Игра на Цезаря - Елена Саринова

- До первого поворота коридора, - гневно выдул он и почесал лоб. - А вот...

- Не получится. Нам нужны все бумаги Ника по этому делу. В них наверняка есть то, за что он и поплатился. И я не уверена, что нам самим удастся собрать их вновь. Времени - впритык. Ты это понимаешь?

- Понимаю, - буркнул Эрик. - Но, как я к нему...

- О-о, Ника я знаю с семи лет, и у него еще с кадетства всего два варианта замка: на стандартном прокуратском сверху рунный знак. "Защита" или "Атака".

- "Защита" или "Атака"... Тогда... ладно.

- Наконец-то! - всплеснула я руками.

- Угу, - зыркнул в ответ "блюститель чести". - Сегодня ближе к ночи жди с результатом. И я так понял: за домом твоих родителей теперь должны следить?

- Ну да. И в Гусельницах. Еще у нашей квартиры и недоделанного дома. Так что, разрешаю нарушить свой рыцарский кодекс еще: из подвала сразу к нам вовнутрь.

- Агата, - хмуро хмыкнул парень.

- А что? Проявишься бочком у двери, покашляешь для приличия, а вся моя семья сама к тебе выскочит.

Эрик, скосившись в сторону, вздохнул. И что у него за "личный кодекс" такой, интересно? Одним глазком бы в пункты взглянуть. Хотя примерная шкала ценностей мне уже ясна... Бедная его девушка (если она вообще в природе есть).

- Чем сегодня займемся? - поймал Эрик на себе мой ехидно-задумчивый взгляд.

Я ничуть не смутилась (у меня-то кодексов нет):

- Есть одна "блоха непойманная" еще со времен Поперечки: два камушка атрактина - натуральный и стеклянный. Их Ник моему дяде Теофилу заказал для сравнения как раз накануне Дома выскочек. А я теперь хочу махнуть к дяде со своей просьбой.

- Какой? - прищурился от ветра рыцарь.

- Свести со специалистом по атрактину. Раз другого способа сравнить камни нет.

- Ну-ну, - хмыкнул Эрик. - Ты не знаешь, что это за "экземпляры" - ювелиры. Да еще либрянские. Они перед дверью клозета по сторонам глядят: как бы кто у них оттуда чего не спёр или не узнал тайну ритуала. А если еще и гном... о-о.

- Ого, - потерла я нос. - Зато, если повезет, источник информации получится бесценный. Ты - со мной?

- Угу. С тобой.

- Тогда встречаемся уже там - в ювелирной слободе. Я в Гусельницы за сумкой вернусь, - и через пару секунд показали друг другу спины во вспыхнувших в разные стороны подвалах...

В результате к родителям я вернулась ровно в три часа дня. Кукушка, выпрыгнувшая из настенных часов, открыла клюв и радостно огласила тихие пустые комнаты: "Кух-ку!"

- Я и тебя выброшу, - мстительно пообещала ей я из дверей гостиной.

"Кух-ку! Кух-ку!" - хлопнув дверцей, смылась та восвояси.

- Доча... Доча, что же ты так долго то? - а вот мама моя возникла прямо "ангелом печали".

- Что у вас тут? - вмиг застыла я.

Она всхлипнула, ухватив меня испачканной в муке рукой:

- Тише. Пошли со мной на кухню, - и уже там с разворота начала. - Я ей только ведь сказала, что, ну, что...

- Ма-ма, - опустилась я на стул. - Толком говори.

- Ну, так, я и говорю тебе, только...

- Кому?

- Так, Вареньке. А она расстроилась... отчего-то.

- Что ты ей сказала то?

- Ой, что она теперь должна себя хорошо вести.

- Варя себя плохо вела? - вот так "новость".

- Нет, - всплеснула рукой мама. - Нет. Я ей на будущее. Ну, когда ты родишь. Да просто рассуждала. Корж катала, а она рядом другой вареньем мазала. Ну и болтали, как обычно. О том, о сём.

