Одержимый брат моего парня (СИ) - Стоун Милана

Слова не сразу доходят до моего затуманенного рассудка, и я понимаю смысл сказанного, когда Королев тянется к дверной ручке, находясь все так же немного со спущенными штанами.

Ох, мамочки, он же не собирается...

И перед тем как трезво все обдумать, срываюсь с места, хватая его за руку и выдаю:

— Стой. Погоди...

Глава 31

Королев медленно разворачивается ко мне, отпуская дверную ручку, пока в моей голове творится полная неразбериха.

Самоуверенный, наглый и довольный как котяра, он заправляет свои волосы назад и делает шаг по направлению ко мне.

Его член все так же стоит по стойке смирно, привлекая своим твердым видом.

Будоража порочные фантазии, далеко не невинной девственницы.

Такие, от которых пальчики ног подворачиваются, а в висках пульсирует.

Такие, что становится нестерпимо стыдно и в то же время возбуждающе.

От парня так и веет триумфом победы надо мной, его победы в нашей игре.

Но почему я не чувствую себя проигравшей?

Почему я ощущаю над парнем полный контроль? Когда беру его руку и большим пальцем глажу по ладони.

Вижу, как с каждым прикосновением глаза покрываются темной дымкой, а грудь так и распирает от тяжёлого дыхания. Ему нравится.

Как он ближе подходит, тянется ко мне, а в глазах нет и толики здравого рассудка.

Словно заворожённый продолжает наступать, смотря на мои губы, пока я шагаю назад.

Будто в ловушку заманивая.

Но главная жертва ведь я. Или нет?

А я... Я не могу теперь отступить.

Я попросила его остаться. Значит должна довести дело до конца. И мысли о том, что именно я должна сделать, вгоняют в краску.

Ну не может он быть таким козлом, чтобы заставить делать ему приятно против моей воли.

Фантазии фантазиями, а трогать его устрашающий агрегат не хочется, этому есть сотни причин.

Может быть ещё можно договориться?

— Послушай, — начинаю осторожно, продолжая гладить по руке, в надежде, что ласка поможет ему не сорваться. Но кажется, что только хуже делаю. — Он же брат твой. Как ты можешь так поступать с ним? Хочешь показать ему, что я шлюха?

От произнесённых слов мне становится плохо, ведь по сути так оно и есть, именно это он и собирается сделать.

Разрушить все, что мы так долго строили с Ильей.

Но разве он виноват в том, что все начало рушиться ещё до встречи с ним?

— Я не думаю о нем. Я хочу тебя, — говорит неожиданно сипло, смотря на меня со всей серьёзностью. — Если это единственный способ уложить тебя в постель, то почему бы мне им не воспользоваться?

Потому что я не хочу?

Потому что это неправильно.

Потому что мы ненавидим друг друга.

Потому что я встречаюсь с его братом.

Но разве для вспыхнувшей страсти существуют разумные правила морали.

Сейчас я понимаю, что нет.

Так как ни один представленный аргумент не избавляет меня от лёгкого возбуждения, что неожиданно затаилось в моем теле. Когда я на него смотрю, когда мысленно представляю, как он выполняет все то, о чем так искренне говорит его взгляд застеленный похотью.

Он обещает незабываемые ощущения. Обещает погрузить меня в эротическую сказку, о которой я так давно мечтаю.

Ведь с Ильей у меня все по-другому. К нему у меня духовная привязанность, а не сексуальное влечение.

Но разве я могу искать оправдания и предать парня. А самое главное предать саму себя?

Разве это минутное влечение стоит моих убитых нервных клеток и море горьких слёз?

Один раз я доверилась ему, и что из этого вышло. Мой главный позор.

— Я не могу... Я...

— Хватит пиздеть и сделай уже, что я сказал, — резко говорит он, вырывая свою руку. — Возьми мой хер и дрочи. Пока я не заставил использовать твой сладкий рот.

И сладкий туман, что окружал нас ещё секунду назад, спал. А на его месте вновь вспыхнула злость.

Он дергает меня на себя, пока я не упираюсь ладонями о его тёплую грудь. Тянет мою руку вниз, пока я пытаюсь вырвать ее.

