Тот, кто придет за тобой - Татьяна Степанова

Катя оглянулась – ее машина осталась на пустой дороге. И кругом ни души, ни огонька. Линия электропередач слабо гудит над головой. Старые покосившиеся столбы, почерневшие от дождей. А над ними месяц – уже пополневший на середине лунного цикла, не бледный, а какой-то мутный, словно испещренный красными прожилками.

Пылевое облако... это потому, что там, в небе, пыль и смог, гонимый сюда ветром из города.

Но собаки... Внезапно ветер донес слабый вой пса-одиночки, и вот его уже подхватили другие... И откуда их столько взялось... псы Ясногорска и окрестных деревень и дач, скучившихся по берегам озера, и местной «Пятой авеню» и бездомные стаи, шнырявшие по ночам по территории продуктовой ярмарки и строительного рынка... Все хором затянули свою песнь, подняв морды кверху и щелкая зубами, воя и глухо рыча на этот гнойный нездоровый небесный стручок там, там, наверху...

Внизу, где все призрачно и нет никакой веры происходящему, пока не увидишь своими глазами...

Колодец закрывала бетонная плита. Но сейчас она была наполовину сдвинута, образовав не узкую щель, в которую едва проникал свет, нет, а достаточно места...

Если захотеть, то и выбраться наружу получится.

Катя замерла, прислушиваясь к этой ночной какофонии, а потом повернула назад. Села за руль и захлопнула дверь машины. Магнитофон работал, пленка шипела, крутилась вхолостую, не выдавая более ни слова.

Глава 25

РАЗНЫЕ ПУТИ

Дежурная сестра приемного покоя ясногорской больницы, заполнявшая карты на поступивших за день пациентов, подняла голову, услышав шаги в коридоре. В смотровой, где она сидела, из освещения включена лишь настольная лампа – так удобнее писать по вечерам, а то от света флюоресцентных ламп на потолке болят глаза.

Мимо кабинета проскользнула тень. И сестра встала из-за стола, решив посмотреть, кого это там еще несет.

Легкие шаги...

Вроде как высокий хрупкий подросток в куртке-бомбере и узких светлых джинсах. Сестра проследила за ним взглядом с порога кабинета. Так поздно, а они все шляются... Раньше по вечерам больничный корпус всегда запирала охрана. Меры против терроризма. Но меры эти строго соблюдались год-два, а теперь снова бардак. И охранники по вечерам незнамо где – скорее всего в здании морга ошиваются, там собирается веселая компания санитаров и студентов-практикантов с пивом и порнофильмами, и двери приемного покоя всю ночь настежь.

Подросток, мальчишка... откуда он тут взялся? Сестра уже хотела было окликнуть незнакомца, но тут парень вошел в пятно света и на пороге ординаторской оглянулся. И сестра поняла, что ошиблась – какой, к черту, подросток...

Надо же такому померещиться...

Это же сестрица доктора Дениса Михайловича. Хрупкая-то она хрупкая, но бюст вон какой, узкий бомбер так и распирает. А волосы под пацанской бейсболкой спрятаны, оттого, наверное, и такое сходство с мальчишкой. Эта везде пройдет, пролезет в любую щель. И сюда, в больницу, частенько наведывается с братом повидаться. Только сегодня она слишком припозднилась.

Перчик – Наталья Литте (а это была действительно она) зашла в ординаторскую и плотно закрыла за собой дверь.

Бородатый доктор – тот самый, с которым Катя разговаривала здесь, в приемном покое, – что-то писал за столом. На его столе тоже горела лампа, в открытое окно заглядывала с улицы ночь.

– Наташа?

– Мне повестка пришла, в прокуратуру вызывают завтра, – она прислонилась к двери.

– Так и должно быть. Кофе горячего хочешь?

– Ты по ночам тут кофе пьешь?

– Иначе засну на дежурстве. Сама знаешь, что со сном у меня все в порядке, – бородатый доктор Денис Михайлович смотрел на сестру. – Ее сюда привезли сегодня.

– Кого?

Он взял со стола тоненькую, в три листа, медицинскую карту и протянул сестре. Та отлепилась от двери и подошла – какой-то развинченной неуверенной походкой, какой порой ходят либо смертельно уставшие, либо больные люди. Она читала «шапку» карты, где указываются имя, фамилия, год рождения, адрес. А бородатый доктор Денис Михайлович смотрел на нее. Свет лампы падал на стол, на бумаги, оставляя их обоих в тени.

– Где она сейчас? – хрипло спросила Перчик.

– Пока в реанимации – сутки, а потом переведем.

– Ты переведешь.

Эта фраза прозвучала странно – и вопрос, и одновременно просьба, нет, почти приказ.

– Да, конечно.

