Мифы и реалии Полтавской битвы - Александр Широкорад

Петр и его походная канцелярия оставались в Глухове несколько дней. 11 ноября туда приехали киевский митрополит Иоасаф Кроковский со своим духовенством и переяславский епископ Захария Корнилович. 12 ноября в той же Троицкой церкви, где происходила присяга гетмана, после литургии в присутствии царя, вельмож и малороссийских чинов служился молебен, а после молебна духовными властями была провозглашена анафема и вечное проклятие вору и изменнику Мазепе. Новгородсеверский протопоп Афанасий Заруцкий говорил проповедь, в которой вспоминал прежде бывших изменников и оправдывал проклятие, наложенное на Мазепу.

Малороссийские архиереи, черниговский и переяславский, издали от себя пастырское послание к народу о предании Мазепы проклятию и увещевали повиноваться новоизбранному гетману Скоропадскому. В тот же день по заранее присланному царскому распоряжению в московском Успенском соборе после литургии в присутствии царевича Алексея Петровича и царских вельмож духовные власти произнесли анафему над Мазепой.

Блюститель патриаршего престола митрополит рязанский Стефан Яворский произнес поучение, сообразное настоящему событию, помянул с похвалой прежние доблести и добродетели Мазепы, потом порицал его измену и, заканчивая свою речь, сказал: «Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и аще что свяжем на земли, будет связано и на небеси! Изменник Иван Мазепа, за клятвопреступление и за измену великому государю, анафема!» Он провозгласил эти слова три раза. Все остальные архиереи за ним возгласили трижды: «Анафема, анафема, анафема, буди проклят». Стоит заметить, что анафема с Мазепы, вопреки домыслам «оранжевых», православной церковью еще не снята.

Во время своего пребывания в Глухове царь издал два манифеста к малороссийскому народу. В одном, от 9 ноября, он увещевал всех малороссиян не верить «прелестным» универсалам врагов, старающихся уверить народ, будто московская власть нарушает права и вольности. «Можем непостыдно сказать, что нет ни одного народа под солнцем, который бы похвалился такою свободою и льготами, как малороссийский, так как во всем малороссийском крае мы не берем ни единого пенязя в казну».

Объявлялась денежная награда за каждого пойманного и приведенного шведского пленника, сообразно его чину: за генерала – две тысячи рублей, за полковника – тысячу, за прочих офицеров – меньше, по их чинам, а за рядового – по пять рублей; за убиение же каждого неприятельского воина – по три рубля. Под страхом смертной казни запрещалось привозить неприятелю па продажу всякие припасы.

Царь убеждал народ из сел и деревень прятать свои семьи и пожитки. Списки с этого манифеста приказано было прибить по городским ратушам и по приходским церквам и, сверх того, прочитывать их народу.

Другим манифестом, от 10 ноября, царь убеждал всех тех, которые «изменою вора Мазепы заведены были и неприятельские руки», отлучиться от него и вернуться к верной службе своего государя. Объявлялось прощение и тем, которые знали о злом намерении Мазепы, «но не доносили, опасаясь его власти, и потому были с ним в согласии». Им давался один месяц с 10 ноября. Если в течение этого срока они явятся, то им обещалось «сохранение чинов и маетностей их без всякого умаления». В противном случае они объявлялись царскими изменниками, лишались чинов, урядов и маетностей, которые передавались другим лицам, верным государю. Жены и дети изменников отправлялись в ссылку, а сам же изменник, когда будет пойман, подвергался смертной казни.

Пребывая в Глухове, царь оказал милости тем, которые показали свою верность во время измены Мазепы. 14 ноября наказные полковники получили звание настоящих полковников и жалованные грамоты на разные села и маетности. Ивану Носу, получившему прилуцкое полковничество, была дана похвальная грамота за содействие при взятии Батурина. Щедрее всех был тогда наделен черниговский полковник Полуботок – ему пожаловали маетности его шурина, бывшего гадяцкого полковника Михаила Василевича, которого когда-то так настойчиво преследовал Мазепа, и, кроме того, богатые маетности в Черниговском полку, – все это за верность царю, как выражено в жалованной грамоте.

Переправившись через Десну, шведы сразу поняли, что Мазепа их попросту надул. Местное население не было расположено принимать их как своих избавителей. Напротив, все сельские жители разбегались при появлении незваных гостей. Исключение было в одной Атюше68 , где их встретили с хлебом-солью.

12 ноября (н.с.) шведы переправились через Сейм близ Батурина. И тут они вместо хорошо укрепленной гетманской столицы с сильным гарнизоном и мощной артиллерией, а главное, с магазинами, полными продовольствия, которого хватило бы их армии на всю зиму, нашли лишь развалины. Гарнизон и жители, как уже говорилось, были частично перебиты, а остальные разбежались.

На Мазепу развалины Батурина произвели страшное впечатление. «О, злые и несчастные наши початки, – говорил он своему писарю. – Вижу, что Бог не благословил мое намерение!»

