Третье правило семьи Райс - Оксана Гринберга

Цвет его кожи похож на твой, и даже жаркое солнце Остара не сделало его таким же смуглым, как у исконных жителей нашей страны. Моего брата это немного смущает, поэтому он закрывает лицо на людях, но дома, в своем дворце и со своими женами и избранницами, Надир этого не делает.

На этом наш разговор завершился, и я покинула будуар Сайрин. Но за дверьми на меня тотчас же налетела Дженна:

– Что тебе сказала эта гюрза? Зачем она тебя вызывала?! – накинулась на меня с вопросами новая знакомая.

Пожала плечами – докладывать Дженне о сказанном я не собиралась.

– Я справлялась о своей горничной Маисе, она была со мной караване. Оказывается, с ней все в порядке, но ей пока еще не дозволено находиться рядом со мной.

– До тех пор, пока ты гедикли, за тобой будут присматривать общие служанки, – кивнула Дженна.

– Это мне и сказала Сайрин.

– Могла бы спросить и у меня, – фыркнула Дженна. – Но пойдем поскорее, я покажу тебе наши бани!

– Покажи лучше, где здесь библиотека, – попросила я, но этого Дженна не знала.

Засмеялась, сказав, что мне не стоит забивать голову подобными глупостями – лучше уж отправиться в бани, где приятно провести время до обеда. Затем можно немного поспать или прогуляться по саду, после чего заняться приготовлением к ужину.

На него явится наш господин, и можно будет посмотреть, как Ийлин и остальные станут из кожи вон лезть, лишь бы тому понравиться. О, это будет забавное зрелище!

– Пожалуй, я все-таки схожу в библиотеку, – сказала я Дженне. – Мне нужно немного успокоиться, и книги мне в этом помогут. А потом я приду к тебе в бани.

Ну что же, здешняя библиотека оказалась не такой роскошной, как во дворце Рореда Гервальда. Всего-то три стеллажа с книгами, зато среди них я отыскала настоящие жемчужины.

Например, отлично сохранившийся экземпляр по «Становлению магии от истоков до наших дней» Лефрада, причем «его дни» были примерно четыре столетия назад.

Также я нашла несколько книг по истории Остара и еще пару по военному делу. Но куда больше меня впечатлила полудюжина сочинений по Высшей магии моего деда, Амброуза Райса.

И да, они были на центинском.

Стоило их увидеть, как выдержка начала меня подводить. Украдкой оглянувшись – нет, за мной никто не наблюдал, – я притронулась к кожаному переплету «Экстраполяции Высших магических заклинаний», чувствуя, как щекочут горло, подбираясь к глазам, слезы.

Потому что вспомнила прежнюю свою жизнь в Калинках и подумала об отце, Двейне Райсе, который ни разу меня не подводил и не предавал. Вместо этого он растил меня, заботился и учил.

Хотел, чтобы я была счастлива и в безопасности, но вместо этого я нарушила все его правила, которые он старательно вбивал мне в голову. И даже последнее умудрилась – безответно влюбилась в нашего декана.

Безответно – потому что куда больше меня он любил поиски утерянного артефакта.

Как же это было давно, словно в тумане!

Украдкой смахнув слезы, я запретила себе расклеиваться. Отправилась дальше – шла вдоль стеллажей, притрагивалась к корешкам переплетов, рассматривая названия, пока не натолкнулась на ту самую книгу, которую читала еще в Фисе.

Ну, как я ее читала – тогда мой остарский не был настолько хорош, и я почти ничего не поняла. Зато теперь я знала этот язык намного лучше, жизнь заставила выучить его в кратчайшие сроки.

Вытащив книгу – это был сборник остарских легенд и пророчеств, – я уселась с ней за стол. Принялась перелистывать, разыскивая страницу, текст с которой привлек мое внимание во дворце Рореда, и я выписала его на листок, решив перевести вместе с Кассимом.

В голове снова появились непрошеные, печалившие меня мысли.

Я думала о том, где сейчас мог быть мой телохранитель. Может, он в Фисе и прячется от головорезов Рореда Гервальда? Или давно уже в могиле? Либо сквозь мглу песчаной бури я разглядела Кассима здесь, на воротах дворца Пустынного Ястреба, и мне ничего не почудилось?

Этого я не знала, но к глазам снова прилили проклятые слезы!

Наконец отыскала легенду об Искре. Тогда, в Фисе, я почти ничего не поняла из написанного, зато сейчас мне все было предельно ясно. Кроме одного – как я могла пропустить появление в библиотеке Пустынного Ястреба?!

Он подошел незаметно и совершенно бесшумно. Опустился на соседний стул, и я отшатнулась, уставившись на него в полнейшем изумлении.

– Не бойся, – мягко произнес Надир на центинском, и его рука легла рядом с моей.

Ну что же, пусть на нем были остарские одежды, но платок, скрывавший его черты, сейчас отсутствовал, и я могла отлично рассмотреть лицо Пустынного Ястреба.

Сайрин не соврала. Ее младший брат был красив – хищной, уверенной мужской красотой.

Насчет цвета лица – как по мне, Надир сильно загорел и ничем не отличался от жителей этой жаркой страны. Да и глаза у него были такими же, как у всех остарцев, – черными, пронзительными, словно прожигающими меня насквозь.

– Как ты, Аньез? – спросил Надир на центинском. Едва заметно нахмурился, когда я убрала свою руку. – Рад, что вчерашняя буря не причинила тебе серьезного вреда. Я спрашивал о тебе у доктора, – пояснил он. – Но расскажи мне о своем самочувствии.

Выходило, он обо мне тревожился и сейчас тоже проявлял заботу – искреннюю или наигранную, я этого не знала.

Заодно я не собиралась радоваться интересу того, кто завел себе целый гарем, присылая красный платок той, с кем собирался удовлетворить свою страсть. Пусть это было в местных традициях, зато никак не вписывалось в мои.

– Со мной все в порядке, – ровным голосом сообщила ему. – Но я бы почувствовала себя намного лучше, если бы с моих рук сняли вот это. – И показала Надиру блокировавшие магию браслеты, уставившись ему прямиком в глаза.

Сайрин предупреждала, чтобы я ни в коем случае не грубила ее брату и не огорчала его своенравием, иначе меня ждало суровое наказание.

Но разве я грубила? Всего лишь ответила на его вопрос.

– Очень часто самые красивые цветы вырастают как раз в неволе, – отозвался он, – потому что за ними старательно ухаживают и заботятся. Но стоит этим цветам попасть на свободу, как они…

Но я его перебила.

– Если они попадут на свободу, им от этого будет только лучше, потому что для них жизнь в неволе – это никчемное и бессмысленное существование.

– Ты привыкнешь, – неожиданно произнес Надир, перестав играть в иносказание. – Я окружу тебя любовью и заботой. Ты получишь все, что только