Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - Эрвин Ставинский

— После такого холода не мешает немного согреться, — сказал он, — да и за встречу стоит выпить!

Лиза ушла на кухню готовить ужин.

— Рассказывайте, дружище, что нового у вас, как живете, как устроились? — спросил Василий, присаживаясь на диван рядом с Вернером.

— Рассказать нужно о многом, не знаю даже, с чего начать… — начал Вернер. — Прежде всего, я очень рад вашему приезду. Живу я неплохо, работаю теперь в министерстве иностранных дел, занимаю скромную должность референта. Но через меня проходит очень много документов.

— Как вы нашли Германию?

— Что вам сказать?.. Даже не верится, что это моя родина: настолько все изменилось, в особенности — люди. Они боятся друг другу сказать лишнее слово, живут в постоянном страхе.

— Неужели все смирились с существующим строем и никто не делает попытки бороться?

— Бороться?!.. Трудно, очень трудно. — Вернер опустил голову и некоторое время молчал, потом взглянул на Зарубина. — Конечно, честные люди, ведущие посильную борьбу, есть, но все это капля в море…

— Но ведь реки начинаются с маленьких ручейков…

— Но случается, что ручейки высыхают, не сумев влиться в большой поток!

— Бывает и так, — согласился Зарубин. — Ну а ваша лично позиция какая? Такая же, как была в Париже?

— Я своим принципам никогда не изменял и не изменю!

— Могу ли я это понимать так, что вы согласны оказывать нам посильную помощь, как это имело место во Франции?

— Да, я согласен! Более того, — Вернер, взволнованно заторопился, — могу сказать, что я не один, мы организовали кружок — все верные, порядочные люди. Делаем мало, но это все, что мы можем пока… Нам нужна помощь! — закончил он, понизив голос.

— Давайте к этому вернемся позже, — сказал Зарубин. — Сейчас хочу поблагодарить вас за вашу верность слову, согласие мне помогать и сразу излагаю свою просьбу. Я приехал сюда как американец, представляю в Германии кинокомпанию «Парамаунт». Я намерен открыть в Берлине контору и мне потребуются сотрудники. Не можете ли вы порекомендовать мне квалифицированных специалистов: юристконсульта, бухгалтера, секретаря, знающего английский и французский, а для работы в особняке, который я уже арендовал — сторожа-садовника и служанку? Поймите меня правильно: нужны не борцы-антифашисты, а просто порядочные люди, не связанные с гестапо, — вот и все!

— Думаю, что подыскать таких людей я смогу. Должны ли они знать, что мы с вами знакомы?

— Ни в коем случае! Если подберете человека, ссылайтесь на слухи: американскому дельцу нужны, мол, работники.

— А как вы узнаете, что человек пришел от меня? — спросил Вернер.

— Хотя бы потому, что никто еще не знает, что мне нужны работники, — следовательно, никто ко мне и не обратится, — объяснил Василий.

— Я уже сейчас могу назвать вам одного юриста. Фамилия — Глауберг, Альберт Глауберг. Если вы не возражаете, он придет к вам скажем, часов в семь вечера.

— По вашему, ему можно доверять?

— Как вам сказать… До определенных пределов, но не больше…

— Понятно! Скажите ему — пусть приходит.

Лиза пригласила всех к столу, но Вернер 'отказался, сказав, что после восьми он ничего не ест. Они стали прощаться.

— Скажите, а как в случае необходимости мы сможем связаться? — спросил Зарубин.

— Мадам Марианна, — Вернер знал Лизу, как Марианну Кочекову, — мадам Марианна всегда может позвонить мне домой. На случай если вдруг подслушивают, лучше всего говорить в интимном плане… Вполне естественно, если я назначу даме свидание… Кстати, у меня в городе есть квартира, где мы могли бы изредка встречаться.

— В этой квартире вы можете встречаться с мадам Кочековой, но не со мной. Если нас увидят, сразу возникнет подозрение: почему муж встречается с мужчиной, который ухаживает за его женой. Я думаю, лучше всего, если будут знать, что мы с вами знакомы еще по Парижу… Тогда при необходимости я могу звонить вам на квартиру. А следующую встречу давайте проведем в городе.

— Это, конечно, можно, но…

— Что вас смущает?

— Как только в гестапо станет известно, что мы знакомы, меня немедленно туда вызовут на допрос…

— Ну и что?

— И потребуют, чтобы я докладывал обо всем, что узнаю. Не забывайте, вы — американец, следовательно, подозрительны…

— В таком случае скажете, что я человек аполитичный и ничем, кроме денег, не интересуюсь.

