Клятва на мизинцах (ЛП) - Беллус Х. Дж.

смела, медленно вбираю его и работаю рукой у его основания.

— Ах, блядь, — стонет он и отталкивает меня.

Наша связь теряется с одним громким хлопком. Он притягивает меня к своей груди

и атакует мой рот. Это страстно и грубо. Его зубы впиваются в мою нижнюю губу, пока я

не вскрикиваю от боли. Он ловит звук и затем массирует ту же область языком.

— Боже, я хочу тебя, — шепчет он.

Я перекатываюсь с него на спину и держу руки распростёртыми.

— Ты чего? — спрашивает он.

— Возьми меня.

Он склоняет голову в вопросе.

— Я чувствую себя в безопасности, когда ты сверху.

Стейт перекатывается на меня, устраиваясь между моих раздвинутых ног.

— Мне нравится твоя комната в общежитии, — улыбаюсь я ему, вспоминая, зачем

мы сюда пришли.

— Я еще даже не провел тебе полную экскурсию.

— Она мне и не нужна. Я пришла ради тебя.

Он медленно входит в меня, и я держу глаза открытыми. Его лицо искажается от

радуги эмоций, отчего у меня слабеют колени. Наблюдая, как он наслаждается этим

чувством, я почти достигаю кульминации. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-

либо видела.

Сначала он начинает двигаться медленно, но потом между нами, что-то ломается.

Мои руки двигаются вверх и вниз по его спине, бедра вздрагивают. Стейт улавливает

крайнюю необходимость и начинает вколачиваться в меня. Странное сочетание боли и

желания скапливается во мне.

— Я уже близко, — он опускает локоть на матрас, опуская свой лоб на мой.

— И я тоже.

— Давай, Королева. Растворись во мне.

С его последними словами мои внутренности сжимаются, и я падаю. Ощущение

свободного падения внизу живота лопается, пока у меня не начинает кружиться голова.

Когда ощущение вот-вот исчезает, он один раз тихо хмыкает, а затем толкает еще три

раза, прежде чем излиться в меня. Он влияет на еще не пройденный оргазм, посылая меня

прямо в другой, и я сгибаюсь, выпуская последние ощущения.

— Адская экскурсия, — я касаюсь его губ своими.

Его желудок отвечает громким рычанием, которое вибрирует в задней части моего

позвоночника. Мы оба разражаемся смехом.

— Ну ты и свинья!

Он наклоняется и улыбается.

— Очень горячая, сексуальная и талантливая свинья, — поправляю я.

Стейт выпрямляется, сияя от гордости, и потирает живот. Он провожает меня в

ванную комнату в своем комнате и идет заказывать, как я предполагаю, пиццу. Из такого

количества еды, которое он ест, такому человеку нужно вкладываться в гипермаркеты.

Когда я, наконец, возвращаюсь в его комнату, я беру все это на себя. Сторона

комнаты Райдера проста, фактически голая. На его половине нет никаких фотографий или

плакатов и там тоже полный бардак. Бумаги, грязная одежда и фантики — единственное

убранство, разбросанные вокруг.

Стейт замечает, что я смотрю в сторону Райдера, и указывает на потолок над его

кроватью. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, куда он показывает. Там очень

нетипичная фотография обнаженной блондинки, сидящей верхом на мотоцикле. Один

палец у нее свисает с губ, а другая рука обхватывает ее интимные места.

— Мерзость, — я закрываю глаза. — Тебе обязательно нужно было это сделать?

Глубокий смешок Стейта заразителен, и я, наконец, присоединяюсь к нему. Его

часть спальни резко отличается от спальни Райдера — она опрятна и упорядочена. Его

стол соответствует креслу. У него также есть доска, обклеенная заметками и картинками.

Я подхожу к нему и прикрываю рот рукой.

— Распечатал их с моего телефона. Они помогают мне пережить будни.

Там фотографии меня, Роу и мисс Тами. На некоторых я сплю или смотрю в

сторону, в то время как на других я смотрю в шоке на камеру. Есть несколько селфи Роу и

его самого, и даже с мисс Тами.

