Выдержка - Наталья Андреева

— А мои данные? — не унимался товарищ в трусах. — Записывайте!

Он дернул высокого за рукав.

— Послушайте, что вам надо? — огрызнулся тот.

— Я ж вам говорю: меня ограбили!

— Вы сначала оденьтесь, — посоветовал высокий.

— …Я смотрю во двор и вижу, что ворота моего гаража открыты!

— А горящую машину в двух шагах вы не заметили? — ехидно спросил высокий.

— Какую еще машину? — занервничал мужчина. Похоже, он единственный не заметил, из-за чего же все мы здесь сегодня собрались. Пожара.

Высокий обернулся и крикнул:

— Вася, займись!

Подошел товарищ в форме и попытался увести «пострадавшего». Тот упорно сопротивлялся:

— Я требую соблюдения закона! Меня ограбили!

— Хорошо, хорошо. Вы оденьтесь, потом мы пройдем в дежурную часть, там вы напишете заявление.

— Я требую, чтобы занялись моей машиной!

— Но ваша машина цела…

— Я требую!

— Хорошо, хорошо…

Они наконец удалились.

— Документы? — повернулся ко мне высокий.

Я достал техпаспорт и права. По счастью, они лежали во внутреннем кармане пиджака. Вместе с ними я случайно достал конверт Сгорбыша и хотел было переложить его в другой карман.

— А это что? — подозрительно спросил высокий.

— Видите, здесь написано: «НЕГАТИВ»?

— Покажите.

— Но это личное.

— Господин э-э-э…

— Петровский, — подсказал я.

— Петровский. Это теперь не личное, а общественное. Глядите, сколько людей на ноги подняли!

— Но не я ведь ее подпалил?

— А почему подожгли именно вашу машину?

— Не мы выбираем, нас выбирают, — философски заметил я. Объяснять, почему подожгли именно эту машину, было долго. К тому же у меня никаких доказательств. Я просто отдал ему конверт и сказал:

— Смотрите.

Как я и ожидал, после того как высокий заглянул в конверт, лицо у него вытянулось:

— Что это такое?

— Наследство.

— Это ж мусор!

— Мне он дорог, как память. Верните, пожалуйста.

Высокий беспрепятственно вернул мне конверт. Вот так и они. Из Синдиката. Открыли его, заглянули внутрь и решили: мусор. После чего постановили отдать конверт мне. А если бы там и в самом деле был негатив?

Сотрудники милиции промурыжили меня часа три. И постановили: хулиганство. Нашелся свидетель, который наблюдал, как к моей машине подбежали двое мужчин, быстренько облили ее бензином и подожгли. Описать их он не смог. Сказал, что за поджогом наблюдал издалека, что разумно.

Я знал, что они никого не найдут. Ни мужчин, обливших мою машину бензином, ни «кузнечика». Скорее всего, это был искусный грим, а девушка хорошенькая. Во всяком случае, актриса она замечательная! Я усмехнулся. Ну что, Петровский, доигрался?

Наконец меня отпустили. Легче мне от этого не стало: я шел домой с пустыми руками. У меня больше не было ни-че-ro. Лишь паспорт Сгорбыша. Постой, постой… А компьютер? Это моя последняя надежда.

Надо сказать, что устал я смертельно. В прихожей я мельком посмотрел в зеркало: на лице сажа, руки в копоти, на подбородке и щеках щетина, пиджак помят. Как будто я провел у сгоревшей машины не три часа, а трое суток.

Сейчас я сам на себя не похож. Довели! Плейбой с обложки глянцевого журнала превратился в угрюмого небритого мужика, место которому в гараже, у газеты с очищенной воблой и ящика пива. Из моей бедной головы вылетели все галантные французские слова, остались только русские матерные. Что я и сделал: смачно выругался.

«Спокойно-спокойно-спокойно…» Надо принять ванну, побриться, надеть чистое белье. Какого черта! Я кинулся к компьютеру. Это война. На войну не ходят в белоснежной рубашке, набрызгавшись одеколоном, разве только в смертельный бой. Но умирать я пока не собираюсь. Какого черта? Петровский, спокойно! Возьми себя в руки!

Я включил компьютер. Как только он загрузился, на экране монитора появился скелет. Сюрприз, да? Лично я после сгоревшей машины ничему уже не удивлялся. Скелет так скелет. Очень даже симпатичный. Замогильным голосом он сказал мне:

— Привет!

Я пожал плечами:

— Ну, привет.

Бодрыми шагами скелет направился к одной из папок, лежащей на моем рабочем столе. Папка называлась «фото 1». Туда я скинул фотографии с карты памяти, прежде чем ее отформатировать. Подойдя к папке, скелет широко открыл рот и сказал:

— Am!

После чего у него появился живот, а папка «фото 1» исчезла. Скелет погладил его, рыгнул и сказал мне, подмигнув:

— Приятного аппетита!

После чего рысцой направился к другой папке, которая называлась «фото 2». И вновь широко открыл рот.

— Э-э-э! — не выдержал я. — Помедленнее!

— Ам!

