Искусство и культура Скандинавской Центральной Европы. 1550–1720 - Кристоффер Невилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фредериксборг, постройка которого началась в 1603 году, – это более грандиозное сооружение[46] (см. илл. 23, 31). Это полностью перестроенный большой охотничий дом, который Фредерик II приобрел у Херульфа Тролле. На самом деле, дворец представляет собой три здания в одном. В центральном крыле размещались король с королевой, у каждого были апартаменты, состоящие из большой гостиной и двух комнат поменьше. В восточном «крыле принцессы» располагались сыновья Кристиана, а на противоположной стороне двора – капелла и бальный или банкетный зал. Их строили в разное время, за королевским крылом следовала постройка капеллы и, наконец, «крыло принцессы». Из-за такого подхода дворец до некоторой степени делился на отдельные части, и добираться из одного крыла в другое оказалось затруднительно. Эти недочеты исправили в 1620–1621 годах, когда была пристроена мраморная галерея, крытая аркада, которая тянулась во всю длину центрального крыла и для которой мастерская Хендрика де Кейзера в Амстердаме выполнила серию изваянных изображений античных богов.
Илл. 29. Дворец Росенборг. Копенгаген. Строительство начато в 1606 году. Фото автора
Илл. 30. Зимняя зала. Дворец Росенборг, Копенгаген. Фото: Королевские собрания Дании, замок Росенборг
Капеллу, о которой уже говорилось выше, можно считать кульминацией в ряду дворцовых капелл, созданных под влиянием Торгау в Саксонии (см. илл. 4). Она, безусловно, самая большая и богато украшенная из них всех, и благодаря ей Кристиан ассоциируется с лютеранскими князьями – владельцами таких капелл, которые поддерживали между собой тесные связи. Над ней расположен бальный зал. Как и капелла, он занимает все крыло. В торце, между двумя окнами, располагается большой черный с серебром камин, а в центре боковой стены на трех колоннах покоится сочетающийся с ним балкон для музыкантов. Потолок украшен изящными разноцветными формами, составляющими узор из квадратных кессонов, а на стенах изначально висели гобелены, изображающие победы в Кальмарской войне. Сегодняшний облик зала довольно близок к декору XVII века, но это реконструкция, выполненная в конце XIX века. Другие официальные помещения во дворце можно лишь приблизительно представить себе на основе ранних описаний.
Фредериксборг и Росенборг использовались во все времена года, если судить по адресам корреспонденции Кристиана. Более того, на рубеже XVII–XVIII веков их подновляли в соответствии с изменениями в моде и функциях помещений. Они стали основополагающей частью репрезентации королевской семьи, до определенной степени заменяя королевский дворец в Копенгагене, который часто критиковали как недостойный датской короны, поскольку здание было слишком старым.
Правитель – меценат – архитектор – строитель
В 1649 году была издана книга «Materiae Politicae, Burgherlicke Stoffen» («Политические материи, гражданские дела»). Этот трактат о градостроительстве нидерландского архитектора-теоретика Симона Стевина является сборником фрагментов или связанных текстов, написанных на протяжении нескольких лет до его смерти в 1620 году. Они были упорядочены, расширены там, где это было необходимо, и изданы его сыном Хендриком [Stevin 1649][47]. В этой книге можно увидеть влияние давней ренессансной традиции рассуждений об идеальном городе, опирающейся на веру в то, что упорядоченная структура города поможет создать упорядоченное и эффективное общество.
Илл. 31. Дворец Фредериксборг. Хиллерёд, Дания. Строительство начато в 1603 году. Фото автора
Стевин писал по-голландски, и когда он описывал тех, кто будет возводить города, он использовал термин boumeester («мастер-строитель»). Однако, когда в середине века текст был издан, в заметках на полях предлагался альтернативный, более обдуманный и изящный лексикон. Таким образом, «мастер-строитель» превратился в «архитектора», а «высшая школа» (opperschool) стала «академией». Хотя изменения в терминологии предполагают некоторые изменения в концепции, они остались второстепенными, поскольку суть текста не изменилась.
«Мастер-строитель» и «архитектор» в «Materiae Politicae» используются попеременно, отражая неустоявшуюся норму использования местной, нидерландской, терминологии и классической, латинской, что отражено также в названии книги, где мешается голландский и латынь. Однако под «мастером-строителем» и «архитектором» нередко понимают совершенно разные профессии. Мастер-строитель был носителем практического опыта и обычно обучен одному из ремесел, связанных со строительством, например, каменщика или плотника. Он обладал хорошими организаторскими способностями и должен был руководить строительством с начала и до конца. Он мог делать чертежи, чтобы разобраться с различными трудностями в конструкции или чтобы продемонстрировать клиенту различные возможности, но главные его обязанности были связаны со строительной площадкой, а не с чертежным столом или кабинетом. Под архитектором понимали творческий ум, стоящий за замыслом, он должен был обеспечить его концептуальный, эстетический и функциональный успех. От архитектора обычно ожидали глубоких познаний в принципах строительства, заложенных в Античности Витрувием и другими, более поздними авторами. В XVI и XVII веках эти две функции могли быть возложены на одного человека, но в принципе это фундаментально разные роли [De Jonge 2007][48].
Стевин не участвовал ни в одном проекте Кристиана. Он был математиком и инженером, его интерес к архитектуре и другим прикладным сферам вырос из этого [Dijksterhuis 1943; Crone, Dijksterhuis 1955–1966]. Однако он писал в то время, когда возводили Фредериксборг и Росенборг, и обитал в Нижних землях, на родине многих ремесленников и художников, которые работали в Дании, некоторые из них, вероятно, напрямую были связаны с ним или его работами. Действительно, планировка Кристианстада, одного из новых городов Кристиана, весьма похожа на план идеального города, опубликованный в «Политических материях», и ее нередко связывали с идеями Стевина [Taverne 1978: 81–94; Roding 1991: 88–90].
Однако функции архитектора и мастера-строителя, кратко изложенные выше, на практике были редко так однозначны, и различия между ними были довольно непростыми в значительной части Северной Европы. Действительно, неоднозначность, явно заметная в посмертной публикации работы Стевина, может отражать неопределенность в момент трансформации практики строительства в Нижних землях и других странах. Знаменитые зодчие начала XVII века в других землях Центральной Европы нередко сочетали эти роли в разных отношениях, и работа многих из них, возможно, была неправильно истолкована более поздними историками, которые применяли к ней более современные концепции профессии архитектора [Bartetzky 2004].
Эти материи, как выяснилось, также составляли трудности и в Дании. Антонис ван Опберген из Мехелена, работавший и в Кронборге, и в Данциге, являет собой пример подобных затруднений в понимании, обычных для этого крупного региона, поскольку остается неясным, работал ли он в качестве инженера и мастера-строителя или архитектора в более современном понимании этого слова [Bartetzky 2000]. Использование уже готовых архитектурных гравюр Себастьяно Серлио, Жака Андруэ Дюсерсо, Ханса Вредемана де Вриса, Венделя Диттерлина и других еще более осложняет дело, как и вовлеченность Кристиана, который участвовал в процессе строительства при любой возможности. В контракте от 1613 года утверждается, что король «сам приложил руку к чертежу». Это может означать как то, что он утвердил чертеж, созданный по контракту, так и то, что он внес свои изменения в ряд планов [Beckett 1914: 51–52]. Еще более красноречиво сообщение, что в 1631–1632 годах он приказал плотнику изготовить линейку и чертежную доску, «которые Его Величество пожелал использовать собственноручно для изготовления чертежей» [Steenberg 1950: 21].
Указания Кристиана направлялись небольшой группе лиц,
