Кто убил президента Кеннеди? - Игорь Ефремов

Словно какое-то затмение нашло на опытного (больше 30 лет службы) капитана Фрица в тот день. С момента прибытия на Дэйли-плаза (12.58) он начинает совершать ошибку за ошибкой. Вот ему передают найденное ружье после того, как оно было сфотографировано и проверено на отпечатки пальцев. Он извлекает из зарядника неиспользованный патрон и, некоторое время подержав его у себя, передает впоследствии работникам лаборатории, не сделав никаких отметок на патроне (что полагалось по правилам). Не поставил он никаких опознавательных инициалов и на самом ружье.

После обнаружения ружья управляющий, мистер Трули, сообщает ему, что один из служащих ТРУ отсутствует. Какая реакция была бы нормальной на подобное сообщение? Поручить кому-то из подчиненных проверить полученную информацию, съездить по указанному адресу (управляющий Трули знал только адрес в Ирвинге) — это было бы вполне естественно. (Вспомним, что капитан Сойер, получив сообщение об исчезнувшем Гивенсе, просто послал сообщение в эфир.) Но нет. Имя отсутствующего так, видимо, впечатляет капитана Фрица, что он оставляет место преступления и, в сопровождении двух помощников, мчится в полицейское управление. Зачем? «Проверить, не числилось ли за этим человеком других преступлений в наших досье», — отвечает капитан. Как будто это нельзя было сделать по телефону.

В управлении ему говорят, что задержан человек, подозреваемый в убийстве полицейского. Есть свидетели, видевшие, как он убегал. Зовут его Ли Харви Освальд. «Да ведь это тот самый, которого мы подозреваем в убийстве президента!» — восклицает капитан Фриц.

Спешно делаются приготовления, и примерно в 2.25, в тесном каби-нетике капитана Фрица, начинается допрос задержанного. Без стенографа. Без магнитофона. Люди входят и выходят. Звонит телефон. Сам Фриц то и дело отлучается. В это время допрос ведут другие. Капитан отдает распоряжения полицейским в коридоре, торопит организацию опознания и вызов свидетелей, сам бежит за нашатырным спиртом для то и дело теряющей сознание Элен Маркхэм.

Все ответы Освальда потом пришлось собирать по воспоминаниям присутствовавших при допросе. И так как в конечном итоге дольше всего разговаривал с задержанным сам капитан Фриц, его отчет и стал главным источником информации об этом допросе. Отсутствие магнитофона если и было оплошностью, то оплошностью весьма удобной. Впоследствии, давая показания Комиссии Уоррена, капитан Фриц имел возможность изворачиваться, подправлять себя, забывать ненужное. Он смог даже затуманить самый опасный для него вопрос: как и в какой момент он узнал адрес Освальда в Далласе, на Норт-Бэкли-стрит, куда он вскоре отправил полицейских с обыском.

В конце допроса член Комиссии Даллес спрашивает Фрица, знала ли полиция Далласа что-то об Освальде до этого ареста. И капитан решительно заявляет, что ни он, ни члены его отдела ничего не слышали об этом человеке и никаких материалов на него в полицейских досье не обнаружено.

Однако ведь и полицейские — люди, и у них нервы не железные. Где-то в начале допроса Фриц на минуту расслабился и проговорился, что он послал двух своих подчиненных по адресу 1026 Норт-Бэкли-стрит сразу по приезде в полицейское управление. Тут же он так пугается, что начинает нести околесицу:

ФРИЦ: Я не думаю, чтобы у нас был адрес на Бэкли в этой части этого вопроса. (Sic!)

БОЛЛ (следователь Комиссии): У вас не было этого адреса к этому моменту, хотите вы сказать?

ФРИЦ: Нет, не в это время, но как только я прибыл по этому адресу.

БОЛЛ (спешит на помощь): Давайте поговорим об этом позже и тогда разберемся, когда вы туда прибыли.

ФРИЦ: Прибыл туда?

Капитан даже не сумел воспользоваться передышкой, предоставляемой ему следователем. Он так спешит замазать свою промашку, что тут же выдумывает какого-то полицейского (имени, конечно, не помнит), который в коридоре сказал ему про адрес на Норт-Бэкли-стрит. Час от часу не легче: опять получается, что полиция знала про этот адрес, который Освальд держал в тайне даже от жены. Следователь снова спешит на помощь, задавая бессмысленный тавтологический вопрос:

БОЛЛ: Он /Освальд/ был уже доставлен в полицейское управление к этому времени?

ФРИЦ: Он был в управлении, когда мы туда прибыли, вы же знаете.

БОЛЛ: Значит, был?

ФРИЦ: Да, сэр. Так что, начав разговаривать с ним, я спросил, где он снимает комнату на Бэкли. (Курсив мой — И. Е.)

