Медовый месяц с врагом - Наталья Перфилова

– И чего они с этим парнем сделать планируют?

– Нин, а ты знаешь, что Павел человека убить может с легкостью? – тихо спросила я. – И убивал уже. Много.

– Догадываюсь, – спокойно ответила подруга. – Ну и что?

– Как что? Разве тебя это не пугает?

– А тебя? Или ты думаешь, что Максим – агнец божий?

– Нет, но он не убийца…

– Тот, кто по справедливости действует, тот не убийца.

– Красивая логика. Только от этого не легче.

– А ты не забивай мозги. Не твои проблемы. У наших мужиков свой мир, и в этом мире свои законы и правила.

Мы еще долго беседовали с Ниной, как в юности, делились друг с другом мечтами и переживаниями. Когда на улице стемнело, я вызвала такси и отправилась в особняк, как и обещала «брату».

Глава 18

Особняк встретил темными окнами. Горела одинокая лампочка над главным входом, вдоль аллеи, ведущей к крыльцу, светилась полоса фонариков. Я решила не пользоваться своими ключами; не может быть, чтобы в доме совершенно никого не было! Насколько мне известно, большинство прислуги постоянно проживает в особняке, под их комнаты выделено целое крыло.

Я позвонила в дверь и приготовилась терпеливо ждать, но дверь практически мгновенно открылась. На пороге стояла встревоженная Клара. Как всегда тщательно причесанная и аккуратно одетая, она совершенно не походила на человека, только что поднятого с кровати. Пройдя в холл, я устало спросила:

– Почему вы не спите, Клара? На дворе уже ночь.

– Как я могу уснуть, не зная, что происходит? Сегодня прибегала эта ненормальная, кричала, что особняк теперь ее, она всех уволит. Я пыталась получить разумные объяснения ее заявлению, но она похватала какие-то вещи в комнате Константина и унеслась.

– Не обращайте внимания, она блефует. Никто никого увольнять не собирается.

– Жаль, что так получилось. Я так надеялась, что вопрос разрешится мирным путем, когда помогала вам добыть доказательства измены мужа.

Вот так новость! Оказывается, Лили не случайно застукала горничную в своей постели! Но теперь это вряд ли имеет значение.

– Я слышала, кого-то из вас обвиняют в этом убийстве? Елена кричала об этом, но как-то невразумительно, – тревожно заглянула мне в глаза экономка.

– Подозревают, конечно, но доказательств вроде нет никаких. Да вы не волнуйтесь, я его не убивала.

– А Максим? – тихо спросила Клара.

– Он тоже.

– Это точно?

– Что за вопрос, Клара? Да и потом, это наши проблемы. Я же сказала, для вас все остается по-прежнему, увольнений не предвидится, смены хозяев тоже. Что вам еще надо?

– Но вы же знаете… – начала было она, но продолжить не решилась. – Ужинать будете?

– Буду. Только не накрывайте мне в столовой. Я на кухне, если можно, поем.

– Конечно. – Клара удивилась, это было заметно, но я так устала, что вживаться в роль стервозной Лилианы у меня просто не было сил.

На кухне я села за стол и облокотилась на руку. Экономка молча сновала от плиты к холодильнику, заваривала чай и нарезала бутерброды. Она поставила передо мной дымящуюся чашку и поднос с закусками, сама встала по другую сторону стола.

– Вам еще что-нибудь надо?

– Если не очень устали, присядьте со мной, поужинайте.

Клара растерянно опустилась на стул.

– У вас что-то случилось? – встревоженно спросила она. – С Максимом? Ранен опять? Или…

– Да что вы, Клара, так всполошились? Нормально все, просто я устала и хочется пообщаться с нормальным человеком. В конце концов, вы не просто прислуга…

– Но вы же сами запретили мне напоминать об этом, – перебила меня экономка, покрывшись красными пятнами. – Когда узнали, предупредили, что это не дает мне никаких преимуществ перед другими. Зачем же теперь… – Она чуть не плакала. Ее недомолвки меня заинтриговали.

– Теперь я думаю по-другому, Клара.

– Нет-нет, вы были правы, Лилиана Владимировна, – горячо начала убеждать меня экономка. – Незачем кому-то знать об этом. Прошло столько лет, я довольна своим положением и не хочу перемен. Сейчас это уже ни для кого не имеет значения.

– Но для вас-то имеет. – Я говорила дежурные фразы, вызывая ее на откровенность.

– Конечно, ведь он же мой единственный сын! Но я не жалуюсь. Почти всю жизнь он провел на моих глазах, я заботилась о нем, практически вырастила. Зачем сейчас, спустя тридцать пять лет, ворошить старые могилы?

Я чуть со стула не упала. Она намекает на то, что Макс – ее сын?! Но Нина сказала, что его мать умерла при родах. Хотя…

– Клара, раз уж мы с вами почти родственники, может, перейдем на «ты»?

– Зачем? Вы хотите все рассказать Максиму? – расстроенно спросила она.

– Но он же имеет право знать, что его мать жива и здорова…

– Вы чего-то хотите от меня, Лилиана, – твердо произнесла Клара, выпрямившись на стуле. – В прошлый раз вы были более искренни. Иметь мать-прислугу действительно стыдно. Теперь Макс взрослый, ему не нужна никакая мать, особенно – бросившая его ребенком. Так чего вы хотите от меня за молчание?

– Клара, я хочу перейти на «ты», – повторила я.

– Ты очень изменилась за последние месяцы, девочка, – устало произнесла Клара, наливая себе чай. – Раньше я понимала тебя, а теперь смотрю и не узнаю. Вроде все твое: глаза, волосы, голос…

Но это уже не ты… Наверное, за эти месяцы случилось что-то особенное, раз у тебя вся душа перевернулась?

