Татьяна Доронина. Еще раз про любовь - Нелли Гореславская

Было в том домосковском периоде жизни Татьяны Дорониной и еще одно замужество, закончившееся расставанием. Правда, на сей раз брак был гражданским — эта форма совместной жизни, как ни покажется кому-то странным, существовала и тогда, даже встречалась нередко, хотя и не афишировалась особо. Вторым мужем Дорониной, уже известной и любимой ленинградской актрисы, стал также известный театральный критик Анатолий Юфит. Он заведовал кафедрой истории русского театра в Ленинградском театральном институте. Его обожали студентки и сотрудницы за остроумие, веселость, импозантность. Юфит был старше Дорониной почти на десять лет (сегодня его нет в живых).

Теперь говорят, что точку в отношениях Дорониной и Юфита поставил случай: Юфит не смог встретить Татьяну с гастролей. Возможно, внешне так все и обстояло, но на самом деле такой финал был предопределен всем ходом событий — отношения Анатолия Юфита и Татьяны Дорониной к тому времени себя просто изжили.

Надо сказать, что и «высокие официальные лица», как мы помним по эпизоду с Фурцевой в банкетном зале после заграничных гастролей БДТ, хотели, чтобы такая актриса, как Доронина, блистала именно в Москве.

Так что Радзинский, который тогда прибыл в Ленинград в Большой драматический на репетиции своей пьесы «Сто четыре страницы про любовь» и ради Дорониной, в которую был уже без памяти влюблен, оказался в нужный момент в нужном месте. Их роман сразу стал предметом всеобщего внимания. В те годы на кухнях Москвы и Ленинграда разворачивались настоящие дискуссии в поисках ответа на один вопрос: «За что?» За что такого вот человека странноватого вида полюбила всенародно признанная красавица, недосягаемая мечта тысяч советских мужчин и предмет поклонения и подражания миллионов женщин? Пожалуй, многие нашли для себя ответ лишь годы спустя, когда завораживающая магия его обаяния пришла в каждый дом с экранов телевизоров, когда Эдвард Радзинский своими рассказами о великих просто околдовывал слушателей непревзойденным даром слова. Какая женщина устоит перед Мастером? Тем более Мастером, который так понимает женщин.

Ведь это он сказал однажды: «Есть женщины, у которых есть клеточка под названием «Талант Любить». Чаще всего они бывают несчастны, но, как ваньки-встаньки, тут же поднимаются и открывают свое сердце навстречу новой любви. Каждый раз они клянутся, что это их последняя любовь. Это иллюзия. Для них любовь никогда не будет последней, потому что они рождены для этого, и эта клеточка занимает очень большое место в их мозгу». Не к Татьяне ли Дорониной относилось его высказывание?

Писатель Сергей Есин в одной из своих статей о Дорониной вспомнил такой эпизод: «Это было году в 68-м или 69-м. Большой интуристский автобус уходил в эксклюзивное плавание по городам Европы, от Хельсинки до Ниццы. Устраивало все это Бюро международного туризма «Спутник»… Для меня это первая зарубежная поездка, я сижу смирно у окна автобуса, а напротив, у стены гостиницы, в которой жил Ленин после переезда в Москву, вижу рыжую голову Эдварда Радзинского… Рядом с Радзинским — красивая золотоволосая женщина. Конечно, Доронина. Ее узнают. Она в темных очках, оправа разрисована в шахматную клетку. Они три с половиной часа говорят. Боже мой, какая удивительная ревность к этому нескончаемому разговору! Это идет «сто пятая» страница…»

Радзинский написал жене множество пьес, продолжая писать их для Дорониной и «под Доронину» и после их развода. Год за годом они появлялись на московских сценах: «Приятная женщина с цветком и окнами на север», «Она в отсутствии любви и смерти», «Беседы с Сократом», «Спортивные сцены 1982 года»… Одна из них, и сегодня идущая с неизменным успехом на сцене доронинского МХАТа — «Старая Актриса на роль жены Достоевского», — впервые была поставлена во Франции, в Театре Европы. Французская пресса назвала ее одной из самых странных пьес Радзинского, «в которой вымысел становится реальностью и где даже после окончания пьесы мы так и не знаем, кто были ее герои». Сам автор признался, что у него эта пьеса вызывает ощущение чего-то, что вот-вот поймешь, но так никогда до конца и не поймешь.

