Pr-менеджер для Яги (СИ) - Варварова Наталья

— Андрей, ну что ты так орешь. Я подзаряжался, для этого тишина и покой необходимы. Я, конечно, очень могущественный, но и мой ресурс не бесконечен.

— Кот, не поверишь, сейчас мне все равно, как там это у тебя устроено. Сделай что-нибудь! Я не могу ходить вот этим вот пугалом.

— Хм, я согласен, что на женский вкус твоя мордаха посмазливее будет. А ты уже посещал туалетную комнату в этом, кхмм, варианте? Может, есть у Берендея скрытые таланты.

Хотя я почти уже метнул в многомудрого дурня тапочком, с удовлетворением отметил про себя, что Кот перестал растягивать шипящие звуки. Значит, освоился в этой реинкарнации. А я в своей новой личине — не собирался и начинать.

— Тебе показать? Могу хоть здесь.

— Андрей, ни на минуту тебя не оставить. Ты, как теленок, в посудной лавке, — продолжал хихикать хвостатый.

— Слушай, у этого павлина длинноволосого шевелюра облазит, а мажется он чем-то противным наподобие ладана… Вытащи меня скорее!

— Мальчик, с чего ты взял, что это в моей власти? Как себя воплотил, так и развоплощайся, — видимо, прочитав что-то в моих глазах, он немного сжалился. — Попробуй скороговорки, присказки. Они у тебя идеально срабатывают.

— Только в козленочка не надо, Ядвига их хорошо готовит, — добавил мерзавец.

— Черт, Ядвига! Кот, я случайно поменял ей коня. Не знаю, где она, но, наверняка, не в восторге. Вдруг она в этот момент ехала верхом?

— Поздняк метаться, — заявил Кот. И откуда он таких слов-то нахватался? — Я бы не советовал менять под ней коня еще раз, плохая затея. Займись лучше собой. Хозяйка доберется и на Лиззи. Не все у них там гладко, и какая у нее лошадь — последнее, что ее сейчас беспокоит.

******************************************

Советы Глазика мне не помогли. Я старался и так, и сяк: обращался к себе в зеркале, звал, представлял свой нормальный облик, использовал устное народное творчество.

Беда в том, что я не догадывался, что подходит к данному случаю. В голове крутилось: «Ты да я да мы с тобой» — и не работало. Еще я припомнил «Раз! Я найду тебя сейчас» — без толку. Потом последовала:

Я играю с вами в прятки,

Я считаю до пяти.

На кого я попадаю,

Выходи, давай води.

И даже:

Эники-беники ели вареники

Эники-беники — клёц!

Вышел весёлый матрос.

Отдавая себе отчет, что последнее еще большая чушь, чем все остальные, я приготовился увидеть в зеркале парня в тельняшке, но оттуда по-прежнему глядел Берендей и чуть не плакал.

Устав от игр в угадайку, я завалился в кровать прямо в одежде: что же, раз так, то раздевать князя не собираюсь.

Андрей: Страх ведет к темной стороне. Страх рождает гнев

Нормально спать в теле Берендея не получалось: у меня, то есть у него, чесалось в тех местах, о зуде в которых я и не догадывался.

Тогда я попробовал фокус, всегда помогавший дома, — представил, что вот сейчас я встану, возьму Кощеев планшет, подходящий больше для пленэров, чем для ввода текста, и накидаю несколько материалов для третьей-четвертой полосы. Дело в том, что в газете у нас просела как раз середина.

После этого я, разумеется, отрубился, продолжая возмущаться, почему же четверокурсники Василисы оказались ленивы и не сверзились со своих лодок в большем количестве, что дало бы мне повод подвинуть их с предпоследней полосы. А так пострадал (больше морально, чем физически) один загребной на четыре команды.

До сих пор сомневаюсь, что то, что я увидел, может считаться сном как таковым, хотя с Ядвигой мы его впоследствии не обсуждали.

Я оказался в тесной комнате, где потолок почти нависал над головой. При этом в ней не было ни стен, ни пола — так что информация о недостаточной площади зрительно не подтверждалась. Посередине, возложив руки на черный мерцающий шар, стоял Дарт Вейдер собственной персоной.

И дышал. Это выходило у него даже хуже, чем в фильмах — редко, с присвистом. И при всей няшности и мемности — да-да-да, все мы воспитывались на постиронии типа «Люк, я твой мама» — меня не радовало наше соседство.

