Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут

– Я так не думал, – возразил Вулф.

Ох уж эти мне игры в благородство. Один, видите ли, не думал, второй усомнился, хотя прекрасно знал… Для кого этот спектакль?

Глава 11

Признаю, что мне, как и всем вокруг, нравится думать, будто меня посещают озарения. Например, как-то раз я был в кабинете главы брокерской конторы на Уолл-стрит, куда пригласили четверых сотрудников, и, поговорив с ними пять минут, я счел, что понял, кто из них приторговывает информацией; а через две недели он сознался. Или вот: к нам как-то пришла женщина и попросила Вулфа узнать, кто украл ее браслеты с изумрудами и рубинами. Когда она ушла, я сказал, что она отдала драгоценности своему племяннику, но Вулф все-таки взялся за расследование – ему хотелось купить несколько новых экземпляров орхидей – и сильно о том пожалел впоследствии, когда пришлось судиться за гонорар. Кстати, отчасти именно поэтому он думает, что я способен оценить любую женщину буквально за десять минут.

Но не стану утверждать, что в воскресенье утром меня посетило предвидение. Лично мне в голову не приходит, откуда и с какой стати оно взялось. Может, конечно, я съел что-то такое на завтрак, но это маловероятно, поскольку Фриц не подавал ничего необычного.

В общем, у меня случилось что-то вроде прозрения или озарения. Когда я одевался и собирал вещи, готовясь к поездке в загородный дом Лили Роуэн в Уэстчестере, который она называет Поляной, то смотрел на себя в зеркало. Мне нравилось мое отражение. Я получаю удовольствие от бритья. Мои волосы выглядят хорошо, а молния работает безотказно. Быть может, меня воодушевляла мысль провести сорок восемь часов вдали от Вулфа – сами знаете, обстановку следует менять, – но еще я предвкушал свежий воздух и все прочее.

Увы, на сей раз все как-то не заладилось. Электрическая бритва гудела слишком громко. Мои пальцы совершенно не слушались, когда я взялся за шнурки. Кончик галстука упорно не желал распрямляться. Продолжать можно долго, но, полагаю, вы уже поняли, к чему я клоню. Однако я все же справился – во всяком случае, спустился в прихожую.

Я должен был подъехать в «хероне» к дому Лили в одиннадцать и ждать ее снаружи, а на часах было всего десять двадцать пять, так что спешить было некуда. Я поставил сумку в прихожей, заглянул на кухню сказать Фрицу о своем отъезде, затем зашел в кабинет удостовериться, что все в порядке. Когда я прикоснулся к ручке сейфа, зазвонил телефон. Надо было бы подождать, пока трубку снимет Фриц, но привычка есть привычка, и я не удержался:

– Резиденция Ниро…

– Хочу задать тебе всего один вопрос. – Это был Лон Коэн.

– Если ответ – да или нет, то задавай.

– Не выйдет. Когда и где ты в последний раз видел живой Люсиль Дюко?

В кресло я рухнуть не мог, оно было развернуто в другую сторону. Пришлось зацепить ногой, подтянуть к себе и лишь потом присесть на краешек.

– Не верю! Черт подери, не верю, хоть ты меня режь!

– Ага, все так говорят. Небось, и глаза выпучил?..

– Хватит паясничать. Когда это случилось?

– Сорок минут назад. Нам только что сообщили. Ее убили на Пятьдесят четвертой улице, в нескольких шагах от дома. Застрелили то ли в грудь, то ли в живот. Фриблинг там, Боб Адамс едет. Если…

Я повесил трубку.

Моя ладонь снова легла на нее, словно сама собой. Не вру. Палец дернулся набрать номер убойного отдела Южного Манхэттена. Естественно, я усмирил самовольный палец и уставился на трубку. Моя челюсть, поначалу как окаменевшая, потихоньку поползла вниз. Усилием воли я сомкнул губы и зажмурился. Затем снял трубку и набрал номер.

После шести гудков мне ответили:

– Слушаю?

– Это я. Доброе утро, только оно не доброе. Я уже собирался уходить, когда позвонил Лон Коэн. Произошло новое убийство, меньше часа назад. Убили Люсиль Дюко, дочь Пьера. Я в растерянности. Честно, не знаю, как быть, и Вулф тоже. Надеюсь, у тебя выходные пройдут лучше. Мы обычно не говорим «мне жаль», сейчас я этих слов не произнесу и тебе не советую. Буду думать о тебе каждый час. Пожалуйста, думай обо мне.

– Даже не спрашиваю, могу ли я чем-то помочь. Если бы могла, ты бы попросил.

– Верно. В другой раз.

Мы оборвали разговор. Я просидел три минуты, встал, вышел в прихожую и не спеша поднялся в оранжерею. В третий, если не в четвертый раз мне довелось миновать все три помещения – холодное, умеренное и жаркое – фактически вслепую. Будто в них не было ни единого цветка.

Теодор сидел за маленьким столиком в горшечной и что-то записывал в блокнот, а Вулф стоял у длинного лотка, изучая нечто в большом горшке. Вероятно, это была орхидея, но в тот миг я не отличил бы орхидею от сорняка. Услышав мои шаги, он обернулся и нахмурился:

– Мне казалось, ты должен был уехать.

– Я собирался, но позвонил Лон Коэн. Люсиль Дюко застрелили около часа назад на улице, в нескольких шагах от дома. Больше он ничего не знает.

– Не верю.

– Именно так я ему и сказал. Пришлось повторить в уме всю таблицу умножения, прежде чем я успокоился. Простите, что нарушил ваше расписание.

– Проклятье! Езжай.

– Конечно, – кивнул я. – Там непременно будет Стеббинс, и меня задержат. Наверное, на…

– Нет. Уезжай за город. Отдохни, как планировал. Скажи Фрицу, чтобы закрылся на засов и на звонки не отвечал. Я свяжусь с Солом и поручу ему обзвонить Фреда и Орри.

– Уф… Может, все-таки сядете и подумаете? Двух минут вам, полагаю, хватит. Если Белый Передник – ну, служанка – до сих пор молчала, теперь она заговорит. Копы узнают, что мы ходили к Пьеру. Что служанка застала меня в комнате Люсиль. Что Люсиль целый час следила за мной, пока я обыскивал комнату Пьера. Значит, мне известно то, что должно быть известно полиции, а то, что знаю я, знаете, разумеется, и вы. Если я уеду на выходные, а вы запретесь на засов и не станете отвечать на звонки, будет только хуже. Я уже предупредил мисс Роуэн.

Здесь, наверху, Вулф обыкновенно сидел на табурете у скамьи, но в углу стояло довольно просторное кресло, и он направился туда. Поскольку он ненавидит задирать голову, чтобы посмотреть на стоящего собеседника, я последовал за ним, подтащил увесистый ящик для транспортировки цветов, перевернул его и сел.

– Сегодня суббота, – сказал Вулф.

– Так точно, сэр. Паркер наверняка играет