Вышел хеджер из тумана - Неизвестный автор

2 июня 2003 года. В субботу в Гринвиче я играл в теннис с Сэмом, молодым парнем, который работает в небольшом хеджевом фонде технологических акций, а в воскресенье с Филом, который уже много лет руководит собственным хеджевым фондом. Сэм умный, здравомыслящий и трудолюбивый парень. Каждую неделю он общается с 5-10 руководителями технологических компаний. Он говорит, что они все еще не видят реального роста объема заказов, поэтому он сейчас осуществляет частичные продажи. Раньше он занимался инвестициями на развивающихся рынках, но после дефолта в России переметнулся в технологический сектор. Я это называю из огня да в полымя. У него есть несколько интересных идей об инвестициях в развивающиеся рынки. Одна из них заключается в том, что местные жители в конце концов всегда получают больший доход, чем иностранцы. После паники, вызванной каким-либо политическим событием, местные жители будут радостно покупать акции по упавшим ценам. Однако не думайте, что в следующий раз вы сможете продать им ваши акции по высокой цене. Единственный подходящий для иностранных дураков способ выйти с прибылью из развивающегося рынка — это продать свои акции по более высоким ценам другим иностранным дуракам.

Фил, опытный менеджер хеджевого фонда, настроен «по-бычьи». Некоторых людей время и шрамы, полученные в инвестиционных сражениях, делают более слабыми. Но не Фила! После тенниса (он победил) мы уселись под тентом. Он сказал мне, что является самым крупным инвестором своего фонда, и что после многочисленных испытаний он пришел к выводу, что должен управлять активами фонда так, как если бы это были его собственные деньги. Другими словами, не принимать решения исходя из бизнес-соображений, а действовать только как инвестор. Это очень своевременная мысль в свете того, что нам все время говорят о необходимости быть осторожными и при принятии инвестиционных решений прежде всего думать о том, как не потерять деньги за первые несколько месяцев работы. Я настроен «по-бычьи» и все более склоняюсь к тому, чтобы действовать в соответствии с этим настроем. Фил поймал «ралли» и с начала года поднялся уже на 25 %.

Фил — бесстрашный парень. В январе этого года, после двух неудачных лет, он решил поднять ставку своего комиссионного вознаграждения, объяснив инвесторам, что это необходимо для удержания своих лучших аналитиков, до тех пор пока фонд не достигнет высшей точки. Иначе они уйдут в другой фонд, и инвесторы могут поплатиться за свою жадность, если 2003 год окажется успешным для рынка. Некоторые из его клиентов отреагировали на это так: «Вы заработали миллионы долларов в прошлые годы, поэтому теперь вам следует хорошенько порыться в своих глубоких карманах и найти там деньги на оплату ваших аналитиков, а не обращаться за этим к нам». Тогда Фил поставил на карту весь свой бизнес, открыв огромную по объему «длинную» позицию. Теперь это решение окупилось сторицей. Фил действительно управляет деньгами своих клиентов, как своими собственными средствами.

Что касается дополнительного вознаграждения, хеджевые фонды оставляют себе 20 % от прибыли, полученной в течение года. Однако, очевидно, что если нет никакой прибыли, то нет и никакого поощрительного вознаграждения. Если фонд в текущем году фактически теряет деньги, менеджер остается без оплаты в следующем году до тех пор, пока потери не будут полностью возмещены и его инвестиционный портфель не выйдет в прибыль. Это так называемая высшая точка. Таким образом, после того, как Фил в течение двух лет работал с убытком, он получил значительный отрицательный баланс, без ликвидации которого у него не было возможности выплачивать своим сотрудникам приличное вознаграждение. Такая ситуация побуждает фонды, накопившие убытки прошлых лет, либо закрываться и реорганизовываться, начиная счет с нуля, либо выхо дить из бизнеса. Я считаю такую «перезагрузку» безнравственной, поскольку таким образом вы аннулируете дух вашего партнерства с инвесторами.

