На острие луча - Александр Шепиловский

— Разумеется! — обрадовался Тоник. — Это ускорит работу.

Квинт не торопился. Он молчал, и было ясно, что всем существом он против Ужжаза.

— И это обязательно? — наконец выдавил он. — Очень нужно?

— Нужно.

Квинт махнул рукой, как бы говоря «была не была».

— Где я могу вас найти? — спросил Ужжаз.

Я сказал адрес.

— Отлично! В самое ближайшее время я буду у вас. Мне только необходимо начать строительство лечебницы. До свидания!

Ужжаз надел очки, круто развернулся и, что-то сказав ожидавшим его мужчинам, быстро зашагал в сторону катера.

— Что будем с макетом делать? — спросил Тоник.

— А по-вашему, как?

— Сообщить о нем в Академию наук. Приедут — заберут.

— М-м… Заберут. Да начнут допытываться. Мы станем известными людьми. Нет! Доставим его прямо сейчас же в ближайшую обсерваторию. Втихомолочку. Там обычно безлюдно. Поехали. Впрочем, стоп.

Ужжаз ступил на борт катера, когда я его окликнул, попросил вернуться и написать записку с указанием точного места, где был найден макет. Пусть ученые обследуют замок, произведут раскопки, может, и еще что интересное найдут.

Ужжаз вырвал листок и без возражений написал записку. И даже поставил под ней неразборчивую подпись.

— Да, кстати, — сказал я. — Тоник — сын Бейгера.

— Вот как! Вдвойне приятно познакомиться.

Ужжаз пожал руку Тонику и вторично распрощался. Макет вместе с носилками положили на верх машины, обмотали крест накрест веревками и больше у Косы не задерживались.

У главного здания обсерватории я затормозил и огляделся. Поблизости никого не было. Недалеко от гаревой дорожки стояла беседка с резными некрашеными карнизами. Мы затащили в нее макет, я положил на него записку и придавил ее камнем. Полезное дело сделали. Теперь домой. В шесть рук работа пошла быстрее. Мы забыли, что такое отдых.

Кое-что пришлось пересматривать. В принципе все легко, но когда копнешь глубже, выявляется масса недосмотров. Взять лазер. Обычно для него применяют кристаллы рубина, берилла, сапфира, способных накапливать свет. Такой лазер для наших целей не подходил.

— Не может быть, — в один голос заявили Тоник и Квинт.

— Тогда загибайте пальцы и соглашайтесь со мной. Во-первых. Загнули один? Запас энергии в виде светового луча отдается мгновенно, а нам нужно, чтобы излучение шло постоянно. Во-вторых, сам луч чересчур тонок. На него ни встать, ни сесть. В-третьих, расходимость луча в лучшем случае составляет тысячную долю градуса. Если его направить на Луну, он осветит круг диаметром полтора километра. А на расстоянии шести тысяч световых лет диаметр освещенного круга будет двести тридцать четыре миллиарда километров, то есть практически луча не будет. На чем же мы будем держаться?

— М-м-м…

— И в-четвертых, вырывающийся луч ослепительно ярок, поэтому его сразу заметят. А ученые — народ дотошный, до всего докопаются.

— Тогда нужно изменить конструкцию лазера, — решительно заявил Квинт. — Доверь это нам.

— Нет, — ответил я. — Мы лучше построим иразер, излучающий инфракрасные лучи. Уж их-то никто не увидит.

— А разве такой луч может нас понести? — неуверенно спросил Тоник. — Что-то маловероятно.

— Какая разница! Было бы направленное излучение, а какое — не имеет значения. Уловили суть? Соображай, Квинт. Правильно ли я говорю?

Квинт заложил руки за спину, откашлялся и стал мерить по диагонали комнату.

— Раньше я бы сказал, что свет — это когда светло, а сейчас говорю, что это колебания электромагнитного поля. Само поле мы не видим и не слышим. Колеблется поле, бегут разные волны. Те, которые имеют длину в десятые доли микрона, улавливает наш глаз, и мы говорим и все говорят — это свет, причем разных цветов — синий, красный, оранжевый. И все эти цвета зависят от длины волны. Волны короче световых мы не видим, но находясь долго под солнцем, чувствуем их. Загар-то — дело ультрафиолетовых лучей. Помню, как однажды в Египте с меня слезла шкура вся. Нет, кожа. А все они, ультра. С волнами чуть подлиннее световых мы сталкиваемся постоянно, даже в темноте. У батареи отопления тепло? Тепло. И от горячего утюга тепло идет. И от земного шара тепло идет. Это и есть инфракрасные лучи или просто тепловые. Вот они нам подойдут. Пусть их иразер и испускает. Я так говорю, Фил?

— Разбираешься. Итак, решено — иразер. Земля огромна, тепла в ней много, вот и будет иразер черпать энергию инфракрасных лучей Земли и, концентрируя их в направленный параллельный пучок, беспрерывно посылать в пространство. На луче устроимся мы. Полный комфорт.

