Полторы сосульки (Сборник фантастики) - Феликс Дымов

-- Смех! Видел бы ты, как я себе купальный халат отыскивал -- из подвала сюда добраться.

-- Нашел?

-- Почти. Какой-то завалященький лабораторный. Прожженный кислотой на самом интересном месте.

-- Небось, поэтому и простудился? -- поинтересовался я, почувствовав жжение в носу.

-- Именно. Ап-чхи-ии!

-- Будь здоров, дубль. Поменьше шлепай босиком.

Мы помолчали. Я не знал, как подступиться к главному.

-- А БиоМРАК-то хорош, а? Любитель изречений! -- Голос двойника так синхронно совпал с моей мыслью, что на долю секунды мне показалось, я сам это произношу. -- Недаром говорят: "Чтоб познать себя, надо взглянуть со стороны".

-- Есть на что глядеть! -- Из чувства противоречия я фыркнул. -- Еще вот при солнышке окончательное сходство проверю.

-- Не трудись зря. Пересчитай молекулы -- и то различий не найдешь. Абсолютная и не достижимая природой идентификация.

Я даже задохнулся. В самом деле, мы больше, чем близнецы,-- самые похожие из них все-таки имеют минимальные различия. А мы совпадаем полно, невиданно и идеально. Совпадаем так утомительно и однообразно, как это бывает только у неживых машинных элементов.

По закону аналогий я готов допустить, что такие системы должны одинаково реагировать на любую информацию. У актеров есть правило: хочешь представить, о чем человек думает, придай себе его выражение лица. Для нас двоих и усилий прилагать не надо, можно на лету мысль другого перехватывать. Еще позавчера мы существовали как неразрывное целое: все, что случилось со мной, случилось и с двойником. Он повторил меня таким, каким я остался в позавчерашнем дне, с тем же настроением, опытом, самочувствием. Даже с моими недостатками. И все события моей жизни улеглись в его памяти, будто он сам их пережил.

Но скопировав прошлое, он не получил неизбежного права на будущее. Как ни ничтожно время нашего раздельного бытия, а между нами уже разверзлась пропасть. Я успел с того дня сдать зачет по биостимулированию, вызвать на матч по стоклеточным шахматам Эткина О'Корнева с пятого курса, признаться Вике в вечной любви, получить в ответ первый поцелуй и нарушить режим. А двойник?

Он обрел собственное тело, оторвался от Био-МРАКа, прошагал босиком из подвала на четвертый этаж, простудился в дороге, натянул чужие плавки, увидал первоисточник своего я. Таким образом, каждый испытал что-то свое, не отразившееся в сознании другого, и это уже внесло крохотные, но непоправимые различия в наш биологический код.

-- На чем тебя... извини... синтезировали? Напрасно запинался. Моего партнера не так легко смутить.

-- БиоМРАК выстроил программный механизм -- эготрон. Вылавливал из химического раствора молекулы, клеил организм, начинял считанной с тебя информацией. Элементарная методика. И, судя по мне, неплохо освоена.

-- Лучше б он подольше потрудился. Могло что-нибудь путное выйти.

-- Передо мной пример вполне естественного происхождения. И знаешь, не нахожу разницы!

-- Копии всегда ценились дешевле оригинала.

-- А я не совсем копия. Скорее дополненное и улучшенное издание. У меня даже аппендикс вырезан.

-- Эх, слизать -- и то как следует не сумел! -- вскричал я. -- Хоть бы шрам на живот не переносил.

-- Зато ни один эксперт не возьмется доказать, кто из нас оригинал!

-- Арька! -- На какой-то момент я споткнулся на своем имени, обращенном к другому. -- Арька, но ведь это -- грандиозно!

-- Не спорю. Только что нам вдвоем делать на факультете?

-- Скажем, что мы -- братья-близнецы.

-- Которые внезапно распочковались на третьем курсе. Убедительно.

Смешно? А мне было не до смеха. Надо ж так буквально истолковать тему! Что может быть нелепее и глупее -- все время глядеть на себя со стороны? Через некоторое время я изучу каждую черточку своего лица, открою тайну каждого своего жеста, узнаю моего Я-визави лучше самого себя. Потому что мысленно предугадаю любое его движение. И, наоборот, заставлю его ответить движением на любую мою мысль. От моих глаз не укроется, как шевельнется под дуновением ветра волосок на его голове, как блеснет искринка из-под ресниц: при таком идеальном -- до атома -- сходстве мы превратимся в резонансные системы, настроенные на телепатическую связь. Первая в истории человечества пара с перекрестным мышлением. Еще не известно, кто кого будет опережать! Я смогу описать, как ведет себя человек, когда по спине бегут мурашки от холода или когда он вспоминает губы любимой, ибо не только увижу себя извне, своими глазами, но и почувствую все это изнутри, всем организмом. Я устраню свои недостатки -- в манере говорить, садиться, смеяться, есть или выступать. Каждый жест станет отточен и утончен, каждое слово выверено и взвешено, каждое мимическое движение экономно и выразительно.

А вскоре начнется скука. Смертельная. Бесконечная. И еще более утомительная от сознания безысходности. Над жизнью нависнет приторная, до тошноты приевшаяся маска, вдесятеро чудовищнее от того, что будет изображать свое собственное лицо. Приговоренный наблюдать себя со стороны, я заранее предугадаю, что именно скажу, куда повернусь и как вздрогну от неожиданности. И если даже у меня отнимут игрушку -- разлучат с живым автопортретом, -- я сам себе стану двойником. Потому что наималейшее внутреннее движение автоматически свяжется с конкретным изменением образа моего я. Заученный, запомненный, надоевший себе до идиотизма, я ни с одной гримасой не уйду от собственных глаз. А когда захочу найти спасение в полной неподвижности, в отсутствии всякой мимики, мне напомнят о себе мускулы, живущие в противоборстве чужих биотоков. И уж совсем неуютно станет из-за того, что ни за какими стенами не укроешься от взгляда на себя моего Я-визави: ведь где бы он ни находился, он всегда будет чувствовать то же, что и я.

Я вздрогнул. Нет. Нет-нет! Я не хочу такого познания, оно убьет саму радость бытия, отравит медленно, исподволь, громоздя нелепицы на успех эксперимента. Я утрачу вкус и счастье жить, ибо будущее вместе с неизвестностью потеряет смысл. Такое, что там ни говори, могла выдумать только машина: вырвать человека из человечества и раскрыть для кого-то одного. Раскрыть полнее, чем любой неодушевленный предмет на ладони -- до последней клеточки, до самой элементарной мысли. Перед этим ужасом обнажения я впервые понял, что человек должен познавать себя собственным пристальным зрением, иметь защиту от телепатического вмешательства. Даже страх, боль, чувство голода должны быть личными, выстраданными, а не наведенными от чьих-то чужих ощущений.

-- Надо же, одно прошлое на двоих! -- Я поднес ко рту внезапно озябшие пальцы, подышал на них.

-- Надеюсь, ты не побежишь давать объявление: "Украдена биография. Просьба срочно вернуть владельцу"?