Убийство в «Восточном экспрессе» - Агата Кристи

– Что касается меня, я голосую за американку, – сказал доктор. – Платок стоит целое состояние, а все знают, что американцы швыряются деньгами.

– Значит, вы оба исключаете горничную? – спросил Пуаро.

– Да. Она сама сказала, что такой платок может принадлежать только очень богатой женщине.

– Перейдем ко второму вопросу – ершику для трубки. Кто его обронил: полковник Арбэтнот или кто-нибудь другой?

– На это ответить труднее. Вряд ли англичанин прибегнет к кинжалу. Тут вы правы. Я склонен думать, что ершик уронил кто-то другой для того, чтобы набросить тень на долговязого англичанина.

– Как вы уже отметили, мсье Пуаро, – вставил доктор Константин, – две улики на одно преступление – в такую рассеянность как-то не верится. Я согласен с мсье Буком. Платок, так как никто не признает его своим, по всей вероятности, оставлен просто по недосмотру. Ершик же – явная фальшивка. В подтверждение этой теории я хочу обратить ваше внимание на то, что полковник Арбэтнот, не выказав никакого смущения, признал, что курит трубку и употребляет ершики такого типа.

– Логично, – сказал Пуаро.

– Вопрос номер три: кто был одет в красное кимоно? – продолжал мсье Бук. – Должен признаться, что по этому вопросу у меня нет никаких соображений. А у вас, доктор Константин?

– Никаких.

– Значит, тут нам обоим придется признать свое поражение. А вот относительно следующего вопроса можно хотя бы порассуждать. Кто этот человек (мужчина или женщина), который переодевался в форму проводника спальных вагонов? Тут мы, во всяком случае, можем исключить целый ряд людей, на которых она бы попросту не налезла: на Хардмана, полковника Арбэтнота, Фоскарелли, графа Андрени и на Гектора Маккуина – из-за большого роста; на миссис Хаббард, Хильдегарду Шмидт и Грету Ольсон – из-за полноты. Итак, остаются: лакей, мисс Дебенхэм, княгиня Драгомирова и графиня Андрени. Однако никто из них не вызывает подозрений. Грета Ольсон – в одном случае и Антонио Фоскарелли – в другом клянутся, что ни мисс Дебенхэм, ни лакей не выходили из купе. Хильдегарда Шмидт утверждает, что княгиня находилась у себя, а граф Андрени уверяет, что его жена приняла снотворное. И выходит, что никто не надевал форму, а это и вовсе нелепо.

– Наверняка это был кто-то из последней четверки, – сказал доктор Константин. – Иначе придется признать, что посторонний прокрался в поезд и спрятался в укромном месте, а мы уже пришли к выводу, что это исключено.

Мсье Бук перешел к следующему вопросу:

– Номер пять: почему стрелки разбитых часов показывают час пятнадцать? У меня есть два объяснения. Или их перевел убийца, чтобы обеспечить себе алиби: он собирался тут же уйти из купе, но ему помешал шум в коридоре, – или… Подождите… подождите… Я вот-вот разрешусь идеей.

Пуаро и доктор почтительно ожидали, пока у мсье Бука в муках рождалась мысль.

– Додумался! – сказал наконец мсье Бук. – Часы переставил не убийца в форме проводника. Их переставил человек, которого мы назвали Вторым убийцей, – тот левша, или, другими словами, женщина в красном кимоно. Значит, дело было так: она приходит на место преступления позже и передвигает стрелки часов назад, чтобы обеспечить себе алиби.

– Поздравляю! – воскликнул доктор Константин. – Отличная мысль!

– У вас получается, – сказал Пуаро, – что женщина в красном кимоно наносит Рэтчетту удар в темноте, не зная, что он уже мертв, и тем не менее она каким-то образом догадывается, что у него в пижамном кармане лежат часы, вынимает их, вслепую переводит стрелки назад и даже ухитряется сделать на часах нужную вмятину.

Мсье Бук неприязненно посмотрел на Пуаро.

– А вы можете предложить что-нибудь лучшее? – спросил он.

– В данный момент нет, – признался Пуаро. – И все же, – продолжал он, – мне кажется, никто из вас не заметил самого интересного в этих часах.

– Имеет ли к этому отношение вопрос номер шесть? – спросил доктор. – На вопрос, было ли совершено убийство в час пятнадцать, указанное часами время, я отвечаю: нет.

– Присоединяюсь к вам, – сказал мсье Бук. – Следующий вопрос: было ли убийство совершено раньше? Я отвечаю на него: да. Вы согласны со мной, доктор?

Доктор кивнул.

– Однако на вопрос, было ли убийство совершено позже, тоже можно ответить утвердительно. Я принимаю вашу теорию, мсье Бук, и думаю, что мсье Пуаро ее тоже принимает, хотя и не хочет связывать себе руки раньше времени. Первый убийца пришел до часа пятнадцати, Второй – после часа пятнадцати. А так как одна из ран нанесена левой рукой, нам, наверное, следует выяснить, кто из пассажиров левша?

