Рассветный меч - Деннис Маккирнан

Так они и сделали.

Бэйр, рассмотрев кольцо, сказал:

— Этот камень… в нем огонь. — Он повернулся к Риате. — Кто сделал его и что он может, мама?

— Я не знаю, сынок, и даже Дэлавар, волк–волшебник, не знал.

Ища ответа на свой вопрос, Бэйр внимательно смотрел то на Уруса, то на Аравана, но оба они лишь пожимали плечами, он посмотрел на Фэрил, и она произнесла:

— Возможно, это тайна, которую тебе предстоит однажды раскрыть.

Обучение было долгим и трудным. Прошел месяц, за ним другой. Бэйр упорно и настойчиво постигал искусство скалолазания. Пальцы мальчика часто кровоточили от постоянных соприкосновений с острыми камнями. И каждый день во время тренировок Араван взбирался на скалы; Белор, постоянно находившийся рядом с мальчиком, также делал все возможное, чтобы совершенствовать его умение. Араван настоял на том, что взбираться на скалы следует в полном вооружении — кто знает, что может поджидать их на пути, — и Белор согласился с ним. Из двух видов оружия, которыми десятилетний Бэйр хорошо владел, он выбрал пращу. Араван лазил по скалам с копьем, повешенным за спиной, и длинным ножом, укрепленным на поясе.

Когда во время одного из восхождений они отдыхали на карнизе, Белор внимательно оглядел Аравана и сказал:

— Лазание по скалам с копьем, господин Араван, по меньшей мере затруднительно и причиняет неудобства.

— Временами, ваше величество, это так, — согласился Араван. — Но ведь Кристаллопюр — это особое оружие, верное и надежное. Я предпочитаю, чтобы оно всегда было у меня под рукой, потому что, попади оно в руки какого–нибудь злодея, которому случится узнать, как им пользоваться, страшно представить те беды и разрушения, которые за этим последуют.

Белор хмыкнул, внимательно рассмотрев острое лезвие из дымчатого кристалла, согласно кивнул и обратился к Бэйру:

— Ну что, мой мальчик, давай продолжим занятия. По этому склону поведешь ты.

И они продолжили подъем по вертикальному склону, расположенному в недрах Аггарата.

Крайне редко случалось им лазить снаружи; король гномов повторял слова, сказанные однажды капитаном Дорном: «Умение лазить по скалам пригодится вам внутри гор намного чаще, чем на поверхности».

И они продолжали взбираться и без страховки, и по веревке, вбивали костыли в узкие трещины, всаживали зажимы в широкие расселины, крепили пружинные кольца на страховочных веревках, втаскивали друг друга или взбирались порознь. Белор постоянно напоминал мальчику о том, что надо «доверять веревке». Это означало полное доверие всему снаряжению. Мальчик проверял перед восхождением установку каждого крепления, костыля и кольца, прочность и пригодность каждого вспомогательного элемента. Кроме этого они проделывали еще множество различных дел; каждое восхождение отличалось от предыдущего своими набором трудностями и препятствиями, которые необходимо было преодолеть; каждая поверка была более жесткой и суровой, нежели предыдущая, причем сначала совершалась попытка восхождения без использования скалолазных приспособлений, и лишь после этого определялся их необходимый набор. В течение двух месяцев они лазили вверх, вниз и поперек по скальным поверхностям — в перчатках и без, натирая пальцы мелом и не натирая, в обуви и босиком, с грузом и налегке, в доспехах и без, с оружием и без него, используя различные способы экипировки и усложняя тренировочные занятия, — и наконец Белор объявил, что Бэйр подготовлен к скалолазанию в любых условиях и ситуациях и что его умение и сноровка практически безупречны.

В начале декабря король попросил гостей задержаться до дня зимнего солнцестояния, Шеола, который должен был скоро начаться. Они согласились. Бэйр надеялся увидеть веселое торжество, но оказалось, что гномы празднуют своеобразно: с девятого числа этого месяца у гномов начинался строгий двенадцатидневный пост, который вместе с ними должны были соблюдать и гости.

— Даю слово, мой желудок поедает сам себя, — ворчал Урус.

— Па, мой тоже, — поддержал его Бэйр. — Двенадцать дней получать по кусочку хлеба и вдоволь воды. Чего ради гномы подвергают себя столь жестокому испытанию?

— Дриммы — очень стойкий народ, — сказала Риата. — Столь же твердый, как камни, среди которых они живут. — Улыбнувшись, она добавила: — А морить себя голодом в течение двенадцати дней, как мне кажется, не противоречит общему укладу их жизни.

Араван усмехнулся:

— Принюхайтесь, чем пахнет: кухня заработала. Сегодня Зимний День, и вечером начнется праздник по случаю окончания двенадцатидневного поста.

— Действительно, принюхайтесь, — сказала Фэрил, откидывая назад серебристую прядь, упавшую ей на глаза, а соблазнительный аромат между тем наполнял коридоры и залы Дриммендива. — Я боюсь захлебнуться слюнками. Риата расхохоталась:

— В чем, в чем, а в мудрости гномам не откажешь, ведь после двенадцати дней голодовки, что бы они ни поставили на стол: будь это черствые корки хлеба, жилы, хрящи, шелуха бобов, — все это покажется пищей богов.

Раздался удар колокола. Бэйр вскочил на ноги:

— Сейчас–то мы наконец поедим?

— Сейчас еще нет, — смеясь, ответил Араван. — Это сигнал сбора.

Едва эльф произнес эти слова, как гном, заросший красновато–коричневой бородой, вошел к ним и объявил:

— Меня зовут Кельк. Приближается полночь, и все собираются.

Из помещения для гостей, находящегося на седьмом подъеме, они спустились вниз в Военный Зал и здесь среди красных, украшенных резными драконами колонн присоединились к толпе чакка. И здесь впервые они увидели отдельно стоящую группу стройных фигур, закутанных с головы до пят в прозрачные покрывала.

— Кто это, мама? — спросил Бэйр.

Риата обняла Бэйра и зашептала ему в самое ухо:

— Я думаю, мы сейчас видим тех, кого они называют чаккия, — женщин дриммской расы.

Бэйр покачал головой:

— Они не дриммки, мама.

Широко раскрыв глаза, Риата посмотрела на сына:

— Почему ты так считаешь?

— Их свет не такой, как у дриммов.

Риата сжала губы и, немного подумав, сказала:

— Может, это потому, что они женщины.

— Не думаю, что это так, мама. У лаэнов, и мужчин и женщин, свет одинаковый. То же самое и у баэронов, у мужчин и у женщин, хотя их свет отличается от света лаэнов. И у людей, которых мы видели на острове Олорин, — свет мужчин и женщин один и тот же, хотя и отличается от того, что излучают баэроны и лаэны. — Бэйр жестом указал на закутанных в покрывала чаккия. — Но эти женщины, я в этом ув epe н, другой расы, потому что их свет не такой, как у этих мужчин.