-Пи-Лайн» волнуются опять,
Но Кэйси Джонс, наш машинист, не хочет бастовать.
Его котел давно течет и не в порядке ось,
Подшипники скрипят, весь паровоз хоть брось…
Кэйси Джонс, трудись как окаянный,
Кэйси Джонс, награду получай,
Кэйси Джонс медалью деревянной
Награждается за службу «Эс-Пи-Лайн»{150}.
К этому времени Джо Хилл был уже членом ИРМ, он вступил в нее в 1910 г. в Сан-Педро в Калифорнии. Нередко Джо Хилл брал уже готовый сюжет из бытовавшего в песенном фольклоре произведения, как это было в «Кейси Джонсе», и его переиначивал. На известный мотив английской военной песни «Долог путь до Типперери» он создал песню «Долог путь до миски супа». Песпя «Бродяга» была написана на мотив популярной в годы гражданской войны 1861–1865 гг. песни «Шагай, шагай, ребята маршируют», а песня «Аллилуйя, босяк опять» — это переработка стихов, распространенных в среде «хобо», как называли бродячих рабочих. Сама форма стихов Джо Хилла была незатейлива, доходчива и истинно народна. Пользовался он характерными для фольклора приемами параллелизма, «зачинами», любил интонацию, непринужденную, ироничную. Зачастую Хилл «проверял» действие своих стихов на массовой рабочей аудитории, которая становилась его соавтором. Взобравшись на импровизированный помост где-нибудь на уличном перекрестке, он начинал исполнять новую песню, прислушиваясь к реакции рабочей толпы, которая иногда по ходу корректировала своего певца или давала ему советы.
Хилл был свободен от «планетарности», декларативности, от того «восклицательного топа» (если употребить меткое выражение Н. Г. Чернышевского), которыми грешили иные образцы ранней массовой рабочей поэзии. Не менее популярной, чем рассказ о скэбе Кейси Джонсе, была песня «Проповедник и раб», пародия на один из гимнов Армии спасения, зло иронизирующая над теми, кто потчует голодных рабочих сказками о счастливой жизни.
Лирический герой стихов Джо Хилл автобиографичен. Рабочая жизнь была поэту знакома. Он не раз стоял в цепях пикетчиков. Отбыл тридцать дней в тюрьме по обвинению в бродяжничестве. Сражался с полицейскими. В начале 10-х годов включился в «фри спич файт», т. е. в борьбу за свободу слова. Это была общенародная кампания, возглавленная ИРМ. Обычно оратор поднимался на трибуну (как правило, трибуной служили ящики из-под мыла) и начинал речь. Полиция стаскивала его. Тогда место арестованного «уоббли» занимал новый пропагандист, который начинал с того места, на котором прервали его товарища. В конце митинга набиралась целая партия транспортируемых в полицейский участок уличных ораторов.
Неверно, однако, видеть в Джо Хилле лишь пропагандиста, зарифмовывавшего лозунги классовой борьбы. Когда один из функционеров ИРМ заявил, что каждая песня должна «представлять собой лекцию» и тем самым заменять специальную экономическую литературу, Хилл возражал против подобного упрощенного, утилитарного подхода к искусству. В письме редактору журнала «Солидерити» он в следующих словах выразил свое эстетическое кредо: «Памфлет, как бы он ни был хорош, никогда не будет прочитан более одного раза; песню же чувствуют сердцем, ее многократно исполняют. Но я считаю, что если поэт способен выразить в песне несколько ясных, здравых истин, дать факты в юмористическом ключе, лишив их сухости, то он сумеет увлечь большое число рабочих, которые недостаточно образованны или просто индифферентны, для того чтобы прочесть памфлет или передовицу на экономическую тему»{151}.
«Одним из самых великих пропагандистов посредством песни» назвал В. «И. Ленин Эжена Потье, автора «Интернационала»{152}. Такими «пропагандистами посредством песни» были и лучшие поэты-песенники ИРМ.
С каждым годом песни Хилла приобретали все более широкую известность. Бэрри Стэвис, много сделавший для изучения биографии Хилла и его времени, пишет: «К осени 1913 года едва ли можно было найти среди рабочих мужчину, женщину или ребенка, которые не знали бы песен Джо Хилла. Их пели в пикетах. Их пели безработные в самые мрачные дни кризиса. Многие не знали имени автора, но песни Джо Хилла прочно вошли в их жизнь»{153}. Известны слова одного из биографов Беранже о том, что этот поэт, родившийся после изобретения книгопечатания, вполне мог бы без него обойтись. Это замечание применимо также и к Джо Хиллу.
Стихи Джо Хилла, включавшиеся в «Маленький красный песенник», не столько знакомили с новым, сколько помогали запомнить уже известное. Джо Хилл был не просто популярен, он был любим. В его стихах, лишенных однотонности, не только призывная патетика, но и шутка, ироническая интонация, крепкое жаргонное словечко, гротеск, а главное обилие живых деталей из рабочего быта. Хилл почувствовал и отлично передал (например, в «Мистере Блоке», «Сиссоре Билле», «Джоне Голдене») ту истинно национальную, сатирическую, юмористическую стихию, которая всегда животворила американскую литературу.
Родившись в песне, встают и обретают нарицательную значимость образы большой обличительной силы. Вот Джон Голден, многоопытный стряпчий, мастер переговоров, могущий «сладить со стачкой». Вот «тощий» Билл, бедняк, перекати-поле, люмпен, безнадежно обработанный расистской пропагандой. Фигура эта была достаточно характерной для Америки; Джон Рид увековечил, например, его в рассказе «Мак-американец». Вот, наконец, «Мистер Блок», еще один тип рабочего, оглупленного гомперсовскими россказнями о классовом мире:
Я вам его представить
все ж должен как-никак:
Стремится он прославить
«наш полосатый флаг».
Он с головой дубовой,
она ему не впрок,
Рабочий бестолковый,
Зовется мистер Блок{154}.
Имена Блока и «тощего» Билла приобрели нарицательный смысл: их образы оживали в многочисленных карикатурах, нередко образующих серии, которые создавались художниками ИРМ. А среди них было немало талантливых мастеров рисунка, например Роберт Майнор, Райан Уокер; позднее они сотрудничали в коммунистической прессе.
Путь Джо Хилла был оборван в самом начале: он пал жертвой реакции, использовавшей против поэта испытанный полицейский прием — ложное обвинение в уголовном преступлении. В январе 1914 г. в городе Солт-Лейк-Сити в штате Юта неизвестные лица, по всей вероятности гангстеры, ворвались в лавку торговца Моррисона, известного своими связями с полицией, и убили его вместе с сыном. Оставшийся в живых младший сын Моррисона не мог опознать убийц, одетых в маски. По обвинению в убийстве был арестован Джо Хилл; против него не было никаких