Есть женщины, у которых есть клеточка под названием «Талант Любить».

Они разошлись после семи лет совместной жизни. Почему? Об этом можно только догадываться. Во всяком случае, сам Радзинский говорить на такие темы не хочет, считая недостойным выносить личные тайны на всеобщее обсуждение. Не говорит об этом и Татьяна Васильевна. Они продолжают общаться, оставаться близкими людьми, разве недостаточно?

Но, между прочим, примерно в те же годы, когда распался их брак с Татьяной Дорониной, драматург Эдвард Радзинский перестал писать пьесы о любви и о своих современниках. «Человек, который не влюблен, ничего написать не сможет, — сказал он как-то в одном из своих интервью. — Его просто будет трудно читать. Гете все время был влюблен, постоянно находился в этом потрясающем состоянии опьянения, продолжением которого всегда будет литература. Встреча с любовью для каждого пишущего сулит взлет, и, думаю, отсюда происходят бесконечные романы людей искусства».

Кинозвезда

Тогда же, в 1966 году, когда Доронина ушла из БДТ и переехала в Москву, вышел фильм Георгия Натансона «Старшая сестра» с Татьяной Дорониной в главной роли. Как рассказывает режиссер, пьеса Александра Володина попала ему в руки случайно, и он загорелся. Поехал в Ленинград, стал ходить по театрам в поисках актрисы на главную роль. Попал в БДТ. Доронина ему понравилась чрезвычайно. Натансон предложил ей сниматься, она согласилась. Там же в Ленинграде, в театре Ленинского комсомола он увидел Наташу Тенякову, пригласил и ее. Обе актрисы поразили молодого тогда режиссера ярко выраженной неповторимой индивидуальностью. Сделали пробы, они ему понравились, слово было за художественным советом. Вот там-то и началось! «Таня Доронина, может, и хорошая актриса, — говорили члены худсовета, — но кино ей противопоказано, это определенно. Говорит тихо, как-то вкрадчиво, ведет себя странно…» Приговор был категоричен: не годится. Не утвердили никого, даже знаменитого Михаила Жарова.

Упрямый Натансон пошел на прием к председателю Госкино Романову. Тот выслушал и довольно неожиданно, ничего не обещая, предложил прийти на коллегию. А коллегия — это собрание директоров всех киностудий и министров кино всех союзных республик. Натансон принес пробы, долго сидел, ждал приговора и вдруг получил полную поддержку.

Начались съемки. Натансон был доволен, материал ему нравился. И вдруг Доронина подошла к нему с просьбой показать ей отснятый материал. Посмотрели полфильма, зажигается свет, Доронина медленно поворачивается и говорит: «Это все ужасно, это вне искусства. Правильно поступал худсовет, когда не утверждал ни меня, ни Жарова, ни Тенякову. Все мы играем плохо, картину вы не соберете». Режиссер пришел в ужас, потом успокоился, попросил ее пока ни с кем своим мнением не делиться. Она пообещала и слово сдержала. Съемки продолжались. Через пару дней Доронина снова подошла к Натансону с просьбой, сказала, что хотела бы показать материал одной умной женщине, которой она очень доверяет. Он согласился. Пришла маленькая худенькая женщина, с ней был рыжеватый крепыш с фигурой борца. Посмотрели материал. Женщина обратилась к Дорониной: «Таня, это гениально!» Натансону показалось, что она говорит с иронией, имея в виду совсем другое. Но она продолжала: «Не дай вам бог что-то менять. Как вы ведете картину, так и продолжайте!» Она говорила еще много, крепыш сказал всего лишь, что картина получится хорошая… Это была мама Эдварда Радзинского и он сам.