И вторая папка с моего рабочего стола испарилась. А живот у скелета стал в два раза больше. Я понял, что еще немного, и лишусь всех своих файлов. Скелет все той же рысцой трусил по экрану моего монитора.

— Пошел к черту! — сказал я и выключил компьютер. Просто нажал на кнопку «пуск», что было некорректно по отношению к «Windows», но зато разумно.

Это вирус. Я не мог не оценить их остроумия. И хотя я имею представление о творчестве товарища Касперского, уверен на сто процентов, что разработчики вируса знакомы с ним лично. Я не программист, не мне с ними тягаться. Пока я устанавливаю диск с антивирусными программами, скелет слопает все. Я получу свой компьютер в первозданной чистоте. Без вируса, но и без своих бесценных фотографий. У них и не было цели вывести из строя мой компьютер. Лишь уничтожить хранящиеся на диске снимки. Я включаю компьютер — запускается вирус. Вот и вся любовь. Убить его можно, но они меня опережают ровно на то время, которое требуется для уничтожения заветных файлов. Остроумно!

Но каким образом? Я давно уже не выходил со своего компьютера в Интернет. Не получал почту. Тем более не открывал сомнительных посланий с вложенными файлами. Каким образом вирус попал в мой компьютер? Возможно только вторжение извне. Механическое воздействие. Они загрузили вирус с диска, который вставили в мой системный блок. Или с флэшки. Веселые ребятки! Но как они проникли в мою квартиру?!

Я вскочил. Вихрем пронесся по всем комнатам и убедился, что ничего не пропало. Порядок, наведенный приходящей домработницей, идеально, сохранился. Невольно я вспомнил разгромленную квартиру Сгорбыша и почувствовал холодок, ползущий по спине.

Я открыл входную дверь и вылетел на лестничную клетку. Осмотрел замок на двери. Он был цел. Ни царапины! Такое ощущение, что его открыли «родным» ключом. Для них, похоже, вообще не существует запоров. Они легко справились с гаражом, с замком на двери квартиры Сгорбыша, и без проблем с моим. Не скажу, что он с секретом, но все равно: неприятно.

Я закрыл дверь и вернулся в квартиру. Спокойно-спокойно-спокойно… Да какое уж тут спокойствие! Ничего себе, война! У противника хорошо налажена разведка, он знает о тебе все. Без проблем заходит тебе в тыл и хозяйничает там, как у себя дома. А ты нем, глух и даже слеп. Ты не знаешь славного: в чем причина? Что искать? Какие снимки им так не дают покоя? Они делают с тобой все, что хотят, а ты шаришь впотьмах. Ничего себе, война! Неравный бой в одни ворота. Но они покамест оставили тебя в живых. Это значит, что ты им еще нужен.

Они могли бы убить тебя и забрать конверт. Толку-то? Они не знают шифра. Но уверены, что ты его знаешь. Или найдешь путем логических умозаключений. Ты им нужен в качестве шифровальной машины. Потому что ты хорошо знал Павла Сгорбыша. Только ты можешь догадаться, что он имел в виду, когда положил в конверт открытку «С праздником Восьмое Марта!». Тебя хранит конверт Сгорбыша, Леонид Петровский. Пока он у тебя и шифр не разгадан, ты им нужен.

Я был уверен: против меня действует целая преступная организация. Люди — призраки. В их распоряжении талантливые программисты, профессиональные убийцы, воры-медвежатники и просто боевики — пушечное мясо. Они хорошо организованы, структурированы. Может, проблема в том строящемся особняке, что мы со Сгорбышем сняли случайно? Допустим, там находится их штаб-квартира, а Сгорбыш случайно сфотографировал «съезд делегатов». К примеру, от регионов. Они собрались обсудить что-то важное. Как делить прибыль, скажем. А он заснял самого главаря. Но где, черт возьми, эти негативы?!

Я пожалел, что не имею при себе оружия. У отца, в его кабинете, в сейфе, хранится целая коллекция. Раньше я не проявлял к ней интереса. Я пацифист, противник всяческого насилия, по этой причине и не служил в армии, а вовсе не потому, что у моего папы полно денег. Когда я вернулся из дальних странствий, то был уже не годен к строевой по причине старости. Мне вскоре стукнуло двадцать семь. Теперь я об этом ох как пожалел! Что не имею навыков обращения с огнестрельным оружием и строевой подготовки. Но об этом подумаем после.

Первое, что я сделал: занялся компьютером. На всякий штык найдется пуля. У меня есть друг, который тоже силен в этих играх. Имеется в виду, в компьютерных. Когда-то мы учились в одной школе, потом поступили в один вуз, и оба его бросили, но по разным причинам. Я загулял, а он завис. Подсел на компьютерные игры, а потом и на Интернет. Он стоял у истоков. Я еще помню времена, когда за 386 процессор можно было выменять новенькие «Жигули». Мой друг рос и развивался вместе с техническим прогрессом, который не стоял на месте. Эти щенки посчитают его за динозавра, как и меня, но не надо забывать и о размерах ископаемого. Их, щенков, надо много на него одного, такого огромного и мудрого.