— Но мы же не умеем превращать тепло во что-то твердое. Провалимся сквозь этот инфракрасный пучок, — сказал Тоник.

— У нас всегда под боком нуль-пространство. Без него не обойтись. А сейчас за дело.

— За дело! — рьяно отозвался Квинт.

— За дело! — согласился Тоник и, встав из-за стола, спросил у Квинта: — А вы уже успели побывать в Египте?

— Я родился там.

— А не похож на египтянина.

— Со временем облик человека меняется, все же шестьдесят веков прошло со дня рождения!..

— ???

— Почему смотришь? Фараона не видел?

— Видел на картинках.

— А перед тобой живой стоит. Квинтопертпраптех, а не какой-нибудь Хеопс. Спасибо Филу, что меня, мумию, оживил.

Тоник медленно повернулся ко мне. Брови его полезли вверх.

Я подтвердил слова Квинта.

— Но как же так? — изумился Тоник. — Вы, вы… фараон? Оживленный?

— Что же ты вдруг завыкал? — усмехнулся я. — И удивляться нечему: простая биология. Нынче фараоны не в моде. К оживлению привыкнешь. За дело!

Много дней ушло на поиски, на проектирование, еще больше на постройку. На всякий случай сделали три иразера. Все они были изготовлены из фотонита и, чтобы не натыкаться на них, мы прикрепили их к потолку, благо дом старинный, потолки высокие. И, конечно, наши иразеры отличались от существующих так же, как сверхзвуковые лайнеры от допотопных фанерных самолетов.

Основное, первостепенное было сделано. Осталась мелочь. Чтобы в полете не оказаться в вечном мраке и для большего удобства, мы решили сделать из фотонита кабину в форме пологого шара. Путешествие могло затянуться, а излишек припасов никогда не помешает. Помимо того в кабине можно находиться без скафандров. Сначала хотели сделать ее по частям, а потом соединить их в одно целое, но передумали. Работа нелегкая и прочность не та будет. Решили выдуть ее, как в свое время выдули шлемы для скафандров. В комнате кабина не поместится, и мы рискнули выдуть ее прямо на улице, разумеется, ночью.

Необходимые инструменты приготовили заранее и в первую же темную безветренную ночь приступили к работе. Вынесли специальную подставку, на которой было сделано углубление с отверстием для жидкого фотонита и баллон с воздухом. Расплавленный в плазме фотонит Квинт вынес в мешочке из ядронита и вылил в углубление. Привыкшим к темноте глазам стало на миг больно от нестерпимо яркого света. Все вокруг осветилось, как днем.

Я медленно открыл редуктор. Ослепительно белый шар рос на глазах. Я прибавил давление. Покачиваясь от ничтожного дуновения ветерка, шар увеличивался и, постепенно остывая, принимал светло-желтую окраску. Вооруженные специальным циркулем, Квинт с Тоником измерили диаметр. Еще немножко воздуха и требуемый размер достигнут. Горячий, четырехметровый шар продолжал светиться. От него несло таким жаром, что рядом стоящий забор задымился. Квинт побежал за водой. В коридоре раздался грохот. Вот недотепа! Наверняка упал с ведрами. Удивляюсь, как соседи не выскочили.

— Фил, оглянись! — дернул меня за рукав Тоник. — Что это?

На асфальте одна за другой затормозили две машины. К нам бежали люди в стальных масках. Пожарники! У пятерых в руках были шланги с брандспойтами, остальные с баграми и с топорами.

Что, что делать?

— Мы ничего не знаем. Мы прохожие, — скороговоркой сказал я и концом штангенциркуля проткнул огненный шар. Лопнул он почти бесшумно. Углубление с жидким светом я сразу же прикрыл ядронитовым мешочком и тихо сказал:

— Тащите баллон в подвал. Ориентируйтесь по лампочке на парикмахерской, она левее двери.

— Не паниковать! — раздался в темноте зычный голос. — Мы не ослепли. Пропал огонь. Достать фонари.

По двору забегали рассеянные световые зайчики. Пожарники не знали, куда бежать и что гасить. Увидев меня, они перекинули шланги через плечо и подошли.

— Что тут горело? — спросил главный.

— Не знаю. Удивляюсь сам. Столько было огня и жару и вдруг ничего не стало.

— Ложная тревога исключается… Мы сами видели огонь до последнего момента. Нужно узнать, что горело. Вы не откажетесь нам помочь?

— С удовольствием, — ответил я.

Дисциплинированные пожарники искали на совесть, заглянули куда надо и не надо, залезли на крышу дома и до смерти перепугали соседей. Дядя Коша выскочил в ночном белье и столкнулся с главным. Вид сверкающей каски подействовал на него устрашающе, он попятился, толкнул плечом дверь и, оказавшись в комнате, захлопнул ее перед носом главного.