— Не хотелось бы иметь с ними дело. Но если это необходимо…

И они распрощались.

Вскоре на фасаде четырехэтажного дома на оживленной улице в самом центре Берлина появилась новая вывеска «Кинокомпания «Парамаунт». Берлинское отделение». Контора была небольшая, занимала всего четыре комнаты. Одна — кабинет директора, большая комната для бухгалтера и делопроизводителя, и одна для юристконсульта.

Люди тоже подобрались как будто неплохие. Несколько флегматичный, но тем не менее, хорошо разбирающийся в запутанных статьях гражданского кодекса юрист Глауберг.

Ему Кочек поручил оформление в полицай-президиуме вида на жительство для супругов Кочековых.

Бухгалтер Шульце ранее работал в фирме, где хозяин был по национальности евреем, поэтому, несмотря на его большой опыт, власти отказали ему в доверии. Делопроизводитель Колвиц был тоже пожилым, седовласым человеком. Он владел несколькими иностранными языками и хорошо знал свое дело. И, наконец, Секретарша Лотта, молодая, голубоглазая девица, хорошо умеющая печатать на машинке и стенографировать.

Во всех комнатах установили телефоны, открыли текущий счет в Немецком национальном банке, заказали печати, штампы и бланки, и контора начала функционировать.

Во время посещения Генконсульства США, Зарубин познакомился с представителем другой крупной американской кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», а также представителем нефтяной компании. «Стандарт ойл Компани» господином Тейлором, человеком очень общительным. В частности, Тейлор рассказал, что он через Робертсона отправил дипломатической почтой письмо руководству своей компании, в котором рекомендовал ему не соглашаться на предложения немцев о кредитах, так как занятые созданием собственного воздушного флота и постройкой подводных лодок, они будут сильно нуждаться в топливе и закупят его на условиях обычного коммерческого кредита. Что же касается строительства емкостей под бензин в Гамбурге, то он порекомендовал для начала построить несколько хранилищ при непременном условии, что они будут принадлежать компании.

Когда они все вместе были у Робертсона, тот, обращаясь к Тейлору, сказал:

— Я считаю, что ваши рекомендации правильны. Чего-чего, а уж горючее они должны закупать за наличные деньги. На днях военно-морское ведомство спустило на воду три подводные лодки и на верфях в Гамбурге начато строительство двух крейсеров. По нашим сведениям фирма «Мессершмидт» приступает к серийному производству новых истребителей. Гитлер взял курс на вооружение, а горючего у них нет. Почему же вашей компании не использовать это обстоятельство?

— Именно этим мы и занимаемся, — с улыбкой ответил Тейлор. Стоявший рядом Зарубин внимательно слушал, кивал в знак одобрения головой, но предпочитал помалкивать. «Этот Тейлор, — подумал он, может стать хорошим источником».

«…Флик-Штаггер, американец, музыкант…» так, что еще, — шептал Вилли, просматривая досье на этого немца, которое он смог на ночь вынести из своего отдела по просьбе куратора и собирался сегодня ему показать.

Из материалов досье следовало, что Флик-Штатгер, американизированный немец, уже продолжительное время разрабатывается гестапо. О развитии событий регулярно ставится в известность контрразведка генерального штаба, более того, делом заинтересовался сам Геринг. По мнению гестаповцев, объект работает на все стороны.

С Гитлером он знаком с 1929 года и неоднократно оказывал ему услуги частного характера. Например, организовал встречу фюрера с американским газетным магнатом Херстом и его секретарем Хафштенлем. С этого же времени он поддерживает знакомство с Герингом и часто бывает у него в гостях дома. Обращают на себя внимание его связи в научной среде: Карл Гофман — специалист по газам, Фламм — конструктор подводных лодок, Фриц Ланге и Арно Бреш физики, специализируются на расщеплении атомного ядра. Шленке — научный консультант рейхсвера. Хансен — конструктор летательных аппаратов.

«Интересный человек, удивительно широкое разнообразие интересов, — подумал Вилли, листая досье. — Стоп, а это что такое: «Поддерживает связь с полпредством СССР, неоднократно встречался с пресс-атташе полпредства Виноградовым, убеждал его в необходимости сближения США, Германии и России. Организовал встречу Виноградова с Альфредом Розенбергом в одном из ресторанов Берлина осенью 1933 года. Беседа записывалась «Исследовательским ведомством»[28] Геринга.