Однако некоторые искушенные инвесторы считают иначе, и если управляющий на протяжении многих лет показывал хорошие результаты, а затем, попав в полосу невезения, решил закрыть фонд, чтобы открыть новый, они вновь отдадут этому управляющему свои деньги при его рестарте. Такие инвесторы распространяют свою теорию о том, что рано или поздно все возвращается к своим средним значениям и на управляющих хеджевых фондов Во-вторых, они готовы держать пари, что управляющие, делающие новую попытку, отчаянно нуждаются в вознаграждении, а значит будут лезть из кожи в попытках добиться положительного результата. Чтобы быть последовательными, эти же инвесторы, вероятно должны забирать свои деньги из тех хеджевых фондов, которые в течение нескольких последних лет имели хорошую прибыль. Фактически именно это случилось с моим другом Джефом. Он показывал хорошие результаты управления фондом в течение многих лет а затем его фонд действительно «выстрелил», два года подряд зарабатывая 40 %-ную прибыль. И что произошло дальше? Некоторые из его инвесторов забрали деньги, потому что он работал слишком хорошо. Джефа это не слишком огорчило, поскольку его фонд имел достаточный капитал, но, тем не менее, это раздражало. Если вы в отличие от Джефа не бессмертны и не непотопляемы, такие повороты событий могут погубить ваш бизнес. Потерять инвестороЕ можно не только в том случае, если вы работаете плохо, но и тогда когда ваш успех слишком бросается в глаза.

Итак, после обеда я отправился в Нью-Йорк. Мы временно арендовали у моего друга Джона Левина помещения на четвертом этаже здания на площади Рокфеллера. Это место было темным, обшарпанным и древним. Ковер в комнате для переговоров сильно пахнеп землей. Я чувствую удушье каждый раз, когда вхожу туда. Затс у меня, Мэдхава, Сирила и Дага есть персональные маленькие кабинеты с большими окнами, позволяющими видеть через верхушку деревьев все происходящее на площади. Окна открыты, и через ни> с площади доносятся звуки музыки и голоса певцов. После долгих лет проведенных в запечатанных клетках небоскребов, свежий воздух и уличный шум создают очень приятное ощущение. Возможно в конце концов, у нас будет повод потанцевать в этом ярком облаке музыки.

(На самом же деле в первый год своего существования мы переезжали три раза, и каждый раз наши жилищные условия улучшались, пока наконец мы не обзавелись собственным офисом — не роскошным, но удобным, с великолепным видом на Пятую авеню. При этом степень успешности нашей работы изменилась обратно пропорционально запущенности занимаемого нами помещения. Свои лучшие сделки мы провели, сидя в грязных, пахнущих землей комнатах на четвертом этаже. Неудача никогда туда не заглядывала.)

Когда я добрался до офиса, все уже были на месте, включая нашего трейдера Фила, аналитиков и Сюзанну — нашего офис-менеджера. Атмосфера была такой же, как в раздевалке команды перед большой игрой. Вы боитесь пропустить гол в первые пять минут игры. Вы знаете, что вам необходимо расслабиться и просто начать игру, но это легче сказать, чем сделать. В конце дня Сирил, Мэдхав и я встретились в зале для заседаний и в течение нескольких часов сравнивали варианты портфелей, которые каждый из нас подготовил. Они были удивительно похожи. Интересно, хорошо это или плохо?

Позже мы втроем отправились на ужин в дешевый итальянский ресторан, размещавшийся в Рокфеллеровском центре. Мы взяли приличную бутылку кьянти, и я провозгласил: «Итак, мы либо в конце начала, либо вначале конца». Сирил сказал, что это было довольно глубокомысленное утверждение. Кьянти делало свою работу, и у меня появилось ощущение, что мы — единая команда братьев по оружию, отправляющихся на войну, — мы против рынка и всех остальных.

Боб Фаррел, мой старый друг и соратник в сражениях за инвестиционное выживание, а также лучший технический аналитик из всех, кого я знаю, потому что он понимает реальный смысл истории рынка и его тайны, прислал мне по электронной почте этот замечательный отрывок из малоизвестной и давно написанной книги («Десять лет на Уолл-стрит» Барни Винклмэна). Я распечатал три копии и вручил их каждому из своих партнеров.

Никакое обсуждение взаимосвязи биржевых цен с деловой конъюнктурой не может быть закончено без подчеркивания того обстоятельства, что в столкновении спекулятивных сил эмоции играют иную роль, нежели в процессах, протекающих в коммерческой или промышленной сфере. На Уолл-стрит нет «Золотой середины», потому что спекулятивный механизм все приводит к избытку; даже реакции на взлете фантазии (sic!) и в глубинах отчаяния сопровождаются конвульсиями, которые отличают биржевую торговлю от более спокойных бизнес-сфер. Тот, кто стремится связать движения котировок с текущей бизнес-статистикой, равно как и тот, кто решительным образом игнорирует «заразность» биржевых операций, а также тот, кто не принимает во внимание технические причины взлетов и падений, должен быть готов встретиться с бедствием, потому что их суждения базируются на двумерном исследовании фактов и фигур в игре, которая фактически ведется в третьем измерении эмоций и в четвертом измерении мечтаний.