– Я влюбилась.

– Понятно. – Похоже, экономка совсем не удивилась. – Надеюсь, этот человек достоин такого глубокого чувства… Не хочу тебя поучать, но пример моей жизни – яркое доказательство того, как глупая любовь, порыв страсти, может испохабить всю жизнь… Если бы ты знала, как мне хотелось, чтобы все оказалось просто сном. Длинным, кошмарным, но только сном. Открыть бы глаза и оказаться в своей постели, рядом с мужем и сынишкой. Но жизнь, как известно, не дает второго шанса. Что сделано, то сделано…

– Клара, расскажи все по порядку. Или тебе не хочется вспоминать?

– Чтобы вспомнить, нужно забыть, а я не забывала…

…Мы с Володей из одной деревни. Вороновы были нашими дальними родственниками, очень дальними, но семьи наши отношения поддерживали. Самого Владимира я знала не очень хорошо. В школе он учился на несколько классов старше, жил на другом конце деревни. В то время, как я играла в тряпичные куклы, он уже вовсю с девчонками женихался. В Голощекине становилось все меньше детей, молодежь подалась в город, после войны освободилось много рабочих мест, да и рождаемость упала. В тот год, когда Володя закончил десятый класс, нашу школу сократили до семилетки. Раньше в районе было две десятилетки: наша и в Петракове. Желающие получить аттестат о десятилетнем образовании стекались в Голощекино изо всех окрестных деревень. Последние два года в старших классах наблюдался постоянный недобор, и их решено было закрыть. В этот год я как раз закончила семь классов. Ходить доучиваться в Петраково было очень далеко. Я поняла, что с мечтой стать доктором придется расстаться. Для меня это было не просто неудачей. Рушились все мои планы. Володя тоже планировал учиться дальше. Все лето он готовился поступать в университет. Сдав экзамены и получив подтверждение, что прошел по конкурсу и принят на вечерний факультет, он на несколько августовских дней перед началом учебы приехал в Голощекино. Вороновы на радостях накрыли богатый стол и пригласили в гости родственников. В то время не так уж часто деревенские парни поступали в высшие учебные заведения. В этот же вечер решилась и моя судьба. В городе Владимиру предстояло жить в квартире своего двоюродного дяди, инвалида войны. У того не было ног. В последнее время состояние здоровья ветерана сильно ухудшилось. Он практически не вставал с кровати. Родных, и Володю в том числе, волновал вопрос, сможет ли он ухаживать за больным. Работая и учась по вечерам, Владимир физически не смог бы уделять дяде достаточно времени. Мама, зная о моем страстном желании учиться, предложила взять меня с собой. Все остались довольны таким решением проблемы. А я получала возможность ходить в школу. Володя избавлялся от тяжелой обузы, и все родственники могли спать спокойно. Так мы зажили втроем в одной комнате. Дядя вскоре умер, но наша жизнь уже наладилась. Володя учился и работал. Я бегала в школу, потом занималась хозяйством, готовила обед, стирала белье. Наверное, понятно, что я не могла не увлечься взрослым, красивым парнем. Я с нетерпением ждала его возвращения, наряжалась. Он, честно сказать, не особо замечал мои наивные ухищрения. Приходил, ужинал и утыкался в учебники. Три года прошли без особо ярких событий. Потом случилось то, что должно было случиться. Два красивых, молодых, совершеннолетних человека, проживающих в одной квартире, стали спать на одном диване. Однажды ранним утром нас посетили мои родители. Оценили обстановку, посмотрели на единственную постель и поспешили назад в деревню, порадовать Володиных родных известием о скорой свадьбе. Нас в принципе никто не спрашивал. Для родственников все было просто и очевидно. Живешь вместе, изволь расписаться. Участия в подготовке торжества мы не принимали. На собственной свадьбе были гостями. Просто приехали и сели за стол. Утром вернулись в город: Володе нужно было на работу. Деревня гуляла еще неделю. Наша жизнь практически не изменилась. Мы прожили еще три года до того, как родился Максим. К этому времени Владимир сильно пошел вверх. Не знаю, чем он занимался, бизнес в то время не был в чести, он скрывал, как зарабатывает деньги. Мы зажили на широкую ногу. Поменяли квартиру, часто принимали гостей. Я, превратившись в замужнюю даму, бросила мечты об учебе в медицинском. Наряжалась, делала прически, маникюр. Владимира никогда не было дома. У меня все было: деньги, платья, няня для ребенка, куча свободного времени, но мужа не было. То, что уставшим возвращалось вечером и валилось в зале на диван, этим именем назвать было сложно. Все случилось летом… Няне дали отпуск, трехлетнего Максимку отправили на месяц к бабушке. В это же время Владимир почти на три недели улетел в командировку. Я просто пухла от скуки. Муж перед отъездом предложил мне тоже погостить у родителей, но ехать в деревню не хотелось, там конец лета, особенно горячая пора, все работают в поле и на личных огородах. Заниматься деревенским хозяйством я уже разучилась, а праздно сидеть среди вкалывающих людей как-то неприлично… Дни мои не отличались разнообразием. С утра я на часик-полтора ходила на пляж, потом с подружками в кафе ела мороженое. Вечера оставались одинокими. Руслан появился в моей жизни совершенно случайно. Просто однажды он материализовался из воздуха рядом со мной. Я постоянно видела его черные глаза – везде, где бы только не появлялась: в кафе за соседним столиком, в магазине у прилавка напротив, на пляже, на улице, во дворе… Неделю этот пристальный взгляд преследовал меня даже во сне. Однажды, увидев его на лавочке около своего подъезда, я решительно подошла и села рядом.