Петербургское дело - Фридрих Незнанский

— Ясно, ясно, — пробубнил он. — Санек, у тебя пиво еще осталось?

— Полбутылки.

— Дай тоску залить.

Коленников, не желая расставаться с пивом, отрицательно покачал головой, однако Свирид вырвал у него бутылку силой.

— Не ссы, Колено, я тебе глоток оставлю, — успокоил он «товарища по оружию» и приложился к горлышку.

Коленников обиженно захлопал ресницами, но ничего не сказал.

— Колено, — окликнул его Костырин, — у тебя, кажется, есть завязки в футбольном бизнесе?

— Есть кой-какие, — кивнул тот. — Я ж сам раньше играл. С несколькими парнями из спортшколы и сейчас общаюсь.

— Тогда кончай бузить, а лучше бери трубу и иди позвони кому следует.

— Ладно. А че спрашивать-то?

— Че спрашивать? Я тебе скажу. Слушай сюда…

Вернувшись, Коленников возбужденно заговорил:

— Короче, так, пацаны! Я все разузнал. Черножопый после матча поедет с друзьями в кабак «Лейка». Там типа латиносская музыка и все такое. Там его и можно взять тепленьким.

— Хорошо, — сказал Костырин.

— Может, еще пацанов позвать? — предложил Свирид.

Костырин подумал и покачал головой:

— Нет, не стоит. Кто-нибудь может случайно трезвонуть, и тогда пиши пропало. Сами справимся.

— Точняк, Димон, — немедленно поддержал старшого Коленников. — Я этому уроду черному сам в черепуху заряжу.

— Только до поры до времени вести себя спокойно, — приказал Костырин. — Чтобы не было никаких подозрений. Ясно?

«Братья по оружию» кивнули:

— Ясно.

2

При входе в клуб «Лейка» стояли с неприступными физиономиями дюжие охранники в темных костюмах.

— Колено, сделай рожу попроще, — быстро приказал Костырин. — А ты, Свирид, не сверкай глазами.

— Я не сверкаю.

— «Не сверкаю», — передразнил Костырин. — Только что искры не сыпятся.

На головах у трех скинов красовались бейсболки с символикой московского клуба «Замоскворечье». Они приблизились к двери. При виде их бейсболок суровые лица охранников слегка оттаяли.

— На вечеринку? — спросил парней один из охранников, тот, что постарше, седоватый.

Костырин расплылся в дружелюбной улыбке и кивнул:

— На вечеринку! Как мы сегодня ваших, питерских, отделали, а! Прямо под орех!

Лица охранников не изменились. Судя по всему, они не были ярыми болельщиками питерского «Надира».

— Особо-то не гордись, — спокойно посоветовал седой охранник. — Пригласительные ваши где?

— Пригласительные? — Костырин принялся хлопать себя по карманам. — Черт! — с досадой сказал он. — Пацаны, у кого пригласительные?

— Не знаю, — откликнулся Свирид. — Аль Макуб тебе их дал. Че, потерял, что ли?

— Да что-то найти не могу.

— Вот, блин, а! — в сердцах воскликнул Коленников. — Ну и че теперь делать? Аля Макуба ждать?

— Аль Макуб — это нападающий? — поинтересовался седой охранник.

— Ну да! — горячо кивнули скины. — Он сегодня три плюхи в ваши ворота забил!

Охранники переглянулись. Молодой спросил:

— А вы что, его друзья, что ли?

— Спрашиваешь! — с улыбкой воскликнул Костырин. — Да мы с ним почти что родственники! Я — председатель клуба его фанатов!

— Не знал, что у нас в Питере есть такой клуб, — неуверенно проговорил молодой охранник.

— В Питере? — переспросил Костырин и посмотрел на своих товарищей. Те засмеялись. — Да мы за ним из самой Москвы на перекладных добирались! Считай, что в гости к вам приехали!

Седовласый охранник вопросительно посмотрел на молодого, тот кивнул.

— Ладно, заходите. Только чтоб без эксцессов, о‘кей?

— О’кей!

Охранники посторонились, и скины вошли в клуб.

Спустя сорок минут Костырин и его сотоварищи сидели за столиком Аля Макуба и радостно рассказывали ему про клуб фанатов. Музыка играла оглушительно, и Костырину приходилось орать, чтобы быть услышанным.

Аль плохо понимал русскую речь, к тому же он был уже изрядно пьян. Однако он сообразил, что перед ним — его поклонники, и это грело душу африканца.

— Аль, ну и как тебе в России? — кричал Костырин.

— Раша? — сверкал белоснежными зубами Аль Макуб. — Гуд! Раша — ис гуд!

— Точно сказал: раша — ис гуд! — кивнул в ответ Костырин. — Слушай, пойдем, я тебя угощу!

Африканец непонимающе улыбнулся.

— Ни хрена ты по-нашему не рубишь, чурка лупоглазая, — продолжая дружелюбно улыбаться, сказал Костырин. — Я говорю — дринк! Ду ю вонт ту дринк виз ми? Френдшип!