Я не любил умирать во снах, почему-то всегда выходило больно.

Наконец он поднял голову, чтобы взглянуть на меня, и никакой маски на нем не оказалось… Взлохмаченная больше обычного, на меня смотрела Яга, в черном балахоне с накинутым сверху плащом (цвет называть не буду, чтобы не повторяться). Она действительно дышала медленно и тяжело, словно каждый глоток воздуха требовал усилий.

— Что ты здесь делаешь?

Не знаю, кто первый задал этот вопрос. Возможно, он вырвался у нас одновременно.

— Ты будешь склонять меня на темную сторону? — ляпнул я по своему обыкновению, чтобы не молчать.

— Не вижу в этом необходимости.

— Что, я уже там?

— В магии есть такое понятие, как нейтральность. Принимая ее правила, ты не можешь творить мощные заклинания, но лишаешься уязвимостей, свойственных темным и светлым магам со всем их могуществом, — пояснила Ядвига, из-за прищура потеряв последнее сходство с лордом ситхов.

Она погасила шар, опустив на него ладонь. Его сфера оказалась покрыта водой, которая зашипела и стала стремительно испаряться. Через секунд тридцать поверхность сверкала, как отполированный кварц и перестала искрить.

— Твой магический потенциал не подает признаков жизни, хотя в зачаточном состоянии есть у любого сознания. Я не сильна в теории, но подозреваю, что так выглядит высшая степень нейтральности. В нашем мире твое редкое умение складывать слова, создавая из них оружие или рычаг для воздействия, воплотилось в силу, которой ты пока не научился управлять.

Я вспомнил про Берендея и стал ощупывать лицо в поисках бородки. Сомнительное украшение отсутствовало.

— Внешность мне вернула ты или я сам?

— Твои чары не меняют структуру материи и держатся недолго. С другой стороны, ты один способен с ними взаимодействовать.

Я вспомнил, как долго напевал детские песенки перед зеркалом.

— Прямо детская шалость. Ну ладно, это не единственное, что меня беспокоит. Мне не нравится, как я на тебя реагирую. Это приворот? Я веду себя, как озабоченный подросток, а чувствую — круглым идиотом.

— Забавно. Это поведение для тебя необычно? — усмехнулась Яга.

— Мои отношения с девушками строятся на взаимной симпатии и отсутствии сверхожиданий, — не собирался этого говорить, но Ядвига явно подразумевала, что я лузер на любовном фронте, и досада вырвалась помимо моей воли. — Я не бросаюсь на бабуль, даже таких симпатичных.

— Тебя смущают наши четыреста лет разницы? Ты умудрялся обходить эту тему стороной, — рассмеялась ведьма.

— Нет, в пересчете на привычное летоисчисление ты старше, но не критично. Меня не устраивает искусственное происхождение моего влечения. Я постоянно думаю о тебе. Это как наваждение.

— А в вашем мире бывает, что сначала женщина выражает заинтересованность, а мужчина реагирует, потому что видит, как сильно она влюблена? Половина романов Джейн Остин построены таким образом.

— Остин? Да, почему нет, конечно, — я аж крякнул от неожиданности. — У нас с тех пор сменилось несколько эпох, да и в ее время ее критиковали за неумение прописать нормальную романтическую линию. И не половина, не больше двух!

Ядвига серьезно взглянула на меня:

— То есть так не принято?

— Что ты, за пару столетий отношения полов ушли намного дальше. Однако всем куда спокойнее видеть стандартный набор: властный мачо добивается любви незаметной, но достойной девушки, у которой за душой ничего нет — разве что тетка с наследством под подушкой или патентные права на случайно изобретенную кофемолку с тройным отжимом.

— Ты мог бы романы писать, не пробовал? — ух ты, она решила не сердиться на бабушку, видимо, чтобы припомнить «внучка» в более неподходящий момент.

— За них меньше платят… Эй, мы потеряли нить разговора. Какая связь между приворотом и исходящей от девушки симпатией?

— Прямая. В исполнении ведьмы это похоже на теннис. Я смотрю на тебя с одобрением, ты испытываешь воодушевление в ответ. Если реакция пошла, то мое влечение усиливается — твое, соответственно, тоже.