– У тебя найдется что-нибудь выпить, кроме кофе? – Наталья Литте села напротив брата, аккуратно вернула листки в стопку таких же листков на углу стола.

– Ничего не хочешь мне сказать, Наташа?

– А ты... ты что мне скажешь?

– Могильщика убили сегодня днем. Там все было оцеплено.

Пауза...

– Я очень тебя люблю, кроме тебя, Наташа, у меня никого больше нет.

Его невнятное бормотание смазало смысл и пафос фразы, он произнес все это себе под нос скороговоркой, наклоняясь к нижнему ящику стола и извлекая оттуда бутылку коньяка – презент от очередного больного.

Когда он распрямился уже с бутылкой в руках, он увидел, что сестра его облокотилась на стол, спрятав лицо свое в стянутую с головы бейсболку.

– Хочешь, завтра вместе поедем в прокуратуру? – спросил он.

И не получил ответа.

В тот вечер Катя вернулась в Москву, поставила машину в гараж, не обращая внимания на то, во что превратился салон после перевозки раненой. Подружка Анфиса укатила в Питер фотографировать, обещав вернуться через три дня, поэтому ей еще предстояло увидеть непоправимый (или поправимый?) ущерб обивке.

Спала Катя как убитая и не видела снов. А наутро, придя на работу в главк, первым делом спустилась в архив, где хранились старые уголовные дела.

Кассета Полины Каротеевой лежала в ее сумке в кабинете.

Колодец... он существовал.

Или все то лишь пригрезилось ночью?

Оставалось еще кое-что – уголовное дело, по которому Валентин Гаврилов и Платон Ковнацкий проходили свидетелями.

И дело Катя решила найти не откладывая. Огромный архив всегда поражал ее размерами. За сколько же лет тут хранятся дела? Коробки, коробки на стеллажах. Банк данных архива – общий с Петровкой, 38 и с выходом на центральный архив МВД. Так что если уголовное дело не обнаружится здесь, то его найдут в других архивах с помощью современной компьютерной программы.

Но именно в этом и оказался подвох!

– Здравствуйте, мне надо найти одно уголовное дело, правда, я не знаю, какого оно года, и что это было за преступление, тоже не знаю, – обратилась Катя к сотруднику архива.

– Ничего страшного, сейчас проверим по базе. Имя и фамилия обвиняемого или обвиняемых?

Катя покачала головой – неизвестно.

– Ну хорошо, фамилия потерпевшего или потерпевшей.

Тоже неизвестно, хотя... там, в больнице, Полина сказала, что в колодце была она... Это ее первой прикончило чудовище... в своем сочинении она видела себя жертвой, а значит...

– Полина Каротеева.

Заработала программа поиска.

– Нет совпадений, уголовного дела с такими данными потерпевшей нет. Тут вот выданы другие фамилии: Короткова, Коробова... Коринкина... Косолапова...

Мимо... А вроде бы все логично – описала себя как жертву, значит, сама подверглась нападению или насилию, а эти двое, Гаврилов и Ковнацкий, были свидетелями...

– Я знаю фамилии свидетелей по делу: Валентин Гаврилов и Платон Ковнацкий, – сказала Катя.

– Нет, с такими данными программа поиска не сработает, нужны фамилии обвиняемых или потерпевших.

– Ну хорошо, попробуйте эти фамилии как фамилии обвиняемых.

Компьютер заработал.

«Ковнацкий мог солгать своему другу Гермесу, – подумала Катя. – То, что он или Гаврилов проходили не как свидетели, а как обвиняемые, вполне возможно. Но тогда бы у них имелись судимости и наши сразу бы это узнали... Ну а если дело до суда не дошло и было прекращено за отсутствием доказательств вины? Все равно осталась бы пометка в банке данных «привлекался»... А с такой пометкой... Гаврилов был вхож в правительственную администрацию, ему губернаторский пост прочили... нет, там, наверху, такие вещи проверяют».

– Нет результатов. Опять только похожие фамилии, – сказал сотрудник архива, – есть еще варианты?

– Проверьте их как потерпевших, – попросила Катя.

А что там говорил дядя Чалова, адвокат? Ведь именно он первый упомянул об уголовном деле... что-то о гавриловском малодушии, кажется... и о том, что его «активно двигали»...

– Увы, коллега, ничем не могу вам помочь. У вас все ко мне?

Катя посмотрела на сотрудника архива. Итак, все мимо цели, все поисковые запросы. Если только еще один... Пусть в своей писанине и декламации Каротеева и представила себя жертвой монстра, но это... это лишь ход, игра воображения, а на самом деле...

– Запросите, пожалуйста, «Полина Каротеева» как данные на обвиняемую.

Запрос ввели в компьютер. Катя ждала.

– Результат все тот же – нулевой, – сотрудник архива развел руками. – Вам, коллега, необходимо уточнить информацию.