— О, дринк! — услышал знакомое слово подвыпивший хмельной Макуб.

— Ес, дринк! — закивал Костырин. — Ай ноу бьютифал бар! Там такие герлс! — Костырин очертил руками огромные полукружья у себя перед грудью. — Во-от с такими буферами! Ду ю вонт ту гоу виз ми?

— Герлс! — вновь выхватил знакомое слово африканец и тоже прочертил у себя перед грудью полукружья, радостно при этом хохоча.

— Точно! — кивнул Костырин. — Давай, поднимай свое черную задницу и пошли к бабам! Лет-с гоу ту герлс!

Костырин явно пришелся по душе Аль Макубу. А его предложение пойти к бабам нашло в его страстном сердце горячий отклик. Он поднялся из-за стола.

— Вэар ис герл?

— Где бабы? Да тут, за углом! Близко! Клоуз! Бери клоуз! Только я друзей с собой возьму, о’кей?

— О’кей! — радостно кивнул Аль Макуб. — Дринк! Герлс!

Костырин, пошатываясь, поднялся с места (он пил с утра, и сейчас его здорово качало), и тут его взгляд упал на початую бутылку виски, стоящую на столе.

— Ван момент! — сказал он футболисту, взял со стола бутылку и, запрокинув бритую голову, хорошенько из нее отхлебнул. Костырин проделал это почти машинально, повинуясь секундному пьяному импульсу. И уже в следующую минуту здорово об этом пожалел. В голове у него помутилось, ноги ослабли. Покачавшись несколько секунд на нетвердых ногах, он тяжело рухнул на стул.

— Хей! — окликнул его Аль Макуд. — Хей, бой!

— Что с ним? — вынырнул из-под руки футболиста Коленников. — Ой-е! Слышь, Свирид, кажись, Димыч отрубился!

Свирид отвалился от барной стойки и подошел к столу.

— Как отрубился? — не понял он. Затем наклонился и крикнул на ухо Костырину: — Димыч! Димон! Вставай! — Он потряс друга за локоть. Костырин приподнял голову, тупо посмотрел на Свирида и, пробормотав что-то нечленораздельное, снова повесил голову на грудь.

— Н-да, — сказал Свирид. Затем почесал затылок, повернулся и посмотрел на африканца. Тот стоял возле столика с блаженной пьяной улыбкой на черной физиономии, явно не совсем понимая, что здесь происходит.

— Дринк! — весело сказал негр. — Дринк энд герлс!

Свирид прищурился:

— Девочек захотел, гнида?

Африканец кивнул:

— Да! Да!

— Будут тебе девочки. Пошли! — Свирид пьяно мотнул головой в сторону выхода и тут же, не дожидаясь Аль Макуба, двинулся к двери.

Чернокожий футболист поспешил за ним. Замыкал шествие Коленников. Он чувствовал себя неуютно и то и дело оглядывался на спящего за столом Костырина.

— Слышь, Свирид! — окликнул он приятеля. — Нехорошо это как-то, без Димыча!

— Сами справимся, — буркнул в ответ Свирид. Ухмыльнулся и подмигнул негру: — Да, черномазый? Справимся?

— Йес! — закивал в ответ Аль Макуб. — Дринк! Герлс!

Все трое вышли на улицу. Охранники проводили ах насмешливыми взглядами.

— Здорово нализались, — усмехнулся седой охранник.

— И не говори, — подтвердил молодой. — Интересно, куда они его повели?

— А хрен их, фанатов, знает. Их же вроде трое было, а?

— Угу. Третьего где-нибудь под столом потеряли. Слышишь, какая у них там гулянка идет?

— Угу. — Седой достал из кармана пачку «Мальборо». — Будешь курить?

— Давай.

Охранники засмолили сигареты и уже через минуту забыли и про африканца, и про двух его провожатых.

3

Троица свернула за угол. Аль Макуб шел, опустив руки в карманы джинсов и что-то весело насвистывая под нос. Время от времени он радостно восклицал: — Дринк! Герлс!

— Дринк, дринк, — с улыбкой кивал в ответ Свирид, зыркая по сторонам волчьими глазами.

Они вошли в небольшой сквер. Здесь было темно и безлюдно. Идеальное место.

— Стоп! — сказал Свирид.

Африканец остановился. На лице его по-прежнему играла улыбка. Он повертел головой, разглядывая кусты и деревья, затем весело поинтересовался:

— Вэар ис бар?

— Бар? — Свирид оскалил зубы в ухмылке. — А прямо здесь. Не видишь, что ли?

Он сунул руку в карман. Подвыпивший Макуб, все еще ни о чем не подозревая, проследил за его движением, как дети следят за жестами фокусника. Коленников незаметно зашел негру за спину, отрезая путь к отступлению. Свирид вынул руку из кармана. Раздался сухой щелчок — выскочило лезвие.