– Я уже кое-что сделал для этого, – сказал Пуаро. – Вы, должно быть, заметили, что я просил каждого пассажира написать свою фамилию или адрес. Для окончательных выводов тут нет оснований, потому что есть люди, которые одно делают левой рукой, другое – правой. Некоторые пишут правой рукой, а в гольф играют левой. Но все же кое-что это дает. Все пассажиры брали авторучку в правую, за исключением княгини Драгомировой – она отказалась писать.

– Княгиня Драгомирова! Да нет, это невозможно! – сказал мсье Бук.

– Сомневаюсь, чтобы у нее хватило сил для этого, – усомнился доктор Константин. – Та рана нанесена с большой силой.

– Значит, такой удар женщине не под силу?

– Нет, этого я не сказал бы. Но я думаю, что женщине пожилой и в особенности такой тщедушной и хрупкой, как княгиня Драгомирова, это не под силу.

– А может быть, тут сыграла роль сила духа, преодолевающая телесную немощь? – сказал Пуаро. – Княгиня – яркая личность, и в ней чувствуется огромная сила воли. Однако давайте на время оставим эту тему.

– Итак, вопросы номер девять и десять, – сказал доктор. – Можем ли мы с уверенностью утверждать, что в убийстве Рэтчетта участвовал один человек? Как иначе можно объяснить характер ран? С медицинской точки зрения я не вижу иного объяснения. Было бы чистейшей бессмыслицей предположить, что один и тот же человек сначала ударил Рэтчетта слабо, потом изо всех сил, сначала держал кинжал в левой руке, потом переложил его в правую и после этого еще добрых полчаса тыкал кинжалом в мертвое тело. Нет, нет, это противоречит здравому смыслу.

– Да, – сказал Пуаро. – Противоречит. А версия о двух убийцах, по-вашему, не противоречит здравому смыслу?

– Но ведь вы сами только что сказали: как же иначе все объяснить?

Пуаро уставился в одну точку прямо перед собой.

– Именно об этом я и думаю, думаю непрестанно, – добавил он и уселся поудобнее в кресле. – Начиная с этого момента все расследования будут происходить вот здесь, – постучал он себя по лбу. – Мы обсудили этот вопрос со всех сторон. Перед нами факты, изложенные систематично и по порядку. Все пассажиры прошли перед нами и один за другим давали показания. Мы знаем все, что можно было узнать извне. – И он дружески улыбнулся мсье Буку. – Мы с вами, бывало, любили пошутить, что главное – это усесться поудобнее и думать, пока не додумаешься до истины, не так ли? Что ж, я готов претворить теорию в практику – здесь, у вас на глазах. Вам двоим я предлагаю проделать то же самое. Давайте закроем глаза и подумаем… Один, а может, и не один из пассажиров убил Рэтчетта. Так вот, кто из них его убил?

Глава 3

Некоторые существенные детали

Четверть часа прошло в полном молчании. Мсье Бук и доктор Константин поначалу следовали наставлениям Пуаро. Они пытались разобраться в путанице фактов и прийти к четкому, объясняющему все противоречия решению.

Мысль мсье Бука шла примерно таким путем:

«Безусловно, надо как следует подумать. Но ведь, по правде говоря, сколько можно думать… Пуаро определенно подозревает молодую англичанку. Явно ошибается. Англичанки слишком хладнокровные… А все потому, что они такие тощие… Но не буду отвлекаться. Похоже, что это не итальянец, а жаль… Уж не врет ли лакей, когда говорит, что Фоскарелли не выходил из купе? Но чего ради ему врать? Англичан трудно подкупить – к ним не подступишься. Вообще все сложилось до крайности неудачно. Интересно, когда мы отсюда выберемся? Должно быть, какие-то спасательные работы все-таки ведутся. Но на Балканах не любят спешить… Пока они спохватятся, немало времени пройдет. Да и с их полицией не так-то просто договориться – они тут такие чванные, чуть что, лезут в бутылку: им все кажется, что к ним относятся без должного почтения. Они раздуют это дело так, что не обрадуешься. Воспользуются случаем, раструбят во всех газетах…»

С этого момента мысли мсье Бука снова пошли многажды проторенным путем.

А доктор Константин думал:

«Любопытный человечек. Кто он, гений? Или шарлатан? Разгадает он эту тайну? Вряд ли. Нет, это невозможно. Дело такое запутанное… Все они, наверное, врут… Но и это ничего нам не дает… Если они все врут, это так же запутывает дело, как если бы они все говорили правду. А еще эти раны, тут сам черт ногу сломит. Было бы гораздо проще понять что к чему, если бы в него стреляли. Гангстеры всегда стреляют… Америка – любопытная страна. Хотелось бы мне туда съездить. Передовая страна. Прогресс везде и во всем. Дома надо будет обязательно повидаться с Деметриусом Загоне – он был в Америке и знает, что там и как. Интересно, что сейчас поделывает Зия? Если жена узнает…»