Избранные произведения - Лайош Мештерхази
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Инспектор оставлял повсюду номер телефона вацской тюрьмы. Он остановится там на ночь в комнате для приезжих и, если появится хоть какой-нибудь намек на след, звоните в любое время, хотя бы на рассвете! Но будьте очень бдительны!
Дорога измотала его. Не предполагал он, что такими трудными будут поиски.
Измученные, они снова отправились в Вац.
Слишком большая нагрузка и плохие дороги после Зебегеня окончательно вывели мотоцикл из строя. Пришлось идти пешком, да и еще мотоцикл тащить в Надьмарош. Там Пентек и водитель позвали кузнеца: помогите, мол, починить. Господин инспектор зашел в трактир, что стоял между шоссе и пристанью, где мы тоже побывали перед переездом через реку. Заказал ужин. Позвал трактирщика, начал выспрашивать, и не потому, что надеялся на успех, а просто так, по привычке.
— Два человека около тридцати лет, в коричневой полотняной одежде…
— О дорогой господин инспектор, — .развел руками трактирщик, — да как же запомнишь их среди стольких людей. Вы же видите, здесь станция, шоссе, пристань: много людей заходит, большое движение.
Он позвал официанта, судомойку, все посовещались.
Был уже одиннадцатый час. После ухода последнего катера в трактир пришел кассир с пристани. Он сидел у соседнего стола и прислушивался к разговору. Молодой человек был «услужливым», он принадлежал к людям, которые не упустят случая оказаться в центре внимания.
— Два человека? — подхватил он слова инспектора. — Коричневые полотняные костюмы и накидка?… Простите… — Он галантно представился Поколу. — Прощу покорно, я, пожалуй, видел их. Они шли вместе с верецкими шахтерами и переправились на одном и том же перевозе.
— Переправились? — поразился Покол. — Куда?
— В Вышеград.
Покол покачал головой:
— Невероятно. Тогда это не они.
— Простите, господин инспектор! Конечно, возможно, что… но уж очень похожи они по вашему описанию. Куртка, плащ… Я помню, очень хорошо помню, как будто вот только сейчас видел их… Один высокий, другой… пониже…
— Да знаете ли вы, что они бежали из Ваца, из тюрьмы? Это очень важные преступники, коммунисты, в пятницу должен быть суд. Их обоих ждет виселица…
Важные преступники, коммунисты! Ого, здесь большие возможности проявить себя! После этого бравый дунайский моряк еще больше заважничал.
— Прошу прощения, — стал объяснять он, — я внимательно наблюдаю за людьми. В нашей профессии, видите ли, это необходимо. У одного из них была сотенная бумажка. Слегка загорелое лицо, усы, худой, лет тридцати, черные волосы. Я не мог разменять ему сотенную. Сто крон, видите ли, не такие уж большие деньги, но шахтеры обычно не платят крупными бумажками. Словом, я точно приметил их, точно.
— Но что им делать в Вышеграде, скажите мне, а? Вы поймите, это беглецы!
— Простите, почтеннейший. Все понимаю. И тем не менее они все-таки переправились пароходом в пятнадцать сорок пять.
И время совпадает, и описание…
Недоверие Томаша Покола понемногу рассеивалось. Услужливый молодой человек это почувствовал и, совсем осмелев, подсел к столу.
— Соблаговолите выслушать! Есть у меня одна мысль… Эти жулики, видите ли, наверняка знают, что их ищут именно на этом участке границы. Они, очевидно, переправились в Вышеград, затем в Эстергом. А от Эстергома ведь все побережье — граница. Прошу вас, я заметил этих людей, уверен, что это именно те два человека, именно они. Когда они меняли сотенную, как я говорил, я приметил их особо. По навигационному уставу на воде, видите ли, мы органы власти, словом…
Но он не успел закончить. Инспектор вскочил:
— Где здесь почта?
Он помчался, позвонил в Вац, позвонил в Будапешт, немедленно напечатать о розыске в газете! У них, оказывается, еще и деньги есть! Они могут переправиться через Дунай, могут перебежать через австрийскую границу! Назначить вознаграждение за поимку!
Он запугал дежурного чиновника в министерстве юстиции: если тот не примет сейчас же мер, то он, Покол, позвонит самому министру. Речь идет о важных преступниках, о коммунистах-руководителях.
Поздно вечером телефонная линия не очень занята. И к тому времени, когда починили мотоцикл, Покол уже успел переговорить с главным управлением полиции и даже с одной из редакций газет.
— Ну, вот видите, — сказал он, ввалившись около часа ночи к директору тюрьмы, который вместе с Шимоном не спал, дожидаясь известий. Покол был раскрасневшийся, взволнованный, усталый, но от успешно закончившейся работы лицо его радостно светилось — вернее, то, что оставалось от громадного, бесформенного носа. — Ну, вот видите, вы бы об этом и не подумали? А ведь, если бы в это дело не вмешалось управление, вам бы осталось теперь после драки кулаками размахивать.
Ну конечно, обо всем этом мы тогда не знали.
Вовсю уже свистел дрозд в саду, когда мы наконец улеглись спать. Нас бы могли спокойно оперировать, так крепко мы заснули. Уже высоко поднялось солнце и на чердаке стало жарко, когда нас разбудило ворчание дядюшки Шани. Он стоял у входа на чердак и, видно, давно уже будил нас.
— А я думал, вы утонули в сене.
В течение двух лет в тюрьме мы каждое утро просыпались на полу. Но человек привыкает ко всему: один миг — и он уже готов бежать, защищаться, если нужно. При звуке голоса мы вскочили, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, но речь дядюшки Шани была неторопливой, веселой, и я успокоился.
— Выходите! По крайней мере, пообедайте, если уж не завтракали.
В маленьком палисаднике за ветхим дощатым столом мы поели.
— Ну, ребята, — начал дядюшка Шани, — я уже придумал план действий. Недалеко на этой улице живет мой приятель, честный человек; у него на той стороне родственник да кусок своей земли есть. Свой пропуск он наверняка даст вам, кстати, он похож на вас, — сказал старик Беле. — Переходит он через мост редко, не больше чем два-три раза в месяц. Часовые его так, как рабочих, не знают. Вы дождетесь сумерек, перейдете, потом со здешним рабочим, которого я вам назову, переправите пропуск обратно. Все в порядке!.. А вас, — он повернулся ко мне, — перебросит ночью контрабандист. Ну?…
Это было хорошее известие. У нас сразу поднялось настроение.
Мы с Белой уговорились, где и как встретимся на другой день. Пожалуй, самым подходящим местом будет деревня в районе Паркани, где живет родственник знакомого дядюшки Шани. Бела у них переночует, а я подойду рано утром. Потом мы вместе представимся властям и скажем, что просим право убежища.
Дядюшка Шани предложил нам прогуляться по городу, присмотреться, а