- Ма-ма?

- О том, о сём, - ускорилась родительница. - И я Вареньке сказала, что для малышей очень важен пример. И внимание. А она спросила: "Много ли внимания им надо?". И серьезно так. Я ответила, что "много, конечно". А она задумчивая такая сделалась, а потом и вовсе встала тихо и ушла к себе. Вот и все... Агата, доча...

- Тысь моя майка.

- Доча, я ведь ей...

- Мама, ты тут не причем, - поднялась я. - Мне надо было самой с ней сразу поговорить. О нашем будущем, - и пошла к лестнице наверх.

"Поговорить о нашем будущем". И кто б еще научил? А тут такое дело щепетильное. Вот Ник бы точно смог и слова подобрал, а я... да я с ней до сих пор, как с подружкой, хоть Варя и "не ребенок", но, все ж... дитё...

- Чем ты занимаешься? Привет, - дверь за моей спиной закрылась, шерканув по пояснице шаром ручки. Я так и осталась стоять, прижавшись к ней.

Варя, подогнув под себя ноги, сидела на нашей кровати. И смотрела в окно. Нет, на меня обернулась. "Плакала", - констатировала я.

- При-ивет, - вздохнула и снова - в окно.

- А я... в Либряне была. Тебе от всех там - большой привет.

- Угу, - вновь вздохнула. - И им тоже... передай.

- Передам, - опустилась я на другой край кровати. - А еще я сегодня всю ночь читала. В библиотеке деда... И к чему я это?

- Что?

- Я говорю: книжки читала... Про своих предков. Ага... Про... - и подняла на Варю глаза. - А знаешь еще, про кого? Про медведей. Они ведь тоже, хм-м, наши предки получаются. Да. И особенно про медведиц. Они такие матери замечательные: добрые, заботливые. Но, знаешь, что? Там так интересно написано... Когда маленькие медвежата после рождения весной покидают берлогу, перед ними открывался целый незнакомый мир. И они его сначала боятся и делают много глупостей, но, медведице иногда очень крупно везет. Потому что рядом с этими шустриками оказывается другой медвежонок - старше их на год. И он их оберегает, защищает и воспитывает. А называется он "пестуном". Представляешь?

- Угу, - кивнула Варя, не отрываясь от окна. - Медвежонок-пестун.

- Варя, у меня к тебе вопрос. Очень важный... Ты согласна стать для нашего будущего ребенка пестуном? Нет, пестуньей? Я без тебя - никуда. Без твоей помощи. Я ведь не медведица. Мне себя легче упырихой в дупле представить, чем полноценной...

- А я вам, - развернулось ко мне дитё. - я вам... мешать не буду?

- Ты чего?! - выпучила я глаза. - Наоборот. Я ж тебе говорю: я сама...

- Я согласна.

- Что?

- Я согласна стать ему пестуньей, - выдохнула Варя. - И это... мальчик будет. Я знаю. Я тебе первой хотела сказать. Ждала.

- Объект... в ближайшей зоне, - прошептала я. - Иди ко мне, - и, распахнув руки, рванула навстречу дитю. - Объект... Ты это - серьезно?

- Угу, - уткнулась мне Варя подбородком в плечо. - И не называй его "объектом", Агата. Он - малыш. Мальчик.

- Ва-а-ря... Ва-ря, - давясь слезами, стиснула я ее.

- Девочки? Что у вас тут?.. Варенька, ты прости меня.

- Тетя Катаржина, я стану пестуньей для нашего ма-алыша.

- Варя... а ты ей еще...

- Нет, я тебя жда-ала.

- Так ска-ажи.

- Угу. Тетя Катаржина, у Агаты ма-альчик народится. Я знаю.

- О-ой... о-ой, девочки-и...

И нас на кровати стало уже трое. Сплоченно рыдающих. Каждая - о своем и все - за одно... За одного...

Странное это ощущение. После бурного плача. Полная пустота и покой. И будто ты обновился изнутри для новой своей жизни, вымыв душу ведрами слез...