Неожиданно он вместе со своей обхватывает головку твёрдого члена. Заставляет держаться за него, как за спасательную палку.

Вздрагиваю, когда ощущаю его в своей ладони, удивляясь, какой он у него горячий, как раскаленная кочерга.

Чувствую, как он пульсирует, и отмечаю, какой же он у него бархатный.

Закусываю губу, боясь посмотреть вниз, на то, как Тимур вместе со мной начинает неспешное движение вверх и вниз.

— Какая же ты сволочь... — поднимаю к нему глаза и выговариваю в ненавистное лицо ублюдка. — Не могу поверить, что...

— Что? Что сохла по мне? — ударяет он по больному, постепенно увеличивая темп. — Давай скажи это. Скажи, как мечтала ощутить его внутри, — говорит он почти невнятно, хватая меня свободной рукой за волосы на затылке. — Как представляла, что он тебя растягивает. Как долбит твою маленькую мокрую дырку.

Его лицо меняется, кажется, сейчас он взбешён и в то же время крайне возбуждён. И от этого он выглядит ещё более невменяемым.

Смотрю на то, как пот обильными каплями стекает по его вискам. Как сильно напрягаются его плечи и шея, как жутко вздулись на ней вены.

— Заткнись. Ты омерзителен, — еле выговариваю, чувствуя, как пальцы занятой руки начали покалывать и неметь.

А это продолжается и продолжается.

Быстро, дёргано, пока я не ощущаю, как он начинает пульсировать.

— Именно поэтому твоё дыхание такое частое и ты так сильно меня сжимаешь, — внезапно он сбавляет темп, смеётся и грубей сжимает волосы, тянет к своему лицу.

— Отпусти... — мычу я, мучаясь от острой боли в голове.

Он сжимает член у основания и возвращается к моей руке, заставляя вновь приступить к нехитрому делу.

— Признайся, что хотела, чтобы я драл тебя на этой постели, когда подглядывала за мной, — стонет он у моего уха, прикусывая его. Откуда он... — О, детка, я все знаю.

Глава 32

Сердце бьется так сильно, словно птичка в клетке. Перед глазами пелена обидных слез, потому как он говорит правду.

А рука уже онемела от принудительных движений у него между ног.

Оторвать бы эту его часть тела, которой он думает.

— Я не хотела, — стараюсь говорить убедительно, но выходит из горла только легкий писк.

— Я готов исполнить твою мечту.

После этих слов он откидывает мою руку и толкает на постель.

Эта грубость странно влияет на меня. Его взгляд делает с моим телом невообразимые вещи. Против моей чертовой воли.

Но надолго не оставляет без своего тепла и этого ядовитого аромата тела, от которого у меня дрожь в ногах и в голове дурман.

Наваливается сверху, раздвигает мои ноги и втискивается между ними, упираясь твёрдой головкой в складки.

Удерживает своей вес на одной руке, наклоняется к моим губам, обдавая горячим, тяжелым дыханием.

Похотливое животное.

— Сделай это быстро... — лепечу я, поворачиваю голову в сторону, чтобы не видеть этот его пожирающий и пугающий взгляд.

— О нет, Салтыкова, — берет меня за лицо и поворачивает обратно к себе. — Ты будешь смотреть на меня и принимать активное участие.

И накрывает мой рот своими губами, вгрызается безбожно.

Всасывает язык внутрь, заставляя меня вскрикнуть и вцепиться ногтями в его плечи.

Таранит своим напором. Трется через одежду членом о мою промежность, издавая рычащие звуки мне в рот.

Не отпускает, только сильней втискивается, не давая прийти в себя или даже попытаться оттолкнуть. Навалился как скала не сдвигаемая.

Не знаю, сколько времени проходит, кажется, что несколько часов, пока он не отрывается от меня, давая нам обоим отдышаться.

Губы ужасно болят после его зверского обращения, а в животе снова начинает ныть от постоянного трения о мою чувствительную зону.

— Ненавижу тебя, ты конченое мудило.

Даже не осознав своих действий, я кусаю за его губу и сильно оттягиваю, видя по его глазам, как сильно его это заводит. Ненормальный.