Но вскоре гетман взял себя в руки и решил собрать совет своих сторонников в местечке Поросночка под Бахмачем, где у него был еще один дворец. Оттуда Мазепа рассылал свои официальные универсалы, а также приватные письма к старшинам.

16 ноября Карл XII выступил из Городищ на Голенки, откуда послал генерала Лимрота к своим войскам, шедшим позади, но казаки напали на него на дороге. Были убиты Лимрот и весь конвой. К Карлу прискакал лишь один тяжело раненый швед.

Карл XII 17 ноября занял Дмитровку на реке Ромне в 44 верстах от Конотопа, а на следующий день перешел в местечко Ромен (Ромны).

19 ноября Мазепа с отрядом шведов под командой полковника Дальдорфа отправился к Гадячу. Они без боя овладели городом. Мазепа оставил при Дальдорфе часть своих казаков и велел исправить укрепления городка, а сам отправился снова в Ромен, чтобы находиться при короле.

Шведская армия расположилась от Ромена и Гадяча до Лохвицы и Прилук на расстоянии десяти и двенадцати миль вокруг. Край этот был густо заселен, сел и хуторов было много. Поэтому шведы и надеялись получить столь необходимый провиант на зиму. Однако малороссияне в подавляющем большинстве были враждебно настроены к шведам.

Вот характерный пример. Отряд шведов подошел к городку Смелый на реке Бышкина и 2,5 верстах от Ромен. Однако жители закрыли ворота и отказались впустить шведов. А когда с другой стороны подошел отряд русских под началом генерала Рена, то их впустили в крепость. Под городом произошел бой, в котором два шведских полка были изрядно потрепаны и отступили. Взбешенный король послал на Смелый большие силы.

Петр I не желал пока устраивать большое сражение, и Рен отступил. В результате король захватил Смелый и велел его сжечь. Жители были убиты или разбежались.

«К этому времени русские войска расположены были на рубеже Гетманщины и Слободской Украины»69. Тут следует сделать небольшое пояснение. Гетманщина – это Левобережная Малороссия, а Слободская Украина70 – это не Украина, а часть Великороссии. В документах XV—XVIII веков фигурируют Рязанская Украина, Амурская Украина и т. д., имевшие такое же отношение к Малороссии, как Китай-город к Китайской народной республике. Слободская Украина никогда не заселялась украинскими казаками и крестьянами, бежавшими от гнёта польских магнатов с территории Украины, находившейся в составе Речи Посполитой. Селились слободами (отсюда название «С. У.»). Казачье население стало называться слободскими казаками. С. У. с севера заселяли русские служилые люди и беглые крестьяне. В 1765 на территории С. У. образована Слободско-Украинская губерния, в 1835 переименована в Харьковскую губернию». входила в состав Гетманщины, а подчинялась напрямую русским царям.

Ставка Петра I находилась в Лебедине, а князя Меншикова – в Хорунжевке на реке Гусе в 35 верстах от Ромен. В середине Гетманщины оставалось два отряда царских войск: один – в Миргороде, другой – в Нежине.

В конце ноября 1708 г. к Мазепе прибыли малороссийские сотники: лохвицкий, лукомский, чигирин-дубровский, пирятинский, чернукский и сенецкий. Мазепа приказал им собрать для шведов с Лубенского полка провианта – 24 тысячи волов, 40 тысяч свиней, 60 тысяч «осмачек» ржаной и 40 тысяч «осмачек» пшеничной муки. Но собрать этого было невозможно, потому что селяне разбежались, и шведы сами начали грабить.

Еще один характерный пример. Лохвицкий сотник Яков Еременко по приказанию шведского генерала Мейерфельда, стоявшего в Лохвице с четырьмя тысячами шведов, поехал для сбора запасов в Сенчи71, но местный атаман препроводил его в Сорочинцы72 к русскому генералу Волконскому, который отправил сотника в Лебедин в главную квартиру к царю на расправу. Большинство же сотников отвергли требования Мазепы, например, в Опошне, Груне, Котельве, и за это получили от Головкина похвалу за свою верность. Полтавский полковник остался верен царю, хотя на него и пало подозрение. Сосед его по полку ахтырский полковник Осипов, уже признанный верным человеком еще по кочубеевскому делу, писал Головкину, что полтавский полковник Левенец не хочет повиноваться царской воле, не едет в Глухов и даже приказывает молиться в церквах не за царя, а за шведского короля. Хотя Левенец и не поехал в Глухов по зову Головкина, но ему за то не было поставлено в вину, так как он сослался на необходимость находиться в Полтаве, ввиду опасности от шведов. Левенец по приказанию генерала Волконского впустил отряд царских войск в Полтаву, а вслед за тем «возбуждал универсалами свой полк служить верно царю и сам привез в Харьков заложниками своей верности свою семью, отдав своих сыновей в тамошнее училище».