Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

делавшийся в этом направлении шаг. Распределяли семена и зорко следили, чтобы получить ровно столько же зерна после жатвы. Земледельцы давали монарху клятву надлежащим образом обращаться с посадками. Погрузить зерно на баржу разрешалось, только если вы поклялись доставить товар «в чистом виде и без задержек» [20].

При Клеопатре, после десятилетий нестабильности, грузы перевозили по реке запечатанными, с вооруженной охраной. Приличных размеров судно могло взять на борт триста тонн пшеницы. Как минимум два таких судна курсировали по Нилу дважды в день – перевозили пшеницу, ячмень, чечевицу, – чтобы удовлетворить аппетиты одной только Александрии.

С такой же педантичностью контролировалась каждая сфера экономики. Не важно, кто возделывал землю – египетский крестьянин, греческий поселенец или служитель культа, – почти вся земля принадлежала правителю. Исходя из этого чиновники администрации Клеопатры и относились к использованию земли. Только с высочайшего дозволения вы могли спилить дерево, завести свиней, сделать из своего ячменного поля оливковый сад. Все было заточено под нужды учета и выгоды бюрократа, а не под удобство земледельца или пользу для урожая. Вас могли привлечь к уголовной ответственности (как случилось с одной чересчур предприимчивой женщиной) за то, что вы без разрешения выращиваете пальмы. Пасечник не имел права перевезти свои ульи в другой административный район, потому что это сбивало власти с толку. Ни крестьяне, ни их скот не могли покинуть деревню во время сезона жатвы. Учету подлежал каждый клок земли, каждое рабочее животное – причем учет производился на пике сезона половодья, когда животных никуда не спрячешь. Ткацкие станки обязаны были работать бесперебойно, нитки регулярно пересчитывались. Частное лицо не могло легально владеть маслобойным прессом или чем-то, хотя бы отдаленно его напоминавшим. Чиновники тратили кучу энергии на отлов подпольных предпринимателей. (Только храмы освобождались от действия этого закона – всего на два месяца в год, после чего их коммерческую деятельность тоже останавливали.) Каждому пивовару требовалась лицензия, он получал ячмень только от государства и только поклявшись варить из него исключительно пиво. После продажи своей продукции он предъявлял весь заработок властям, и те вычитали из него стоимость сырья и аренды оборудования. Таким образом, Клеопатра обеспечивала и рынок сбыта своему ячменю, и прибыль с продаж пивовара. Ее чиновники скрупулезно подсчитывали доходы и следили, чтобы можжевельник, и ивы, и акации высаживались вовремя, чтобы каналы работали на полную мощность под сопровождение жизнеутверждающего посыла: «никому не позволено делать то, что он хочет, зато все организовано наилучшим образом» [21].

Система, изощренность которой не имела аналогов, была очень эффективна и приносила Клеопатре хороший доход. Крупнейшие сферы производства в Египте – пшеница, стекло, папирус, лен, масло, разнообразные лечебные и косметические бальзамы – составляли основу государственной монополии. Реализуя эту продукцию, царица удваивала свою прибыль. Продажа масла государству облагалась 50-процентным налогом, а перепродавать его Клеопатре порой удавалось с 300-процентной накруткой. Ее подданные платили налог на соль, на дамбу, на пастбища – в общем, на все, что ни назови. Частные владельцы публичных бань отдавали короне треть своей выручки, рыбаки – 25 процентов улова, виноделы – 16 процентов литража. Клеопатре принадлежало несколько ткацких фабрик, на которых работали девушки-рабыни. Должно быть, она казалась божественной в своем всеведении. Любой Птолемей «каждый день знал, на что годен каждый из его подданных и чем большинство из них занято» [22].

Такая система просто взывала к злоупотреблениям, и на ее призыв охотно откликались. В фискальной политике Птолемеев действовала разветвленная иерархическая структура управления – начиная с диойкетов и заканчивая управляющими, их заместителями, казначеями, секретарями, бухгалтерами. Каждый из них был в равной степени готов разрешать чужие конфликты и набивать свои карманы. Возможностям нарушать правила не было числа. И сегодня еще живы призраки славы Александрии, которую городу принесла пресловутая бюрократическая машина Птолемеев. В конце концов чиновники Клеопатры начали вызывать не меньше недовольства, чем получали взяток. Так как они сами нередко были фермерами или крупными предпринимателями, частный бизнес легко смешивался с государственным. Интересы главных управляющих редко совпадали с интересами короны, а уж потребности таможенников, не упускавших случая наложить штраф на какую-нибудь подушку, кувшин меда или выделанную козлиную шкуру, не совпадали с потребностями государства никогда. Чиновники на разных уровнях постоянно спорили. И в этой мутной воде бесполезных, часто дублировавших друг друга функций отлично ловилась упитанная рыбка. Как отмечает исследователь династии Птолемеев Дороти Томпсон, семья Клеопатры потратила много времени, чтобы вывести формулу «хорошего чиновника». Он должен быть бдительным, честным светочем доброй воли. Должен сторониться плохой компании. Расследовать все жалобы, не допускать вымогательств и во время своих поездок с инспекциями «вдохновлять людей и улучшать их настроение» [23]. А еще он – фикция. «Мы приходим к выводу, что у нашего хорошего чиновника практически не было возможности не быть плохим», – утверждает Томпсон, исследовавшая множество свидетельств [24]. Слишком велико было искушение, слишком ничтожной – заработная плата, слишком закоснелой – система [25].

Список злоупотреблений впечатляет. Царские администраторы изымали земли, дома, деньги, лодки, накладывали аресты, собирали незаконные налоги. Они изобрели изощренные схемы рэкета. Их жертвами становились как греки, так и египтяне, как служители храмов, так и крестьяне [26]. Клеопатра постоянно вставала между своим народом и чересчур рьяными чиновниками: даже самые высокопоставленные из них получали царскую взбучку. Однажды на притеснения пожаловался главный бальзамировщик быков. Весной 41 года до н. э. Клеопатра приняла делегацию земледельцев: они жаловались на двойное налогообложение, и вскоре она их от него освободила. В мощном потоке донесений, петиций, поручений и приказов часто мелькали протесты и выговоры. Особенно много жалоб обрушилось на Клеопатру в первые годы ее правления [27]. Нарушения субординации, некомпетентность и нечестность наверняка терзали ее и дома, во дворце – все время приходилось вмешиваться в отношения между привратниками, псарями, конюшими, виночерпиями, швеями и постельничими.

Даже жалобы, не попадавшие лично к Клеопатре, взывали к ее доброму сердцу, мудрости и справедливости. Ее, подобно Исиде, считали милосердной защитницей всех подданных – и в человеческой, и в божественной ипостаси. Египтяне произносили ее имя вслух всякий раз, когда чувствовали себя униженными или хотели получить компенсацию. И, несмотря на огромное количество представителей власти – петиции просматривал отдельный чиновник, – ничто не мешало оскорбленной стороне обратиться к правительнице напрямую. Они осаждали ее толпами. Мудрая царица объявляла всеобщую амнистию перед каждой поездкой с проверками или на религиозный праздник, в противном случае ее ждала тысяча просителей. Похоже, в народе действовала бытовая мудрость: сомневаешься – пиши петицию (или пусть пишет деревенский писарь). Клеопатре приходилось сталкиваться со всеми возможными проступками и мелодраматическими сюжетами. Повара сбегали.