Я поворачиваюсь и смотрю на полку с несколькими трофеями и мемориальными

досками. Но мое внимание привлекают лишь несколько семейных фотографий. Стейт с

двумя гордыми родителями, стоящими рядом с ним. Марта выглядит доброй, заботливой

и гордой своим сыном. Это заставляет меня чувствовать себя дерьмово.

— Перестань, — предупреждает он.

Я показываю ему язык, проводя пальцами по краю его стола. Сверху он написал

толстым черным фломастером цитату, и я прослеживаю контур каждой буквы. «Я буду

любить тебя, даже если никогда больше не увижу.»

— Это помогло мне пережить бесконечные годы без тебя, — он отвечает, хотя я ни о

чем не спрашиваю.

У меня слезятся глаза, и я не могу их сдержать настолько они полны счастья и

благодарности. Мой взгляд натыкается на не открытую коробку карточек УНО рядом с

ретро-лампой на его столе. Я смотрю на него и поднимаю брови.

— Они предназначались для нашего реванша, если я когда-нибудь найду тебя. На

этот раз никакой подтасовки колоды.

Я смеюсь сквозь слезы, потом беру их и плюхаюсь на его кровать.

— А мне можно? Или ты вся та же курица под номером семь? — я приподнимаю

бровь.

— Я столько лет ждал, чтобы надрать тебе задницу.

Пытаясь открыть новую колоду карт, я разрываю коробку, и несколько раз тасую ее.

Я не хочу слышать никаких стонов по поводу этого эпического реванша, поэтому еще

несколько раз тасую карты. Периодично у меня выпадают несколько карт, просто чтобы

дать себе повод протянуть руку к его коленям и схватить их. Я плохая девочка и позволяю

своим пальцам довольно долго касаться его.

К тому времени, как я перетасовываю все карты, уже принесли пиццу. Я рада, что он

еще заказал салат и крылышки. Он предупреждает, что мне лучше забить то, что я хочу, прежде чем оно исчезнет, поэтому я засовываю пакет с крылышками под колено.

— Я бы предложил играть в УНО на раздевание, но тогда ты снова окажешься голой

подо мной. Мне нужно сосредоточиться на этом дерьме.

— Цыпленок, — поддразниваю я его.

— Мошеннические штанишки Челси.

Я поднимаю на него глаза, сдаю семь карт, а затем пересматриваю наши правила. Он

соглашается на все, и игра начинается. Во время игры он поглощает свою пиццу, из-за

чего некоторые из карт становятся засаленными. Но меня это не беспокоит.

Мы по очереди почти выходим с одной оставшейся картой, но затем появляется

неизбежная карта «возьми четыре». Я передаю ее мужчине, ведь он не позволит мне

выйти с криком УНО первой за столько лет. Несколько раз гудит его телефон, но он не

обращает на него внимания.

Когда он, наконец, обращает внимание на экран, заполненный текстовыми

уведомлениями, я наношу удар.

— УНО, — кричу я.

Это слово звучит так громко, что я сама себя пугаю. Он поднимает на меня бровь и

качает головой.

— Это жульничество.

— Как бы то ни было, ты предпочел посмотреть на свой телефон.

— Это жульничество, — повторяет он.

Он раскладывает свои карты веером, решая, что играть дальше. Трудно сохранять

невозмутимое выражение лица, поэтому я нервно прикусываю кончик пальца, чтобы

сбить его с толку. Он внимательно смотрит на меня, прежде чем выложить карту «закажи

цвет плюс возьми четыре» (прим.пер. — игрок заказывает цвет, следующий игрок по

направлению берёт четыре карты из колоды и пропускает ход). Он снова расслабляется, облокотившись на локоть, и смотрит на меня взглядом пойманного неудачника.

— Стейт, — хнычу я.

— Я же говорил тебе, что жду этого реванша уже много лет.

— Ты просто придурок, — мой голос полон поражений.

— Некоторые люди просто не созданы для головорезов УНО.

Я опускаю руку к колоде, но, быстро изменив движение, кладу свою карту «закажи

цвет плюс возьми четыре» на его руку.

— Сосунок, — я вскидываю обе руки над головой.

— Ни хрена, — он хлопает ладонью по кровати.

— Хрена! — я отмахиваюсь. — Никто не победит Королеву Уно.