Откуда он узнал, что Освальд снимает комнату, если управляющий Трули дал ему адрес в Ирвинге? Откуда узнал, что на Бэкли? Бедный Фриц совсем бы пропал, если бы семь страниц спустя добрый следователь Болл не придумал, как помочь ему.

БОЛЛ: И вот во время этого первого разговора Освальд сказал вам, что он живет на 1026 Норт-Бэкли?

Только тут до Фрица доходит, что ему подсовывают толстую соломину; что остальных присутствовавших при допросе Освальда не будут спрашивать, была ли речь о его адресе вообще. «Да, сэр», — с облегчением говорит капитан. Нет, что ни говорите, а вести допросы без магнитофона и стенографа — полезнейшая вещь.

Но еще полезнее было бы не иметь среди подчиненных честных упрямцев, которых никак не заставишь играть по сценарию. Таких, например, как лейтенант Ревилл.

В сущности 13 мая 1964 года Комиссия Уоррена допрашивала лейтенанта совсем о другом. В день убийства президента он столкнулся со своим приятелем, агентом ФБР Джеймсом Хости, и тот в волнении проговорился, что они знали об Освальде, знали о его прокоммунистических настроениях, знали, что он может быть опасен. Лейтенант был возмущен тем, что ФБР утаило такую важную информацию от них, от полиции, и, несмотря на старую дружбу с Хости, немедленно написал рапорт о состоявшемся разговоре своему начальству. Вот этот-то доклад, написанный по свежим следам примерно в 3.30 пополудни, 22 ноября 1963 года, и привлек внимание следователей. Ибо в отведенных строчках бланка, сразу вслед за именем Освальда, стоит адрес: 605 Элзбет-стрит.

Освальд с семьей, действительно, жил по этому адресу в конце 1962-го и в начале 1963 года. Но откуда же полиция, которая якобы не имела о нем никаких сведений, могла знать этот старый адрес уже в 3.30, в день убийства президента? Лейтенант Ревилл заявил, что он был передан ему двумя детективами, и обещал расспросить их, откуда они его взяли. Однако никаких сведений о дальнейшем расследовании этой загадки мы не находим в 26 томах. Более того: сам доклад был поначалу утаен от Комиссии полицией. Лишь после того, как сведения просочились в прессу, пришлось обнародовать этот важный документ.

В тот же день, то есть 22-го ноября 1963 года, капитану Ганнавей был передан список всех служащих ТРУ с адресами. Имя Освальда стоит первым. И адрес рядом с ним не тот, что был в документах распределителя, — адрес Руфи Пэйн в Ирвинге. И не тот на Норт-Бэкли, который капитан Фриц каким-то чудом знал сразу по приезде в полицейское управление. Нет, там вписан все тот же старый адрес: 605 Элзбет.

(Между прочим, полиция могла бы предложить довольно невинное объяснение: при аресте у Освальда нашли библиотечную карточку — правда старую — с этим адресом. Однако в его карманах были и другие карточки с другими адресами. Кроме того, уже были точно известны два его текущих адреса. Думается, выбрать из всех возможных именно адрес на Элзбет-стрит можно было лишь в том случае, если этот адрес был взят прямо из полицейского досье.)

Только очень наивные люди могут поверить, что далласская полиция не знала о жителе их города, который прославился тем, что убежал в Россию, отказался от американского гражданства, а затем вернулся обратно и агитировал за «новую Кубу». Поведение капитана Фрица, который сразу оставил обыск здания ТРУ и помчался в полицейское управление, как только услышал имя Освальда; полицейский доклад о некоем человеке, который распространял прокубинскую литературу на улицах Далласа, совпадающий с описанием этого инцидента в письме самого Освальда и подтверждающий, что это был именно он; наконец, знание полицией по крайней мере двух адресов Освальда ясно показывает, что сведения о нем были в их архивах.

А значит, и капитан Фриц, и шеф Карри лгали Комиссии Уоррена в этом вопросе. Но зачем? Неужели признание в ошибке, в недооценке опасности подозрительного человека было чревато для них более серьезными последствиями, чем разоблачение прямой лжи под присягой? Или Освальд, как и Руби, для отвода глаз предлагал им свои услуги в качестве осведомителя, они пользовались им и теперь были в смущении, боялись, что это выплывет наружу?

Нам остается лишь гадать о мотивах поведения этих людей. Их психология, действительно, должна была обладать какой-то туповатой инерцией, ставившей служебные интересы и соображения превыше всего. Посреди бела дня, на глазах всего мира в их городе был убит президент страны, а они даже не перекрыли движение на Дэйли-плаза. Как же можно — ведь образовались бы пробки! Грузовики, автобусы, автомобили продолжали катить, как будто ничего не случилось. Площадь не была оцеплена, и половина свидетелей разошлась по домам, не дав никаких показаний. Конечно, ускользнули и убийцы.