Спустя годы - Элис Детли

Лина не знала, как с этим справиться. Жаловаться начальству? А что, если ей не поверят? Ведь доказательств у нее нет. Только ее слово против слова Мэри. И вообще, это так унизительно — врачу-женщине жаловаться на медсестру, тем более что ни у одного из врачей-мужчин претензий к Мэри Карбайд нет. Но делать что-то надо: в конце концов это мешает нормальной работе! Вся больница — во всяком случае, женская часть персонала, — с упоением следила за развитием событий.

Лина поделилась своими тревогами с Энтони, но он отмахнулся — так же, как и она, когда он жаловался ей на Марка.

— Тебе осталось проработать тут всего четыре месяца, — резонно заметил Энтони. — Потерпи. Да и что она может тебе сделать? Ну разве что потреплет нервы.

Лина пока не решила, где будет отрабатывать очередную практику для сдачи экзамена на врача широкого профиля. Она собиралась обсудить это с Энтони… Он сумел-таки заронить в ее душу сомнение, и она подумывала, не взяться ли всерьез за хирургию.

Как-то раз Энтони задержался на вызове допоздна, вернее до утра — в ту ночь он вообще не ложился. Вернулся в пять часов, усталый, с темными полукружьями под глазами.

Лина сразу проснулась и распахнула объятия. Энтони, сев рядом, поцеловал ее и подавил зевок.

— Ну спасибо! — притворно возмутилась она. — Быстро же я тебе наскучила!

Вместо ответа Энтони поцеловал ее так, что больше сомнений относительно свежести его чувств у Лины не осталось.

— Иди ко мне! — жарким шепотом позвала она.

Энтони грустно покачал головой.

— Не могу. Через десять минут я должен снова быть в операционной.

— Черт!

Он многозначительно улыбнулся, но Лина видела, до какой степени он вымотан.

— Ничего! Сегодня пораньше поужинаем, вернемся сюда и придумаем, чем бы нам с тобой заняться, — скороговоркой закончил Энтони.

Лина состроила гримаску.

— Сегодня ничего не выйдет.

— Как это — не выйдет?

— Между прочим, я тоже работаю.

Энтони в сердцах выругался и тяжко вздохнул.

— Извини, забыл. — Помолчав, он добавил с хитрой улыбкой: — Я тут подумал, почему до сих пор никто не провел исследование уровня рождаемости в семьях, где оба супруга врачи. Полагаю, он значительно ниже, чем у всего прочего населения.

— Почему? — удивилась Лина.

— Какая ты все-таки у меня недогадливая! — поддразнил ее Энтони. — Да потому что у них не остается времени на занятия сексом. — Словно в подтверждение его словам зазвонил телефон. — Ну вот, пожалуйста! Вызывают в операционную. Пока, радость моя. Надеюсь, ты уделишь мне часок-другой?

Среди всей этой круговерти иной раз выпадали свободные дни. И Энтони взбрело в голову, что им следует познакомиться с родителями друг друга. Поначалу Лина встретила его затею в штыки.

— А это еще зачем?

— Как зачем? Не упрямься, Лина. Просто так делают, когда люди любят друг друга.

— Люди? Какие еще люди? — пыталась отшутиться она, но Энтони был неумолим.

Как-то вечером они приехали в поселок, где прошло ее детство, и, идя с Энтони под руку знакомой пыльной мостовой, Лина искоса бросала на него взгляды, пытаясь угадать его мнение и боясь услышать саркастические реплики.

Но все ее опасения оказались напрасными.

Энтони совершенно покорил миссис Нэвилл своими манерами. В честь визита Энтони в доме открыли лучшую комнату, которой обычно не пользовались. В ней царил музейный порядок и одуряюще пахло мебельной полиролью.

К превеликому удовольствию хозяйки, Энтони уплел целую тарелку сандвичей с яйцом и кресс-салатом, а потом воздал должное домашнему кексу с цукатами. Поначалу беседа не клеилась, но после прихода Молли, которая явилась поглазеть на знатного дружка своей сестры Лины, дело пошло на лад. Молли прихватила с собой двух сынишек-погодков — и все только и успевали утирать им носы и вызволять из их ручонок фарфоровые безделушки.

Как и следовало ожидать, Энтони очаровал всех, в том числе и малышей. Посадив их к себе на колени, он начал рассказывать им разные небылицы, и оба мальчугана заливались безудержным хохотом. Когда пришел отец Лины, Энтони выпил с хозяином за компанию стакан горького пива, даже миссис Нэвилл пропустила рюмочку хереса. Словом, визит прошел вполне успешно.

Если бы не одно обстоятельство.

Когда они вышли из дома, Лина заметила:

— Похоже, ты отлично поладил со всем моим семейством!

Энтони остановился и, повернув ее лицом к себе, ответил:

— А ты, похоже, этому не слишком рада!

Лина кляла себя за подозрительность и несдержанность, но неужели нельзя поделиться сомнениями с тем, кого любишь?

— Энтони, скажи мне, только откровенно. Ты вел себя так специально… чтобы их не унизить?

На миг его глаза потемнели от гнева, но он совладал с собой и спокойно ответил:

— Нет, Лина. Только, если откровенно, ты своим вопросом меня унизила. Надеюсь, не специально.

Это была их первая размолвка, и Лина сильно переживала. Она и так нервничала перед встречей с родителями Энтони, которые наконец-то нашли время принять их. Они только что вернулись из Штатов, куда ездили по делам фирмы, и вскоре собирались улетать на Мальдивы.

На фоне золота осени Элдридж-хаус показался Лине еще величественнее. Когда они подъехали к особняку, двое садовников убирали опавшие листья. День выдался ясный, в безоблачное небо поднимался дымок тлеющей листвы, распространяя горьковатый ностальгический аромат осени… Лине почудилось, будто ее занесло в прошлый век.

— Здесь совсем другой мир, — еле слышно произнесла она, но Энтони услышал и покрепче сжал ее ладонь.

— Согласен, радость моя. Другой. Но ведь у нас с тобой свой мир.

Рано или поздно Энтони придется стать частью этого мира, думала Лина, входя в парадную гостиную особняка, где их ждали Памела и Уильям Элдридж. В один прекрасный день Энтони унаследует и титул, и это поместье, и виллу на Лазурном берегу, и торговый комплекс в Бостоне.

Несмотря на преклонный возраст — на вид ей было под семьдесят — леди Памела оказалась миниатюрной красивой дамой. Ну прямо фарфоровая статуэтка! — пришло в голову Лине. Гордая осанка, тонкая кость, пышные седые волосы, ухоженная кожа — одним словом, породистая женщина, настоящая леди. Рядом с ней Лина внезапно почувствовала себя ломовой лошадью.

Оглядев Лину с головы до ног, леди Памела одарила ее равнодушно-любезной улыбкой и небрежно пригласила:

— Проходите, будем пить чай. — Помолчав, нахмурила бровки и спросила: — Вы умеете ездить верхом?

— Нет, — Лина смутилась, — к сожалению, не умею.

На миг родители Энтони растерялись — словно Лина призналась в чем-то неприличном.